Кровь моего монстра (ЛП) - Кент Рина - Страница 44

Я теряю дар речи на секунду дольше, чем нужно, когда меня раздавливают твердые мышцы его бедер и груди. Он обнимает меня за спину и кладет руку мне на бедро, затем берет поднос.

— Я... пошутила. Я могу поесть сама.

— Может быть, ты и шутила, но я точно не шутил. Я же сказал тебе, что больше спрашивать не буду. Он набирает полную ложку супа и прижимает ее к моим губам. — Открой.

Я не хотела, но мои губы дрожат. Война разгорается внутри меня, когда я окружена его редким теплом и его ароматом.

Черт возьми, как хорошо он пахнет весь день. Каждый день.

И теперь, когда он так близко, я вынуждена дышать им вместо воздуха.

— Отпусти меня — бормочу я, едва слыша собственные слова.

— Открой свой рот. Я не буду просить в третий раз.

Я позволяю своим губам приоткрыться, хотя и не хочу этого. В то же время я бы предпочла не узнавать, что он сделает, если я не подчинюсь.

Кирилл — это сила природы, с которой нельзя считаться. Я знаю, потому что видела его в действии, и его сдержанность пугает меня до чертиков.

Досадно, однако, что я также нахожу себя странно очарованной его ненормальным умом.

Он засовывает ложку в рот, но я не чувствую вкуса еды. Это невозможно, когда все мои чувства находятся в заложниках у этого... загадочного мужчины.

Акт кормления другого человека должен быть нормальным или, по крайней мере, не настолько важным, чтобы вызывать такое невыносимое напряжение. Однако, из-за того, кто такой Кирилл, это совсем не так.

Это также связано с положением, в котором я нахожусь.

Каждое его движение источает удушающий контроль, и я безнадежно запутываюсь в его паутине. Я смотрю на свои руки в отчаянной попытке рассеять напряжение, которое затягивается вокруг моей шеи, как петля.

— Эм... поздравляю — говорю я тихим голосом.

Кирилл кладет мне в рот еще одну ложку супа.

— С чем?

— Получение должности в качестве замены твоего отца.

— Ты так говоришь, как будто была вероятность, что я этого не сделаю — он приподнимает бровь. — Ты сомневалась во мне, Саша?

Дрожь проходит через меня, как каждый раз, когда он произносит мое имя. Это особенно раздражает, когда он делает это таким редким, веселым тоном.

— Да, но только до тех пор, пока я не узнала, что у тебя было два плана, чтобы получить эту должность.

— Два плана?

— Первый — это сыграть героя, спасшего твою мать, и тонко подчеркнуть, что Константин не является сыном. Второй - покупка голосов на случай, если первый план не сработает.

— Вот тут ты ошибаешься — он проводит пальцем по уголку моих губ, чтобы что-то стереть, но его пальцы задерживаются там на секунду дольше, чем нужно, чувствуя себя невыносимо чувственно. — Было не только два плана, их было три.

— А какой третий?

— Избавление от Константина.

— Ты... планировал убить собственного брата?

— Избавиться от него не обязательно означает убить его. Я более изобретателен.

Я была неправа. Кирилл не только опасен. Он буквально представляет угрозу.

Я слегка поворачиваюсь в его сторону.

— Разве ты не боишься иметь всех этих врагов?

— Ничего великого никогда не было достигнуто, если иметь только друзей — он снова гладит мой рот, но на этот раз его большой палец надавливает на мою нижнюю губу, пока она не начинает пульсировать под его прикосновением.

Мое осознание веса его руки на моей спине и бедре усиливается. Но самое главное, я не могу игнорировать растущую выпуклость на моей заднице.

Чем больше он гладит и нажимает на мою губу, тем сильнее становится его эрекция. Холод пробегает по моему позвоночнику и проникает до мозга костей.

Мое лицо горит, как и шея, несмотря на мои попытки держать свою реакцию под контролем.

Это первый раз, когда он так явно прикасается ко мне с того дня во время снежной бури, когда я была ранена. Может быть, это потому, что я думала, что это никогда больше не повторится, но теперь, когда это произошло, мое тело оживает вопреки мне.

— Ты покраснела, Саша?

Я пытаюсь сглотнуть, но комок застревает у меня в горле, поэтому я просто качаю головой один раз.

— Твоя кожа выглядит красной.

— Это потому, что…Мне жарко.

— Так и есть.

Мое сердце бьется так сильно, что я удивляюсь, как оно не выпрыгивает из своих оков и не падает к его ногам.

— Ч-что?

— Что?

Я не могу этого сказать. Я хочу, но просто не могу. Он только что назвал меня горячей. Я слышала это, но я не уверена, реально ли это или моя голова играет со мной злую шутку.

— Что ты делаешь, Кирилл? — спрашиваю я вместо этого, наконец-то озвучивая мысли, которые крутились у меня в голове.

Он ставит поднос на тумбочку. Вот тогда-то я и замечаю, что с меня хватит. Может быть, я уже давно закончила, но я ничего не помню о еде.

Он кладет свою большую руку мне на бедро, вызывая волну шока через тонкий материал его рубашки.

Его ледяные глаза пожирают мое лицо в течение одной секунды.

Два.

Три.

— Я пытаюсь решить, трахать тебя или нет.

Я задыхаюсь от собственного дыхания, и любые логические мысли, кажется, вылетают в окно.

— Ты...что?

— У тебя нет проблем со слухом, так что прекрати вести себя так, как ведешь себя, — его свободная рука гладит мою щеку, затем медленно движется к моему рту. — Я хотел трахнуть тебя с тех пор, как мы были в той деревне. Я подумывал о том, чтобы положить тебя на землю, раздвинуть твои ноги и взять то, что я хотел. Я фантазировал о том, как оставляю свои следы на этой полупрозрачной коже и не позволяю им исчезать. Я представлял, как беру тебя снова и снова, пока ты не закричишь и не заплачешь, умоляя о большем.

Мое тело обмякает, прижимаясь к его телу, когда моя температура достигает точки кипения. Мои уши горят и покалывают, умоляя о большем.

Но это не единственное место, которое пульсирует с каждым спокойным словом, слетающим с его губ. Между ног пульсирует, и мне приходится сжать ноги. Небольшое смещение заставляет мою задницу касаться его массивной эрекции.

Я замираю, так боясь дышать, что делаю это только небольшими порциями.

— Хотя это так заманчиво — раздвинуть твои ноги и трахнуть тебя, но я не буду. Ты знаешь почему?

Я качаю головой, безуспешно пытаясь игнорировать всепоглощающее чувство разочарования, которое охватывает меня.

— Кажется, я не могу понять тебя ...пока, и я не связываюсь с возможными врагами.

— Я... не твой враг. — Если бы это было так, я была бы давно мертва.

Он прищуривает глаза.

— Ты что-то скрываешь, или возможно, некоторые вещи. Я ни на секунду не поверю, что ты следовала за мной вест пусть из России только для того, чтобы сделать карьеру телохранителя.

— Тогда почему ты позволил мне увязаться за тобой?

— Я же сказал тебе. Потому что ты будешь у меня под рукой.

— Держи своих врагов поближе, да?

— Что-то вроде этого — он опускает кончики пальцев на мое бедро. — Мы можем исправить эту ситуацию, если ты признаешься.

— Ты не священник, с чего бы мне тебе исповедоваться?

— Нет, это не так. Но я могу быть твоим отцом на Небесах.

— Я отказываюсь— я начинаю отталкивать его руку, но с таким же успехом я могла бы сдвинуть гору.

— Не будь упрямой. Я знаю, что ты хочешь меня, Солнышко. Ты смотришь на меня, когда думаешь, что я не смотрю, и тебе даже становится жарко и беспокойно. Я чувствую запах твоего возбуждения прямо сейчас. Если я просуну руку тебе между ног, я тоже это почувствую.

— Какая жалость, я тоже не связываюсь с врагами — на этот раз, когда я толкаю его руку, он отпускает меня.

Мне удается нормально дышать только тогда, когда я вскакиваю с кровати и встаю на безопасном расстоянии от монстра в сшитой на заказ одежде.

— Если тебе ничего не нужно — я киваю и разворачиваюсь, едва сдерживая желание побежать к двери.

— Беги сколько хочешь, Саша, но в один прекрасный день ты признаешься, и я вознагражу тебя.