Капитан (СИ) - Перунов Антон - Страница 14

— Да, прежде у них были только североамериканские самолеты-истребители. И мы в это не вмешивались. Но с началом боевых действий нам пришлось изменить подходы.

— Вот об этом и речь. Микадо хотел бы получить свою долю китайского пирога, как и другие великие державы. И, положа руку на сердце, мы не можем считать его притязания чрезмерными!

— И в чем проблема? Поделитесь с ними Гонконгом.

— Нижайше прошу Ваше Величество простить меня, но осмелюсь напомнить, что в Гонконге, Шанхае и многих других территориях действуют правила свободного рынка. А в Маньчжурии и Корее введены жесткие протекционистские тарифы.

— Зато во Владивостоке у нас «порто-франко», — тонко улыбнулся царь. — Однако ваших коммерсантов туда калачом не заманишь. Хотят тащить все напрямую…

— Это несомненно так, сир, — попытался вывернуться посол, — но если позволите, я хотел бы вернуться к обсуждению перемирия. Япония вполне осознала пагубность упования на одну только силу и готова на некоторые уступки всем заинтересованным сторонам.

— Скажите прямо, что Хирохито не смог потянуть войну на два фронта и теперь готов делиться.

— Ваше Величество, от вас ничего не утаить... Да, микадо верил в успех, но сейчас его мнение изменилось. Он предпочел бы сосредоточиться на главной цели.

— И Британию это устраивает? Не думаете ли вы, что позднее японцы обратят свои взоры на Индокитай?

— Вероятность такого сценария развития событий существует. Но именно поэтому мы готовы принять самое действенное участие в заключении всеобъемлющего соглашения. Юго-Восточная Азия нуждается в мире. Это создаст благоприятные условия для развития бизнеса всех великих держав.

— С этим я спорить не стану. Но прежде чем рисовать благостные картины будущего всеобщего процветания, давайте вернемся к нашим баранам, то есть к японцам. Я готов объявить режим тишины и остановить продвижение Русской армии. Условием для дальнейшего соблюдения перемирия и проведения переговоров будет полный отвод японских войск с захваченных территорий внутри Корейского полуострова. И заметьте, я вынес за скобки две темы — военную и политическую поддержку правительства Китайской республики — раз. И полный вывод японских войск с юга Кореи — два.

— Боюсь, что на таких условиях мира нам не достичь, — осторожно, но твердо ответил британец. — Мои инструкции однозначно предполагают, что японские войска останутся на тех позициях, которые сегодня за ними.

— В таком случае, — сверкнул глазами царь, — давайте подождем, пока их с этих позиций вышвырнут!

Недавно отгремевшие залпы крупного сражения, которое, в целом, осталось за его армией и флотом, создавали для Александра Третьего достаточно благоприятный переговорный фон. Однако, прочтя бравурные реляции, он сумел вычленить из них основное: большая часть линкоров и фрегатов получила существенные повреждения, понеся и потери в экипажах. Еще хуже обстояли дела с воздушной пехотой, действовавшей на передовых позициях.

И только вовремя перекинутые подкрепления позволяли Макарову продолжать наступление, медленно, но верно тесня противника по всем направлениям.

Что же касается потенциала корейской армии, то после Сеульского сражения его можно было считать фактически исчерпанным. В ротах осталась едва треть от штатного состава, техника разбита, припасы на исходе, стволы артиллерии расстреляны и пришли в негодность.

Особую тревогу внушал и тот факт, что к опасной черте подходили запасы снарядов для артиллерии Военно-воздушного Флота Империи.

Да, союзные силы еще могли наступать, но каждый новый шаг давался им все большим трудом и кровью. Самое же главное, враг успел закрепиться на новых рубежах и теперь лихорадочно окапывался, упорно зарываясь в землю и выстраивая новые, глубоко эшелонированные линии обороны, подвозя к ним резервы и припасы.

Если же учесть, что войну начали именно японцы, то и перспектива некой взаимоприемлемой сделки не казалась царю совсем уж проигрышным вариантом. Следовало еще учесть, что на него постоянно оказывали давление кланы и придворные группировки, в чьих интересах было не удержание центральной Кореи, а взаимовыгодные контракты и сотрудничество как с Англией, САСШ, Германской империей и Французской республикой, так и с самой Японией.

Сейчас же результат войны можно представить как победу каждой из сторон. В самом деле, Микадо отхватил себе несколько городов на юге Центральной Кореи, союзники же смогли освободить значительную часть своих территорий. А если дипломаты не подкачают, то можно будет добиться и полного вывода японских войск. И все это без потерь…

Помахав на прощание послу ручкой, Александр вызвал к себе все того же флигель-адъютанта и коротко приказал:

— Срочно вызовите ко мне Колчака и Шапошникова!

— Они уже ожидают в приемной!

«Все то вы, сукины дети, просчитали», — мелькнула в голове императора мысль, но тут же исчезла. Сейчас это было не главное. Потом будет время вспомнить и решить, что делать с такими прозорливыми, что принимают решения раньше, чем он их озвучивает. Наградить ведь тоже можно по-разному…

А сейчас перед ним оказались два совершенно не похожих друг на друга человека. Высокий и статный, несмотря на довольно преклонный возраст, начальник генерального штаба и невзрачный на его фоне, сухой, с вечно воспаленными глазами и недовольно поджатыми тонкими губами главком ВВФ. Почему-то, когда они оказывались рядом, Александра не покидало ощущение какой-то неправильности. Что-то было не так…

— Господа, — ровным голосом начал царь. — Приказываю закрепиться на занятых рубежах и перейти к стратегической обороне. Воздушных атак на коренные владения японцев не проводить. Вероятно, в ближайшее время будут согласованы положения о временном перемирии с Японской империей.

— На какой срок? — спокойно поинтересовался Шапошников.

— Как получится, Борис Михайлович, — развел руками государь. — Надежды на полноценный мирный договор немного, но, быть может, пару мирных лет выгадаем.

— Но перемирие еще не заключено? — уточнил на всякий случай Колчак.

— Пока нет, Александр Васильевич, — машинально ответил Александр, но тут же спохватился и выразительно посмотрел на адмирала, как будто хотел сказать: «Не вздумай»!

Как только по официальным каналам поступил приказ о начале действия режима перемирия с ноля часов шестнадцатого ноября, Макаров едва ли не первым делом вызвал к себе Зимина. На душе у адмирала-победителя, как ни странно, радость перемежалась с беспокойством. Именно сейчас нельзя было допустить даже ничтожных ошибок. Следовало обыграть исключительно выгодные итоги войны к вящей славе отечества и собственной пользе. Эти два понятия его высокопревосходительство предпочитал не разделять.

— Владимир Васильевич, рад вас видеть, присаживайтесь, — радушно поприветствовал он каперанга, которому в значительной мере был обязан своим триумфом. — Не угодно ли рюмочку мартеля? Так сказать, за нашу победу!

— Благодарю, — не стал отказываться командир «Бурана», благо, «адмиральский час» почти наступил.

Опрокинув в рот содержимое бокала и закусив долькой горького шоколада, командующий почувствовал себя уверенней и перешел к делу.

Как вам, вероятно, известно, — начал он, — между Россией и Японией заключено перемирие. Посему мною принято решение немедля отозвать «открытый» контракт со всеми рейдерскими кораблями. Так сказать, во избежание. Впрочем, кому я рассказываю. Вы эту братию знаете куда лучше меня…

Судя по всему, адмирал ожидал, что подчиненный станет ему поддакивать, но Зимин промолчал.

— Расчет все экипажи и владельцы получат немедленно и в полном объеме, — досадливо поморщившись, продолжил Макаров.

— Мне писать прошение об отставке? — прямо спросил капитан первого ранга.

— Ни в коем случае, — замахал руками командующий. — У меня есть для вас, скажем так, особое задание!

— Куда должен отправиться «Буран»?

— Никуда. Корвет вам надлежит передать капитан-лейтенанту Глинке. Вы с ним знакомы?