Мафусаиловы хляби (СИ) - Рубан Ольга - Страница 28

- Ну, - Олег слабо улыбнулся и отвернулся в нелепом смущении, - Это звучит грубовато, но в общем-то… Я бы только добавил, что мне не было это… неприятно. Если у тебя сомнения по части…

Дарью чуть не вывернуло. Неужели этот придурок пытается ее успокоить?! Он помолчал и продолжил.

- Когда Зерцало, наконец, открылось, я чуть портки не намочил от страха, когда снизу кто-то стал немедленно ломиться. Оказалось - баба Надя. Она всегда была плоха головой, поэтому я ничуть не удивился, что она решила, что с момента ее погружения прошло всего несколько минут.

- Как все удачно сложилось, - ядовито произнесла Дарья, - Не пришлось самому ходить к Мафусаилу… Только… как ты ее заставил?

- Ну…, - Олег почесал переносицу, - пришлось прибегнуть к небольшой лжи… Не все ли равно? Баба Надя жила здесь и по возможности помогала мне с «топливом», когда оно заканчивалось.

- Называй вещи своими именами, - устало поморщилась Дарья, - помогала тебе красть детей, когда кто-то из них умирал.

Олег помолчал.

- Твоя дочь была последней. Баба Надя отправилась за слезой и не вернулась. Понятия не имею, что с ней приключилось. Думаю, преклонные года дали о себе знать, хоть я и щедро делился с ней уловом…

- Кто же ходил после нее? Впрочем, не отвечай, я сама догадалась…

Дарья кинула взгляд на кушетку, на которой в позе зародыша застыл Тамнаргун. Дышит ли? Набрав в грудь побольше воздуха, она кивнула рядом с собой, и когда он сел рядом, задала единственный существенный для нее вопрос:

- Ты… можешь ее вернуть? – глаза против воли налились слезами, - Так, чтобы она стала прежней? Я обещаю, что не произнесу ни звука! Я однажды уже сдержала обещание… Но, если ты все же мне не веришь, то… можешь меня убить. Я даже сопротивляться не буду. Только вытащи ее, а?

Она изо всех сил вглядывалась в его лицо, пытаясь уловить на нем хоть тень сомнения или размышления. Но он только вздохнул и, покачав головой, ответил:

- Слушай, я понятия не…

Дарья метнулась коброй, ужалила и тут же отскочила. Ударила кровь, теплым веером обдав ее лицо. Олег схватился обеими руками за горло, поднялся, но тут же тяжело осел обратно, кинув на нее безумный, неверящий взгляд. Протянул было руку, но тут же отдернул, пытаясь остановить фонтан, но это было так же трудно, как заткнуть ладошками случайно сорванный кран. Он повалился на живот и захрипел. Ноги его бились, словно стремясь сбежать от умирающего тела. Постепенно фонтан иссяк, но еще долго слышались бульканье и неясные хрипы. Сжавшись в комочек и почти не дыша, Дарья прижимала к себе острый охотничий клинок - папино наследство - который она обнаружила в кухонном столе вместе с рядовыми ножами. Единственный - по-прежнему острый.

Наступила тишина, разбавленная лишь гулом Зерцала. Дарья всхлипнула, засопела и, наконец, разрыдалась. Перед глазами впервые за все эти месяцы всплыло Машкино лицо, не затертое чужим безумием. Серые глазки, яркие, карие веснушки, глуповатая, широкая улыбка и рыжие растрепанные косички. Все тщетно. Что делать?

Мыслей о том, чтобы достать Машку и вернуться наверх, даже не возникало. Единственное, что приходило в голову – оттащить одного из мертвых детей и занять его место. Может быть, пусть и ненадолго, она воссоединится разумами со своей дочерью в этой зеркальной луже…

Заслышав какой-то звук, она тут же подобралась, крепче сжимая клинок и шаря взглядом по проклятой пещере. Олег?! Нет, тот по-прежнему недвижим, если не считать расползающейся под ним алой лужи. Геннадьевна?! Баба Надя?! Бункер по-прежнему был пуст.

Дарья уронила нож и бросилась к Тамнаргуну, который вдруг тяжело заворочался на лежаке.

- Малыш! – воскликнула она, стягивая с себя свитер и прижимая его к кровоточащему боку шамана, - Я думала, ты умер!

- Я уже говорил тебе, - ответил он сквозь зубы, вяло отпихивая ее заполошно мечущиеся руки, - что я прямой потомок Первого Медведя…

- А не школьник, - быстро закончила за него Дарья, - Не говори ничего. Я не смогу тебя вытащить тебя наверх… Полежи, а я сейчас же побегу и вызову скорую!

- … Тогда свою Машку точно не вернешь, - прокряхтел он и попытался сесть, - Понабегут, все испортят… А времени мало.

Дарья увидела, что лицо его резко посинело, и торопливо надавила ему на плечи, укладывая обратно. Он не сопротивлялся.

- Что же делать? – спросила она растерянно, чувствуя, как время утекает сквозь пальцы.

А потом поняла…

- Я пойду, но я ведь ничего не знаю… Как далеко идти? Сколько времени это займет? И я ведь…, - Дарья умолкла, вспомнив, что никто из смертных не возвращался в здравом уме… Что ж… главное – хотя бы просто вернуться…

Во взгляде мальчика засветилось уважение, которое пролилось на Дарьину душу, как бальзам.

- Я тебе помогу, - произнес он, прикрыл глаза и продолжил, - Надень на себя мой чакилӣптын… Из кости.

- Бусы? – догадалась Дарья.

Тамнаргун слабо усмехнулся и облизнул пересохшие губы.

- Да, надень мои бусики. Это оберег. Он оградит тебя, но ненадолго, поэтому торопись. Старайся смотреть только под ноги, ни с кем не вступай в разговоры, никого не… слушай. Трудно будет только в самом начале, потом… легче. Если начнешь теряться, просто припади к земле и дождись, пока она остановится… Когда увидишь горы, считай, что пришла. Источник там только один, не перепутаешь. Тебе необходимо набрать совсем немного. Представь себе пузырек «Визина». Этого будет достаточно. Обратно возвращайся как можно быстрее. Сам я там не был, но деды рассказывали, что пока идешь вперед, время отсутствует, но, когда возвращаешься назад, оно сжимается в несколько раз относительно верхнего времени.

- Что… Что-нибудь еще? – Дарья поднялась, жадно всматривалась в лицо мальчика. Она не боялась идти. Она только боялась, что ее поход будет бессмысленным, если он умрет, пока она бродит в «запределье».

- Я…, - Тамнаргун улыбнулся, - Я всего лишь Потомок Первого Медведя, а не… победитель «Битвы экстрасенсов»

На губах его внезапно выступила кровавая пена. Дарья тут же сняла с него костяное ожерелье, потом пошарила вокруг себя взглядом в поисках какой-нибудь емкости и радостно выдохнула, увидев рядом с мешком подгнившей капусты пустую пластиковую бутылку из-под сока. Схватив ее, она стремглав кинулась к озерцу, на мгновенье замешкалась, а потом зажмурилась и «бомбочкой» прыгнула в лениво колышущуюся, обманчиво ровную поверхность.

Она предполагала, что это будет сродни нырку под воду, но ошиблась. Зерцало не поглотило ее мгновенно, не расплескалось вокруг фонтаном зеркальных брызг. Оно растягивалось под ее весом подобно капле смолы, опускаясь все ниже и ниже. И она растягивалась вместе с ним. Вокруг был словно густой кисель, в котором она на какое-то время застыла, как муха в янтаре, не имея возможности не только двигаться, но даже мыслить. Единственное, что она знала про себя – это что она есть. Да и это не было мыслью в полном смысле этого слова. Скорее ощущением, одной бесконечно тянущейся, зудящей нотой бытия.

А потом «капля» шлепнулась о землю. Последовали несколько секунд агонии, когда все, чем она была раньше, одним хлестким ударом вернулось в нее обратно. От боли она выгнулась мостиком и завизжала, а потом рухнула, мелко подрагивая и обливаясь вонючим, холодным потом. Над ней, так близко, что даже не верилось, поблескивала изнанка Зерцала. Слава богу, лиц детей на ней не проступало…

Она поднялась, протянула трясущуюся руку и коснулась кончиками пальцев ее тугой и гибкой, как резина, поверхности, а потом огляделась.

Насколько хватало глаз, вдаль уходил сумрачный коридор со скамьями по обе стороны узкого прохода, словно в вагоне электрички. Тут и там над спинками виднелись темные головы, слышалось неразборчивое, многоголосое бормотание. Единственным неверным источником света была точка вдалеке. Но тусклая, серая, отнюдь не вызывающая ассоциаций с пресловутым «светом в конце тоннеля». Дарья оглянулась назад, увидела ту же картину, словно отражение в зеркале, и запаниковала. Куда идти – вперед или назад?! Шаманы ничего об этом не говорили! Или…?