Ветер в его сердце - де Линт Чарльз - Страница 20

— Что ж тогда от тебя иным миром несет?

«Так он еще и пахнет!» — поразился парень и пояснил:

— Мы отвозили газовый баллон Стиву и его подруге Калико.

— А, Калико. Будь поосторожнее с этой девицей.

— Мне она показалась славной.

— Она-то, может, и славная. А вот от ее подружек — этих женщин-ланей и заячьих сестриц — одни неприятности. Уж их-то ты берегись.

— Обязательно, Тетушка.

Томас направился было в дом, однако старуха схватила его за локоть и проговорила:

— Не окажешь ли старой леди одну услугу?

Парень не смог сдержать улыбку — Тетушка напоминала о своем возрасте лишь в тех случаях, когда ее просьба заведомо относилась к неприятным или невыполнимым, — и ответил уклончиво:

— Какую же?

Тетушка покосилась на двери, затем жестом велела наклониться поближе:

— Ты хороший парень. Заботишься о семье, хотя с удовольствием оказался бы за тысячу километров от резервации.

— Мне не в тягость.

Старуха махнула рукой.

— Нам-то двоим правда известна. Нам известно, что тебе не по душе следовать обычаям своего племени.

— Да я завтра собираюсь на потогон, — заявил Томас. Ему почему-то показалось важным сообщить об этом. — У Эгги.

От известия Тетушка даже несколько растерялась.

— Никак ты с девушкой познакомился? И чьих же она?

— С чего ты взяла?

— А зачем же тебе еще тащиться на потогон?

— Рувим попросил. Ему кажется, мне нужно там появиться.

— Ха! Как раз из-за Рувима я и прошу тебя об услуге. Уже слышал про Дерека Два Дерева?

Томас покачал головой.

— Его застрелил в горах один из белых охотников Сэмми.

— Он… он в порядке?

Тетушка покачала головой.

— Мертв. Они отрезали ему голову и в качестве трофея уволокли в охотничий домик.

— Что?!

Томаса так тряхнуло от этой новости, что ему пришлось ухватиться за перила, чтобы не потерять равновесие.

— Они не знали, что это Дерек, — пояснила старуха. — Он был в облике толсторога.

— Я тоже не знал… — только проговорив эти слова, он вспомнил об ауре толсторога, неизменно висевшей над плечами Дерека, прямо как венец из перьев у вождей равнинных племен.

— Это ужасно!

Тетушка кивнула.

— И сейчас Рувим с оравой псовых братцев направляется к охотничьему домику, чтобы забрать у них трофей. Ты должен понимать, чем это пахнет. Какой бы оборот ни приняли события, еще до захода солнца Сэмми спустится к Центру, чтобы сцепиться с Морагу.

Томас лихорадочно пытался переварить обрушившиеся на него новости.

— Так о какой же услуге идет речь?

— Твоя мать ой как не обрадуется моей просьбе, но мне бы очень хотелось, чтобы ты сейчас же отправился к Центру. Поддержать Морагу в знак солидарности. Если Сэмми явится туда со своими парнями, Морагу тоже придется продемонстрировать свою силу.

— Думаешь, начнется потасовка?

— Надеюсь, нет. Поэтому-то ты и должен быть там. Если Морагу наберет достаточно сторонников, Сэмми не осмелится поднять бучу.

— И ты считаешь, мама не даст мне…

— Этот молодежный Женский совет какой-то бесхребетный, — перебила парня старуха. — Действуй они в свое время жестче, Сэмми никогда не построил бы казино и прочие штуки. И тогда не случилось бы этой беды.

Томас не нашелся с ответом.

— Я понимаю твое отношение к нашим традициям, — продолжала Тетушка. — Я всего лишь прошу тебя сегодня встать рядом с Морагу. Вот чья поддержка ему точно не нужна, так это оравы драчунов, этих псовых братцев.

— Тетушка, я вовсе не презираю наши обычаи, — возразил парень. — И не стыжусь племени и того, кем являюсь.

— Ты всего лишь хочешь повидать мир.

Томас кивнул. Неужто об этом знают все до одного? Вот тебе и глубочайшая тайна.

— Ах, каждому юноше обязательно нужно побегать и в других пустынях, не только в своей родной. И ты получишь такую возможность. Но сегодня вечером я прошу тебя поддержать Морагу.

— Конечно, — согласился Томас. Он выпрямился. — Я только быстренько перекушу…

Тетушка пошарила возле кресла и протянула ему сверток в фольге.

— Буррито… Съешь по дороге. Еще даже теплое.

— Но мама…

— Попросит тебя не ввязываться. А если ты поедешь, не повидавшись с ней, тебе не придется выбирать между желаниями матери и одной никчемной старухи.

Томас спрятал улыбку.

— Конечно, Тетушка, — он взял буррито и пошел к пикапу.

— Я знала, что могу рассчитывать на тебя, — бросила ему вслед старуха.

Парень помахал ей рукой и сел за руль. Уже выворачивая на дорогу, в зеркало заднего вида Томас увидел, что на крыльцо дома вышла мать.

Он чуть поддал газу, однако, отъехав на безопасное расстояние, снова сбавил скорость: смысла торопиться в Центр общины не было.

Эта судьба-прохиндейка буквально издевалась над ним. Бог весть сколько лет подряд он отчаянно старается не попадаться на глаза Морагу — и вот вам, пожалуйста, сам же едет к шаману. Да, конечно, по просьбе Тетушки, но это не меняло ровным счетом ничего.

Впрочем, как показали события минувшего дня, вряд ли ему стоит чего-либо опасаться. Шаман наверняка все о нем знает — как, судя по всему, и каждый в резервации. И тогда Морагу должен понимать, что хуже кандидата на роль ученика, нежели этот парень из семьи Кукурузные Глаза, и не сыщешь.

Вот только даже после всех этих рассуждений парковаться на пыльной стоянке Центра легче не стало.

Здесь уже горел костер, вокруг которого расставили с десяток шезлонгов; примерно половина из них была занята. Возле церемониального барабана, который пока молчал, собралась небольшая кучка мужчин. На земле, по обыкновению, разлеглись собаки.

Томас, заглушив двигатель, выбрался из кабины и сразу же оказался в центре внимания соплеменников. Из компании у барабана вынырнул Морагу — подошел к парню, крепко обнял за плечи.

— Племя всегда знало, — провозгласил шаман, — что в трудную минуту оно может рассчитывать на мужчин рода Кукурузные Глаза. Добро пожаловать, брат. Ойла.

И хотя половину сознательной жизни Томас провел, ломая голову над тем, как бы ему смыться из резервации, в этот самый миг его сердце по необъяснимым причинам запело от радости. Он расправил плечи и выпрямился.

Морагу улыбнулся и отступил назад.

— Идем. Мы тут чаек сообразили.

Парень знал всех собравшихся, но этим вечером они смотрели на него как-то по-другому. Пока он шел с шаманом к костру, ему улыбались, хлопали по плечу. Сидевший в ближайшем шезлонге Чарли Зеленый, его родственник — он был женат на двоюродной сестре матери, — протянул ему железную кружку. От горячей жидкости исходил аромат травяного чая.

— Ойла, Томас, — произнес Чарли.

Томас благодарно кивнул.

— Ойла. Давно не видались.

Чарли пожал плечами, потом выудил из кармана пачку сигарет. Томас не курил, однако все равно взял сигарету, склонился к протянутой зажигалке и затянулся. Чуть подержав дым в легких, он выдохнул и вернул сигарету Чарли.

— Жуткая штука все-таки приключилась, — произнес кто-то у него за спиной.

Это оказался Уильям Крепкий Лук. На черты его лица накладывался смутный силуэт головы толсторога. Томас и не догадывался, что Уильям родственник Дерека.

— Дикая история, — отозвался парень. — Она меня очень огорчила.

Уильям покачал головой и уставился в землю.

Томас уселся в шезлонг рядом с курившим Чарли и принялся потягивать чай. Один за другим к костру подтянулись и остальные: кто-то устроился на шезлонгах, кто-то остался на ногах. Один только Джерри Пять Ястребов, дежурный помощник шерифа из племенной полиции[6] резервации, не двинулся с места — прислонившись к стене Центра общины, замер, словно изваяние, со скрещенными на груди руками. «По-видимому, — рассудил Томас, — ему не положено принимать чью-либо сторону, но если поднимется буча, его присутствие может оказаться нелишним».

Лица собравшихся у костра озаряли отблески пламени. Люди тихо переговаривались или помалкивали, подобно Морагу, — ни тебе обычных для подобных посиделок шуточек, ни подколов. Шаман задумчиво смотрел на огонь, и лицо его казалось вырезанным из дерева. Томас коротал время, выискивая звериные ауры на соплеменниках. Одни их имели — парень опознал толсторога, рысь, древесную крысу, гремучую змею, кактусового крапивника, — другие нет. Единственным, с кем ему так и не удалось разобраться, оказался Морагу.