Системный Правнук. Том 3 (СИ) - Третьяков Андрей - Страница 35

— Так вы же знаете, что я ничего не помню, уже миллион раз меня спрашивали, — удивился парень. — Ну, были какие-то голоса в голове. Но быстро пропали, я даже не знаю после лечения ничего, что со мной было.

— Ну хотя бы имя того, кто с тобой говорил, вспомни, — настаивал я. — Это важно!

— Да не помню я! — возмутился крепыш. — Вы же сами меня вылечили, а теперь что-то требуете.

— Ну что же, господа, — присоединилась к беседе Эльза. — Позитивной динамики не наблюдаю. Диссоциативное расстройство идентичности сменилось временно-постоянной амнезией. Думаю, на этом комиссию пациента можно заканчивать и отправлять его на двухлетний курс принудительного лечения в санаторий, в семью животноводов. Общение с разнообразной живностью должно пойти ему на пользу. Голосуем?

Я задумчиво оглядел парня. Идею Эльзы ухватил на лету, теперь не обосрать бы её. Всё должно получиться, просто обязано.

— В принципе, твоя мысль мне импонирует в части, касающейся семьи животноводов. Только вот сильно сомневаюсь, что каких-то двух лет будет достаточно, — я внимательно посмотрел крепыша, словно оценивая, достаточно ли ему будет. — Лет пять, это ближе к истине. Амнезия вообще довольно сложно лечится, а тут она ещё и медикаментозная.

— Да что вы мне втираете? — парнишка аж привстал со стула, но тут же плюхнулся назад. — Какое лечение амнезии? Или за полторы тысячи лет появились способы? Я бы знала!

Упс! Вот это всем проколам прокол. Эльза великолепна! Так вывести на эмоции надо уметь. И ведь ничего не сказала толком, не наезжала, не угрожала.

— А вот с этого места поподробнее! — я наклонился к нему. — Давай по порядку. Откуда человек из семьи коммунальщиков знает об амнезии, о способах её лечения на момент прихода Системы, и почему ты — она?

На парня было жалко смотреть. Он съёжился, ссутулился и даже попытался закрыть голову руками. Но через секунду на нас смотрел уверенный в себе молодой человек.

— Отличный ход, поймали. А теперь, реально, что вам нужно? — прошипел он нам в лицо.

— Поговорить, — отвечаю. — Во мне с комфортом проживает Оксана Сергеевна Курсекова. И мы ищем ответы на вопросы.

— Да ладно! — парень ухмыльнулся. — Сама Конфетка? Пятьдесят девятое место в топе на момент аварии в Ковчеге?

— Ну, почти. Только пятьдесят четвёртое, — не остался в долгу я. — Если ты её знаешь, может, и она о тебе в курсе?

— А вот теперь это совсем не похоже на провокацию, — крепыш немного расслабился. — Оксан, что тебе известно об Анне Андреевне? Да-да, той самой, из министерства изучения аномалий.

Моё восприятие привычно затуманилось. Легендарная пра опять взяла контроль над телом. И ведь реально, каждая собака её знает! Из семерых вспомнили семеро. Это не просто известность, это за гранью возможного!

— Не парься, внук, — раздался её голос в моей голове. — Просто все пятьдесят три места до меня занимали мужчины. Из женщин я была первой! Всё, не отвлекай.

— Если честно, весьма немного, — ответила бабуля. — Знаю, что она, или ты… курировала строительство Ковчега, первой предсказав крах Земли. Изучала Систему и даже лично ходила в порталы, хотя полноценным системщиком не стала. Скажи, что ты — это она!

— Да, подруга, — ответил парень. — Я действительно та самая, о ком ты рассказывала. Я помню взрыв в энергоотсеке Ковчега и подвиг вашей команды. И именно я утвердила проект памятника вашей бригаде. Он и сейчас, уверена, стоит перед одним из спусков. Там все ваши. Я могу перечислить всех поимённо. Оксана Курсекова, Николай Барнаулин, Илья Вышенков, Андрей…

— Достаточно! — рявкнула бабуля. Я чувствовал её боль. — Я тоже всех их помню, не надо. Пожалуйста.

— Да, извини, не подумала, — попросил прощения паренёк. — Просто я хочу сказать, что ваш подвиг помнят! Ну, помнили… наши современники. Так что ты хотела спросить? Вряд ли больше меня о Системе знает хоть кто-то. И реально радует, что это не предсмертный бред. Слишком много деталей для бреда. Впервые я поверила в своё переселение.

— Просто у десяти человек из одного потока генного изменения мозг получил возможность принять в себя сознание далёкого предка. И восемь из них не справились, не поверили и обратились к врачам. Результат предсказуем. Вас всех пытаются «вылечить». Двое, один из которых, сидящий напротив тебя, промолчали.

— Вот как? — протянул собеседник. — Это многое меняет. Я создавала принципы распределения по семьям в Ковчеге, принимала участие в организации политического строя. Потому немного знаю, что чистильщик канализаций вряд ли станет учёным. Судя по тому, что вас допустили ко мне, точнее, как оказалось, к нам, вы не последние люди в этом государстве. Мне нужно стать учёным, только тогда я смогу принести пользу этому миру. Да и была бы довольна, ведь заниматься любимой работой — лучшее, что может случиться с человеком.

— Думаю, это возможно, — подала голос Ольга.

Её взгляд затуманился, она явно общалась по ангелу. Мы сидели и терпеливо ждали. Наконец, девушка окончила разговор и вернулась к нам.

— К сожалению, с наскока я проблему решить не могу. Но нам дали добро забрать именно тебя, через два часа будь готова. Следует многое обсудить. А у нас пока ещё одна встреча.

Сергей

Обратно мы летели действительно вчетвером. Парень, которого, оказывается, звали Сильвестр, расположился у окошка и всю дорогу не сводил взгляда с открывающихся внизу видов.

По прилёте нас сразу взяли в оборот и сопроводили к главе. Он невозмутимо сидел в своём кресле и неприкрыто разглядывал нашего гостя. После того, как все расселись по диванам, мужчина встал, прошёлся из угла в угол и, внезапно пыхнув своим навыком, уставился на паренька.

— Ну, рассказывай! А то из Ольгиного сумбура я понял немногое. Что за Анна Андреевна?

Хоть парня, как и всех остальных, придавило чужой волей, он нашёл в себе силы прямо взглянуть в глаза Петровича.

— Я, Анна Андреевна Ясельная — создатель, куратор и идейный вдохновитель Ковчега. Про меня есть куча информации в свободном доступе. Уверена, имеется и закрытая от рядовых граждан. Вот предлагаю тебе поэкзаменовать меня именно такими вопросами, так будет проще всего. И достовернее. Поверь, у этого сантехника априори не может быть полного доступа к базе данных общего ИИ.

— Хм, занятно, — не сразу нашёлся с ответом глава. — То есть ты утверждаешь, что ты из прошлого и захватила разум этого бедолаги-работяги? Я читал отчёты по вашей геном-группе. Все, кроме двоих, оказались во власти странного психического расстройства, ага. И один из них — Сергей, вот он! — кивнул Петрович в мою сторону.

— Абсолютно неверно! — не остался в долгу Сильвестр. — Я не захватывала, а подселилась. Контролировать тело для меня — сложнейший процесс, после которого мне приходится долго «спать». Но мы можем мысленно общаться, основная личность не пострадала. В принципе, этот парень, — он указал рукой на себя. — Вполне комфортно может жить дальше своей жизнью. Но мы решили после долгого обсуждения, что мои знания будут полезнее выживанию Ковчега. Да и ему самому намного интереснее.

— Примерно понял ход твоих мыслей, — спокойно произнёс глава, подойдя впритык к парню. — Хорошо, вопрос первый. Кто предложил политический строй Ковчега? И когда? Этой информации точно нет в открытом доступе, ага. Ответишь?

— Слишком просто. Это была я, работа закончена в двадцать пятом. Покопавшись в открытых данных, можешь сопоставить и прийти к таким же выводам. Я про реально закрытую информацию сейчас. Спрашивай!

Глаза главы затуманились, он явно общался с ангелом. Отвис только минут через пять. Внимательно посмотрев на Сильвестра, правитель выдал:

— Гриф максимальной секретности. Да, и такое есть, ага, — сказал он мне в ответ на удивлённый взгляд. — В чём была причина аварии на энергоблоке, в которой погибли двенадцать человек, ценой жизни спасшие весь проект?

— Могу ответить, — запнулась Анна Андреевна, искоса взглянув на меня. — Только приватно. Этой информации рано попадать в широкий доступ.