Козырь Рейха. Дилогия (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 8

Лангсдорф долго находился на мостике и надсадно курил, время от времени принимая доклады и отдавая распоряжения. Вот только стоял на пробитом осколками стальном настиле не тот человек, каким был еще утром. Сейчас им двигал долг офицера, он говорил и принимал решения, словно живя по инерции, а вот уверенность в собственных силах погасла в его глазах. И моряки поражались такому перевоплощению любимого всем экипажем командира, и чувство тревоги стало закрадываться в сердца многих…

14–16 декабря 1939 года

Монтевидео

Министр иностранных дел Уругвая

Альберто Гауни

– Я рад вас видеть, господа! Присаживайтесь в вот эти удобные кресла, – Альберто Гауни олицетворял собой сплошное радушие, как добрейший хозяин при виде долгожданных гостей. Вот только искренности здесь было ни на йоту – работа такая быть министром иностранных дел маленькой страны, об интересы которой великие державы сплошь и рядом вытирают ноги. И скажите на милость – что для них Уругвай, о существование которого многие британцы узнали лишь девять лет назад, когда команда бело-синих взяла желанный трофей, первый в истории кубок мира по футболу. Впрочем, родоначальники футбола с чисто английской надменностью игнорировали поездку на чемпионат, считая, что они и так самые сильные на всей планете.

– Сегодня очень жарко, не находите, господа?! Прикажите прохладительные напитки? Может быть кофе или мате?

Как ни странно, в отличие от европейских традиций, в здешних краях предпочитали летом именно кофе, среди жителей был также популярен и парагвайский травяной чай.

– Господин министр, мы пришли к вам по крайне важному делу, – сухо произнес посол Франции Жантвиль, его английский коллега со странной фамилией Мондрегтон чопорно наклонил голову, выражая солидарность с союзником по пресловутой Антанте. Такое оно «Сердечное согласие», что двадцать лет назад поставило Германию на колени, и принялась вместе с ненавистными гринго из североамериканских штатов, диктовать свои условия всему миру, нахраписто и нагло. И совершенно наплевательски относились к увещеваниям Лиги Наций, которую сами и создали.

– Будет крайне интересно узнать! Я весь во внимании!

В искренность Гауни поверил бы любой обыватель, но перед ним были штатные лицедеи, прожженные в дипломатических дебатах, впрочем, не из лучших – иначе бы вершили интриги своих стран в Европе, а не на задворках южной Атлантики, на маленьком клочке суши под названием Уругвай

«Время – деньги, так выражаются ваши коллеги гринго?! А ведь этот подход у них от вас, ведь вы раскинули колонии по всему миру и грабите всех подряд, интригуя и угрожая своими эскадрами. Ваш коллега доктор Отто Лангманн из Германии ночью был куда любезен. Впрочем, немцы дела ведут обстоятельно и относительно честно, с видимым уважением. А не так как вы, считающие себя честными, но на самом деле прохвосты, которым нельзя показывать дорогу в собственный карман, чтобы туда сразу не запустили руку», – министр радушно улыбнулся, скрывая свое истинное отношение.

– Мы по поводу прибытия сегодня в полночь броненосца «Адмирал граф Шпее», который встал на якорь в столичной бухте. Не будете ли вы любезны, господин министр, разъяснить нам позицию своего правительства по отношению к военному кораблю Германии, страны, которой за ее вероломную агрессию против Польши, наши правительства объявили войну.

– Конечно, господин посол, – Гауни почтительно склонил голову в сторону британца. Хотя льстил и ему, и себе. Дело в том, что «Великие державы» отправляли послов в крайне короткий перечень действительно великих держав. А вот остальные страны удовольствовались посланниками, чей уровень намного ниже в негласном дипломатическом табели о рангах, а то вообще обычными консулами. Уругвай как раз относился к большинству стран, которое можно было высокомерно третировать.

– Сегодня ночью меня посетил ваш коллега из Германии доктор Лангманн, который попросил предоставить «Адмиралу графу Шпее» необходимое время для ремонта повреждений. Серьезных повреждений, которые получил броненосец в бою с английской эскадрой уважаемого мной командора Харвуда. Этого достойного сеньора я часто видел за игрой в гольф и отношусь к нему с искренним уважением. Примите мои поздравления, господин посол – победа вашей эскадры полная и германскому кораблю требуется не менее трех недель для исправления повреждений, а иначе он просто утонет в первом же шторме, которые здесь очень часты.

Лица француза и британца явственно скривились в конце монолога министра, будто враз оба прожевали по лимону. А Гауни внутренне усмехнулся – приятно немного насолить и потрепать нервы тем, кто мнит себя вершителями мировых судеб.

– Прошу принять во внимание, господин министр, – уже более осторожным тоном, без высокомерного апломба, произнес французский посланник, – что германский броненосец прошел с места схватки более трехсот миль, а значит его повреждения не столь серьезные, как декларируют немцы. И, следовательно, согласно международному соглашению, рейдер не может оставаться в нейтральном порту более суток!

– Правительство моей страны собрало специальную комиссию, которая выяснит повреждения германского корабля. Кроме того, в столичные больницы доставлено свыше ста моряков с признаками поражения отравляющими газами, якобы в результате применения их Королевским флотом, – министр вежливо поклонился в сторону англичанина, лицо которого выражало полное недоверие к озвученной информации, как поступил бы на его месте любой дипломат. Но что странно, так это то, что глаза при этом у сухопарого джентльмена подозрительно забегали.

– Это грязная провокация! Королевский флот не использует отравляющие газы, в отличие от немцев. Они подавились собственным варевом, а теперь клевещут! Инсинуация!

«Кто бы говорил, мистер посол! Накинуться втроем против одного, получить по зубам – куда делся ваш третий корабль «Эксетер»?! Пошел зализывать раны на Фолкленды?! Могли вы применить газы? Вне всякого сомнения! Тем более что справится, даже при трехкратном превосходстве не сумели», – несмотря на мысли, лицо министра выражало полное согласие с гневной филиппикой британца.

– Заметьте, господин министр, в порт вашей столицы вошел рейдер, корсар Гитлера, который вот уже два месяца пиратствует, захватил и потопил уже девять торговых судов! Достаточно того, если он получит сутки, и это будет чересчур благородно по отношению к пирату, который мешает свободному мореплаванию и торговле. Правительство Его Величество защитит все миролюбивые страны от пиратства, где бы оно ни появилось!

«Кто бы говорил о пиратах?!!! Да вы столетиями грабили всех подряд! Ваши Дрейк, Морган и прочие разве не пираты?! Нет, они у вас джентльмены и рыцари, которым монархи оказывают все знаки уважения! Лангсдорф с октября начал захватывать ваши суда, а Харвуд уже в сентябре захватил два десятка германских пароходов, еще девять укрылись в наших портах, а четыре потопил. Его корабли проверяли все суда с грузами для Германии и конфисковали многие, а на наши протесты вы плевали! Кто бы говорил о пиратстве! И еще угрожает, что Ройял Нэви войдет на рейд и потопит «Шпее». И войдет, вон два крейсера торчат в эстуарии, и говорят, что к ним спешат еще корабли. Поэтому вы и требуете его ухода, чтобы завтра накинуться толпою на одного раненного. А еще джентльменами себя называете, ихос де путас! А вот угрозу следует принять всерьез, она реальна. В прошлую войну британские крейсера потопили «Дрезден» прямо в чилийских водах. Не хотелось бы такого здесь завтра утром увидеть, с них станется!»

Мысли проносились мгновенно, но всем своим лицом Гауни выражал полное искреннее согласие с неустанной борьбой Королевского флота против германского пиратства.

«Все правильно, от нас тысяча миль до Мальвинских островов, которые британцы оттяпали от аргентинцев и назвали их Фолклендскими. Туда задолго до боя ушел второй тяжелый крейсер Харвуда, как его – «Камберленд». Вот почему союзники так настойчиво требуют выпроводить «Шпее» в течение суток! Немцам предстоит прорываться, приняв неравный бой с эскадрой, которая значительно усилилась. Хотя это проблемы Германии, она от нас далеко, а Ройял Нэви рядом. Что ж, не нам противиться столь настойчивым требованиям сразу двух великих держав, но следует соблюдать и свои интересы. А что мы можем получить взамен?»