Козырь Рейха. Дилогия (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 34

Не в традициях Ройял Нэви отступать перед численно большим неприятелем, если имеются весомые шансы на успех. К тому же Грант чувствовал, что Крэдок ни за что не захочет, чтобы на его репутацию старого моряка была брошена хоть малейшая тень сомнения в храбрости. Ведь совсем недавно в Средиземном море отряд из четырех британских крейсеров под командованием Трубриджа, прямого потомка одного из славных капитанов великого Нельсона, уклонился от боя с германским линейным крейсером «Гебен», который сумел прорваться в Дарданеллы. Это было воспринято в Британии как несмываемый позор и флагмана отдали под суд. Оказаться на постыдной скамье подсудимых, когда возраст давно перевалил за полвека, и не то, чтобы оправдаться, а быть заподозренным в трусости, не хочется ни одному моряку прославленного Королевского Флота.

И бой вскоре состоялся. Команда совершила невозможное, сумев разогнать броненосец до немыслимых шестнадцати с половиной узлов. Но не успели, никак не могли бы поспеть к сражению – все же их отделяло больше двухсот миль. Весь экипаж «Канопуса» рвался в бой, он хотел помочь сражавшимся товарищам, вот только невероятные усилия пропали втуне.

Радиограмма капитана «Глазго» Джона Люса содержала ошеломляющее известие!

Английские крейсера ушли на дно вместе со старым адмиралом, а лайнеру «Отранто» удалось бежать, как и легкому «городу». Разгром эскадры остановил поход «Канопуса», Грант решил уходить на Фолклендские острова вместе с транспортами, и сейчас в бухте Ломас команда перегрузила с них уголь. А он сам ждал прихода «Глазго», о котором его предупредил радиограммой Люс – крейсеру тоже требовалось погрузить в опустевшие бункера многие тонны кардиффа. От него Грант и хотел узнать подробности столь несчастливого сражения, а потом вместе идти в Порт-Стенли…

Командир броненосца «Адмирал граф Шпее»

контр-адмирал Лангсдорф

– Герр адмирал, разрешите войти?!

– Конечно, господа! Что вас привело ко мне в столь неурочный час? Да еще вместе с Майером.

Лангсдорф не скрывал удивления – два капитана цур зее и между ними как нашкодивший щенок маленький «гестаповец» Курт Майер, к которому, несмотря на его флотский мундир лейтенанта, отношение настоящих моряков на броненосце было самое пренебрежительное, если не сказать брезгливое. И оно отнюдь не скрывалось! Несмотря на то, что взгляды нацистов были весьма популярны, особенно среди молодежи.

– Только что получена радиограмма из Берлина, экселенц, – доложил Кранке, на щеках горел нездоровый румянец. – С приказом мне лично арестовать вас, герр адмирал, за измену рейху!

Лангсдорф опешил – такого фортеля от судьбы он никак не ожидал, да и не мог предвидеть. Радиограммой адмирал доложил о своих шагах заранее, получил «добро» с самых «верхов» рейха на передачу островов и тяжелого крейсера «Эксетер» в придачу аргентинцам, хотя с восстановлением и ремонтом последнего они здорово помучаются. И вот те на – его приказали взять под стражу. За что спрашивается?!

Грехов у него ровно два. Первый заключается в деньгах – одном миллионе трехстах тысяч долларов США, что выбил с аргентинцев. Но ведь об этом сразу доложил Редеру, и попросил его ходатайствовать перед фюрером о выделении десятой части означенной суммы экипажу в случае неприятностей, которые более чем возможны. Если не уйти со здешних вод, то новая стычка с британцами или австралийцами на переходе в Японию может стать для броненосца фатальной, или в лучшем случае закончится интернированием. Морякам в этом случае лучше иметь хоть какие-то деньги на руках, пусть и небольшие, но они помогут на первое время.

Или гросс-адмирал Эрих Редер ничего не доложил Гитлеру о его просьбах? Но ведь в журнале шифровальщика есть данные о ней, и легко оправдаться перед любым судом!

Второй грех – желание вернуться в Германию исключительно долгим и окружным путем. Трусость ему «пришить» невозможно, это уже не воспримут после победного боя в Ла-Плате и взятия исключительным по дерзости набегом Фолклендских островов. Тут уже чисто объективные факторы, связанные с боеспособностью корабля. Да и в таком случае, если командир стал проявлять «чрезвычайную осторожность поверх той, что рекомендуется уставом в боевом столкновении с неприятельским кораблем» – могут снять с должности, но никак не арестовывать. Не за что его сейчас в узилище ввергать, нет такой вины на нем!

– Так берите меня под стражу, герр капитан, раз приказ вами получен. Мне только странно одно – когда это я изменить рейху успел, если все время сражался с неприятелем?!

– А вот о том мы у этого поганца и спросим!

Кранке со свирепым лицом тряхнул гестаповца как тряпичную куклу, наложив ладонь за горло и сцепив пальцы – тот только всхлипнул от страха, выпучив глаза. Ашер насел с другой стороны – несчастный «особист» у них напоминал полузадушенного куренка.

– Отставить, господа!

Лангсдорф пресек безобразие, хотя сцена была многозначительной. Это же неповиновение приказу главнокомандования ОКМ в боевой обстановке. И ради него они пошли на это?!

– Живи пока, мерзавец!

Подзатыльник от Кранке все же последовал – а еще говорят, что немцы хладнокровны. И тут же последовал тычок в живот от Ашера. Лангсдорф не мог поверить собственным глазам – два флотских офицера на его глазах бьют сотрудника СД. Да еще оружием ему угрожают – это Ашер явно не для красоты вооружился вальтером, ткнув стволом в живот.

– Все равно застрелю! А потом утоплю!

– Господа, я ничего такого не сообщал рейхсфюреру! Большая ошибка с вашей стороны подозревать меня в таком шаге и форменная клевета на нашего адмирала, – Майер посмотрел на Лангсдорфа глазами побитой собачонки, скулящей о помощи.

– Причем здесь рейхсфюрер СС? Что за радиограмма?

– А вот она, герр адмирал, – Кранке протянул ему листок бумаги и Лангсдорф быстро пробежал текст. С первого раза не понял, прочитал еще раз, посмотрел, кто ее подписал. От изумления оторопел:

– Что за вздор?!

– Так и я был поражен текстом. Обвинить вас, что вы привели корабли в бухту Ломас, чтобы сдать их аргентинцам?! Дана от имени фюрера, но подписана рейхсфюрером СС и завизирована подпись главнокомандующего его старшим адъютантом полковником Шмундтом! А где санкция на арест нашего гросс-адмирала Редера?! Вот так просто арестовать командира действующего рейдера без разрешения командующего кригсмарине?! Что за безмозглый идиот составлял эту радиограмму?!

– Невероятная чепуха, майн адмирал, – вслед за Кранке возопил Ашер и плотоядно посмотрел на Майера. – Сейчас ночь, никто не заметит всплеска – давайте его утопим, хоть морскую смерть примет стукач! Там за дверью мои комендоры с носовой башни, они его живо оформят, как водоросль! Это все гестаповские шутки, они даже не знают, как приказы у нас правильно оформляются. Ведь старший офицер, как эту писанину получил, сразу мне ее дал почитать. Там и на меня ссылка – при аресте обязан оказать помощь. Нашли иуду собственного адмирала за решетку сажать по вздорной клевете недокормленного нациста! Собственным кортиком распластаю эту осьминожку, только щупальца во все стороны полетят!

– Господа, радиограмма адресована также и мне, но я ничего не отправлял рейхсфюреру! Клянусь! Я не виновен!

– Придется утопить, – задумчиво пробормотал Лангсдорф, и оба офицера чрезвычайно оживились и обрадовались. Да, не шибко любят в армии и флоте, вне зависимости от принадлежности и эпохи, стукачей из спецслужб. И если есть возможность совершить ликвидацию безнаказанно, да еще с разрешения командира устроить «несчастный случай» – волной смыло, выпал за борт, геройски сражен осколком или пулей, подавился косточкой до смерти, выбор способов просто величайший – то берутся за это дело весело и с огоньком. Вот и оба матерых морских волка с погонами и нашивками капитанов 1-го ранга тут же принялись действовать.

В каюту вошли два матроса зверовидного облика – силенкой не обижены, могут вручную башенное орудие зарядить. И сразу сграбастали Майера, при этом заткнув ему рот кляпом из ветоши и молниеносно связав руки и ноги. И тут же уволокли наверх, как куль гнилой картошки – можно было не сомневаться, что выбросят за борт без малейшего сожаления – морды прямо-таки светились от радости. За ними последовали оба капитана цур зее, а следом вышел Лангсдорф, ехидно посмеиваясь.