Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада" - Страница 96

Бурят принес Якову Платоновичу и его супруге маленькие цветные ленточки, чтобы они повязали их, как он подсказал, на священное боо и загадали желание.

- Мы же не буддисты, Жаргал! - сопротивлялся Штольман.

- Это совсем неважно, господин начальник каторги. - ответил бурят. Главное, чистые добрые намерения.

- Пойдемте, Яков Платонович. Что-нибудь загадаем. - улыбнулась Анна Викторовна и потянула его за руку.

Они подошли к груде камней, примериваясь, куда завязать две маленькие желтые полоски ткани.

Аня повязала ленточку, нежно поправив узелок и что-то прошептала, ласково поглядывая на мужа.

После супруги повязал тряпицу и сам Штольман. Какое-то время они постояли и смотрели, как их ленточки, вместе с тысячами других, колышет степной морозный зимний ветер.

Аня загадала желание, чтобы Яков Платонович всегда был здоров и не нервничал напрасно, чтобы на его пути всегда встречались хорошие люди.

А Яков, повязывая ленточку, думал, что хочет, чтобы его Аня была счастлива, чтобы ей было хорошо рядом с ним.

Может быть это было несколько эгоистично, но он так привязался к ней за эти полтора года, что ни за что от себя не отпустил бы. И он сделает все, чтобы Анна была рядом.

В эти желания молодожены вложили всю свою любовь к друг другу. Таинственная высшая сила приняла подношения, подумала, взвесила на небесных весах все за, и все против, и согласилась выполнить их просьбы.

Здесь же, у священного боо господина Штольмана с супругой приехали поприветствовать посланцы правящего ламаистского духовенства. И оттого последние пять миль пути молодоженам довелось проделать с большим почетом, но и с изрядными неудобствами. Их пересадили в парадную китайскую карету с тюфяками вместо сидений, на которых им надлежало восседать, подобрав под себя ноги. Тащили карету мулы в богатой сбруе. Ламы сопровождали супругов верхом на лошадях.

Как бы не опоздать с помощью мальчику! - подумал Штольман. Караван уже и так сильно задержался. Посыльный господина Негрена, посетивший его ночью, во время “поиска верблюдов” и сообщил, что нового Живого Будду, восьмилетнего мальчика, уже тайно привезли из Китая в Ургу и дни повзрослевшего хутухты сочтены.

Столица Живого Будды располагалась на холмах. На самом высоком месте стояла обитель хутухты. Это была длинная постройка, видом напоминающая дацан.

Анна все время крутила головой, стремясь разглядеть красочный храм.

К подножию лестницы, встречая гостей, вышел высокопоставленный лама и преподнес супругам хадак и статуэтку Будды. Он проинструктировал, как надлежит вести себя с хутухтой.

Ползком, на коленях приближаться к Живому Богу подданным Российской империи было не обязательно. Но, как намекнул встречавший, крайне желательно.

- Вы серьезно? - поднял бровь Штольман и лама сразу сник, растеряв всю свою спесь. Впрочем, священник твердо попросил называть хутухту “Его Божественность”.

Когда Яков дал руку внезапно оробевшей жене, чтобы подняться по широкой лестнице. На ступенях они увидели выстроенных в шеренги лам, а на самом верху лестницы их ожидал стройный юноша лет восемнадцати, в красивом буддистском наряде и в шапке китайского вельможи. Это был сам хутухта. Он чинно ответил на приветствие супругов и пригласил гостей пройти в личные покои Живого Будды.

Хутухта уселся на трон, сооруженный из священных подушек, Штольмана посадили против него, а Анне Викторовне предложили сесть в кресло рядом с ламами.

Аня опять видела дух мальчика. Он прижимал палец к губам, побуждая ее молчать, а сам довольно невежливо тыкал пальцем на столик, стоящий неподалеку.

- Вот мои игрушки! Маленькая шаманка, обязательно проследи, чтобы их не забрали!

На столике Анна увидела всевозможные изысканные безделушки. Например, лодка с поднятыми парусами и крохотной командой. По всей видимости, ее вырезали из большого куска янтаря. Еще Аня приметила маленькую фарфоровую лошадку с всадником и шахматы с великолепными резными фигурами.

Наверное всем этим предметам нет цены! - подумала Анна.

Хутухта тем временем быстро благословил супругов, после чего им подали на золотом подносе светлый чай в крохотных чашечках. Его Божественность спешно спустился на землю со своих подушек и завязал с гостями оживленную беседу, не обращая внимание на вельмож.

Анну удивило, насколько умно мальчик задавал свои вопросы, и с каким пониманием слушал ответы Якова Платоновича о нынешней обстановке в России.

Хутухта неожиданно спросил, не сыграет ли госпожа Штольман им на пианино. Анна неуверенно пожала плечами, но под одобрительный кивок супруга все-таки села за инструмент.

- Что Вам сыграть, Ваша Божественность? - чинно спросила она.

Штольман иронично поднял бровь, по всей видимости соображая, в какой из его сундуков по выезду из Урги можно будет спрятать самоуверенного долговязого хутухту.

- Что-нибудь ритмичное, госпожа Штольман, если Вас не очень затруднит! - обрадовался Живой Будда.

Анне почему-то захотелось побаловать мальчишку, всю жизнь прожившего в золотой клетке и быть может, тосковавшего по простому человеческому отношению.

Она сыграла несколько бравурных мелодий и одну из них хутухта тут же подхватил. Это был вальс из “Летучей мыши”.

- Будто конь скачет! - радостно сообщил, отстукивая ритм, хутухта.

Аня заливисто засмеялась вместе с его Божественностью, и Штольман иронично подумал, что дорога до Кары будет, пожалуй, забавная, и у его Анны будет товарищ для развлечений.

К Живому Будде подошел один из лам и негромко сообщил, что у дворца собралась уже большая толпа паломников.

Хутухта разрешил позвать их и чинно уселся обратно на трон, кивнув слугам поставить рядом с ним столик с шахматами.

- Господин Штольман, Вы играете в шахматы? - спросил Его Божественность.

Услышав, что Яков Платонович играет, он предложил ему партию, а Анну пригласил сесть рядом с супругом и посмотреть на их игру.

Партия началась. Анна не видела более странной игры. Мужчины сосредоточились над доской, ламы стояли вдоль стен, почтительно взирая на происходящее.

По этому живому коридору из священнослужителей в зал заползали к своему хутухте паломники. Они ползли на коленях или по-лягушачьи прыгали по ступеням.

Анна смотрела во все глаза на странное зрелище. Яков Платонович невозмутимо двигал фигуры, сосредоточившись на шахматной партии.

На Его Божественность паломники производили тягостное впечатление и, судя по всему, навевали ужасную скуку. Без особого трепета он благословлял подползающих паломников. Глаза его не отрывались от шахматной доски. Хутухта брал в руки то одну, то другую шахматную фигуру и ей же благословлял паломника.

Аня смотрела как Его Божественность прикасается шахматными фигурами ко лбу подползающих людей, даруя, таким образом, верующим свое благословение и думала, что мальчишке стоило бы надрать уши за неуважение. Однако хутухта так не думал, он азартно срезал фигуры Якова Платоновича одну за другой и напевал все тот же вальс, что играла ему недавно Анна.

Благословив последнего паломника под напеваемую “Летучую мышь”, Живой Будда издал победный крик и поставил Якову Платоновичу сначала шах, а затем и мат.

Судя по тому как одобрительно усмехнулся Штольман, играл хутухта блестяще.

Утешаясь тем, что у него будет еще возможность отыграться, Яков Платонович попрощался с Его Божественностью и увел Анну Викторовну отдыхать и обедать.

Супругов Штольман поселили не во дворце, а в отдельном доме в городской черте.

Снаружи он смотрелся скучным и безликим, однако внутри оказался довольно нарядным. Дом был устроен по тибетско-монгольскому образцу. Посередине стояла большая печь-камин, на которой можно было готовить ужин, подвешивая котелок на специальный крюк или жарить мясо на специальном вертеле. Комнаты отделялись не привычными стенами, а всего лишь яркими расписными ширмами, которые украсили великолепной резьбою.