Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада" - Страница 59

Горничная довела ее до постели, уложив в постель. Лоб Аннушки мгновенно загорелся сильным жаром, и она взмолилась Татьяне оставить ее одну.

Перед глазами стояла пелена. Мыслить не получалось. Периодически Анна проваливалась в спасительное забытье.

Надворный советник Штольман в это сложное для супруги время, тоже был занят отнюдь не радостными служебными обязанностями. В сопровождении полицмейстера он осматривал окружную пересыльную тюрьму, где дожидались отправки на каторгу заключенные, по каким-то причинам задержавшиеся на этапе. Тюрьма была переполнена. Расчитанная на 800 человек, в действительности она вмешала в себя в 3 раза больше. Штольман осматривал камеры с грубо сколоченными нарами, для лежания на которых заключенным не полагалось ни постельного белья, ни хотя бы одеяла. Несчастные люди спали по очереди на досках, укрываясь своими грязными халатами. Без должной вентиляции, испарения грязных тел, больных легких и стоящих прямо в камерах ведер с испражнениями смрад стоял нестерпимый. Штольману не хватало кислорода, непривычный к тюремному духу, он через полчаса начал терять сознание, и полицеймейстер вывел бледного надворного советника на воздух, крикнув дежурным принести вина из аптеки.

Тюремная кухня также находилась в удручающем состоянии. В темном грязном полуподвальном помещении несколько полуголых от жара печей мужчин с угрюмыми лицами выпекали буханки ржаного хлеба.

Женские бараки были относительно чистыми. Женщин было меньше. Но Якова неприятно поразило большое количество беременных женщин, заключенных с младенцами и маленькими детьми. Фон Таубе пояснил - на всех этапах пересылки нравы стоят ужасные. Многие заключенные продают себя в обмен на вещи или продукты другим каторжанам, конвоирам. Печальнее всего участь детей, которые никому не нужны, включая собственных матерей.

Правительство никак не решает этот вопрос. Осмотрев пересыльную тюрьму, Штольман крепко задумался обо всем, что увидел.

Внезапно у него сильно заболело сердце. И от увиденных человеческих страданий, и от тоски по Анне. Он вспомнил об оставленной в Екатеринбурге жене и тревога начала съедать его. Вроде бы времени прошло всего ничего, а он с ума сходит. Как там его Анечка? Все ли у нее в порядке? Как она устроилась? Он сильно и, казалось, беспричинно волновался.

Терпите, господин надворный советник! - приказал он себе. Служба у Вас серьезная, а Вы совсем не можете сосредоточиться на деле, возвращаясь мыслями к супруге.

Впереди было еще несколько мест, куда им с бароном фон Таубе далее надлежало отправиться.

Анна проснулась через несколько часов. Жар спал. Однако после пробуждения реальность безжалостно вернулась, подкидывая перед оцепеневшей девушкой все те же вопросы.

Первый и самый важный. Кто отец ребенка Нежинской, неужели Яков Платонович? Князь определенно намекает на это. Если ее муж, то может ли он быть так жесток, что отвернулся от Нежинской?

Почему Яков, вне зависимости от того чей ребенок, не попросил Анну отозвать жалобу, как это сделал князь, заботясь о Нине Аркадьевне? Неужели ему не жаль ее?

В комнату постучались. К Ане зашла целая делегация посетителей, состоящая из супруги полицеймейстера, её сестры, прислуги и Алексея Юрьевича.

- Анна Викторовна, ну как Вы, душенька, - беспокойно спросила Ольга Владимировна.

- Да все хорошо, - улыбнулась Анна. - Думаю это переутомление с дороги. Вы не беспокойтесь, Ольга Владимировна, я сегодня полежу, отдохну, а завтра встану. Мне уже намного лучше.

- Может доктора? - спросила Наталья.

- Если завтра не станет легче, с утра позовем врача! - строго сказал Лебедев.

- Не будем мешать Анне Викторовне отдыхать, - сказала хозяйка, обхватив свой большой живот. - Если что-то понадобится, Татьяна будет заходить к Вам.

Посетители наконец ушли, и Анна села на кровати. Голова уже не шумела.

Аня похлопала себя по щекам, пытаясь мыслить связно.

-Соберись, Аня! Ты же не беспомощная барышня! - сказала она себе. - Можно попробовать что-то узнать при помощи дара.

Анна вскочила и в одной рубашке села за стол. Она зажмурила глаза, попытавшись сконцентрироваться.

Что спросить? У кого? Мысль пришла сама. Она решила попробовать аккуратно распросить еще не родившегося малыша.

Аня мысленно позвала, обращаясь к ребенку Нины Аркадьевны:

- Малыш..малыш, ты слышишь меня?

Душа ребенка безмолвствовала, будто не доверяя, и ответы не приходили.

Аня вздохнула.

- Малыш, я обещаю, я никому не скажу, и не сделаю ничего во вред. Это ведь ты плакал в моих снах? Малыш, отзовись. Она почувствовала тепло. Душа ребенка отозвалась.

- Малыш, чей ты? - ласково спросила Анна.

Она увидела большую красивую детскую комнату со светлой резной мебелью. На каминной полке теснилось множество изящных игрушек. Прехорошенькую девчушка, лет шести, играла куклой.

Малышка, живо напоминающая Нину Аркадьевну, подняла на нее ореховые глаза, задрала носик и гордо сказала:

- Я мамина и папина любимица.

- А кто твои родители? - спросила Анна. Малышка показала церемонию венчания в англиканской церкви. Священник читал священное писание перед ослепительно-красивой Ниной Аркадьевной в подвенечном платье и высоким моложавым блондином в парадном мундире. Жених был, по всей видимости, важной персоной, на скамейках в церкви сидели в качестве приглашенных сплошь высокие чины и даже сам князь Разумовский. Аня узнала, что церемония состоится уже этим летом. И жениха зовут сэр Николас О’Конор, он член английской дипломатической миссии, и через несколько лет будет назначен послом Великобритании в Российской Империи.

Аня выдохнула. На глазах выступили слезы облегчения, но она не дала им скатиться из глаз.

- Боже, спасибо что ты не стал испытывать меня! - горячо прошептала она. Пожалуйста, я хочу сама родить Якову первенца. Желание было таким ярким и таким сильным, искренним.

Аня тоже была собственницей. Ей ужасно не хотелось делить мужа с другой. Хотя, конечно, дитя в любом случае ни в чем не виновато.

Аня обхватила голову руками. Почему Яков не сказал ей о переменах в судьбе Нины Аркадьевны, князь пишет, что он осведомлялся? Почему ее муж не попросил о том же, о чем хлопотал князь Разумовский? Неужели Якову Платоновичу не жаль Нежинскую?

Разумеется, Анна выполнит просьбу Кирилла Владимировича. Наверное, Нина Аркадьевна была в полном отчаянии, когда давала показания против нее, и сама не знала, что говорила.

Ей с Нежинской делить более нечего. Тем более Яков предпочел не Нину Аркадьевну, а Анну. И она теперь Анна Викторовна Штольман, а не Миронова.

Однако нужно ли с кем-то посоветоваться, прежде чем подписать такую бумагу? Прежде чем принять решение, следует как минимум успокоиться.

Яков приедет завтра вечером. Стоит довериться мужу и подождать, что скажет он. Не может быть все так, как написал Разумовский! Тем более князь и Яков ненавидят друг друга.

Анна приняла решение дождаться мужа, не предпринимая ничего самостоятельно.

А если уедет поверенный уедет, не дождавшись документов? Рождество на носу, у человека Разумовского наверное тоже есть семья, которая его ждет на праздник.

А если не Яков Платонович не позволит отозвать папину жалобу? Ну нет, быть такого не может, чтобы Штольман не помог женщине в беде. Яков вообще не давал повода сомневаться в себе.

Поздно вечером Анна написала коротенькую записку поверенному князя Разумовского и отослала со слугой:

“Уважаемый Федор Иванович! Я согласна подписать документ, но не могу это сделать, не посоветовашись с супругом. Вечером 24 декабря Яков Платонович вернется из поездки, и в случае его одобрения, мы нанесем Вам визит 24 или 25 декабря.”

Анна вздохнула. Как хорошо, что она так все удачно придумала. Уже и плакать не хочется, и чувствует она себя вполне сносно. А Яков обязательно все объяснит ей.

- Яша! - Мысленно обратилась она к супругу. Мне так страшно, грустно и неуютно, пожалуйста, возвращайся быстрее!