Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада" - Страница 48

Все также тихо повернув ключ в замке, Штольман вернулся в купе.

- Спящая красавица! - подумал Яков, улыбаясь. - Хорошо, что не разбудил. Убаюканная стуком колес, Анна спала в той же позе, что и 20 минут назад, лёжа на животе и обнимаясь с подушкой. Судя по ее умиротворенному виду, сон был этим декабрьским утром особенно сладок.

За несколько недель необыкновенно трепетного супружества, ему стала очевидна разница в их привычном распорядке дня. Анна Викторовна любила рано ложиться и спала не менее 8-9 часов. Её ночные вылазки при расследовании убийств в Затонске, были, как оказалось, не в счет. Вечерами, прямо на глазах у внимательного Якова, она становилась чуть рассеянной, сонной, и охотно отправлялась в постель, в то время как у него начинался прилив бодрости. Вечерами у Штольмана было энергии хоть отбавляй и восхитительно хорошо работала голова. Он вообще был любитель ночной работы. Штольман посвящал поздние вечера чтению, написанию служебных записок, приводил в порядок документацию.

Он эгоистично не давал жене отдыхать ночами, залезая под одеяло много позднее Анны, и теряя контроль от ее близости. Яков в тайне надеялся, что Аня выспится чуть позже, утром… или вечером. Она не возмущалась, улыбалась, просыпалась и целовала мужа в ответ на его нетерпеливые ласки.

Сам Штольман спал совсем мало, иной раз для отдыха ему хватало 3-5 часов. Анна смеялась и сравнивала его с Наполеоном, который, по слухам, высыпался за столь же небольшой отрезок времени, удивляя современников отменной работоспособностью.

Почта из Петербурга сообщала крайне неприятные известия. Во вверенном ему Нерчинском каторжном районе произошел пожар, уничтоживший склады с полным годовым запасом провианта. Яков знал, что запасы в тех местах создавали в летний паводок, привозя продукты на больших баржах из-за трудной проходимости береговой линии. Зимой провиант на санях развозили по всем каторгам и тюрьмам, разбросанных иной раз на 200 верст друг от друга.

Приложенная телеграфная депеша из Иркутска проясняла ситуацию с еще более возмутительной стороны: к местным дознавателям пришел беглый арестант и сообщил, что подполковник Потулов, местный глава тюрьмы, посулив большие деньги, уговорил его самого и еще трех арестантов организовать поджог. Подполковник проинструктировал, как совершить преступление, но по выполнению задания, лично контролируя исполнение, неожиданно набросился на каторжников, убив троих, и лишь одному удалось бежать.

Яков составил необходимые распоряжения о назначении расследования, и заключении под стражу самого Потулова, его помощников и кассира. Штольману предстояло выполнить первое трудное задание - не только найти виновных, но и обеспечить несколько тысяч каторжан питанием. Если не предпринять срочные меры, призраки голода и цинги унесут этой зимой и весной множество жертв.

Штольман набросал план действий, вопросов, которые следовало выяснить, и несколько идей для проработки своему помощнику. Не успел он приехать на новое место службы, и вот она, первая проверка на прочность.

За бумагами Штольман провел несколько часов, тело его порядком затекло. За неимением другой возможности размяться, Яков потянулся и решил сделать несколько гимнастических упражнений, привычку к которым он выработал еще в годы обучения в училище Правоведения. Гимнастика помогала поддерживать тело в хорошей форме. Штольман был гибок, подтянут и, на редкость, вынослив. Конечно, немалую роль играла прекрасная наследственность, его отец прожил долгую жизнь, и до конца своих дней много двигался, стараясь ходить пешком, дома отжимался от пола, сохранял ясный рассудок. А если бы не был столь вредным, прощал обиды и любил людей, то прожил бы еще дольше. Яков не осуждал его. И не обижался. Почти. Но кто бы знает, каким оказался он, Яков, на пороге 40 лет, и каким бы стал потом, если бы не встретил любящую Анну Викторовну. Но, на свое счастье встретил, женился, а не уехал из Затонска с разбитым сердцем и неясным будущим.

Анна проснулась и первым, кого она увидела, был ее супруг, правда в неожиданно экзотичном для себя виде. Ухоженные пятки господина надворного советника Штольмана смотрели в потолок. Сам он выполнял стойку на руках, радуя ее взор демонстрацией ловкости и силы. Прямой торс, прямая спина, напрягшиеся рельефные мышцы плеч и рук - восхитительная картина! Она села, затаив дыхание и наблюдая за происходящим. Яков улыбался.

Прошла пара минут и руки чиновника по особым поручениям стали подрагивать, как он не старался простоять чуть дольше. Анна вскочила и, смеясь, подбежала пощекотать пятки мужа, покуда он был занят, и была такая возможность.

Что ее могут поймать, и тут же отомстить, госпожа Штольман легкомысленно не смекнула. За что она была немедленно поймана быстрым, аккуратно вставшим на ноги Яковом, и безжалостно защекочена. Пока Аня безуспешно отбивалась, он, с поцелуями, опрокинул ее обратно на подушки. В последнее время Штольман никогда не упускал возможности пообниматься с только что проснувшейся женой. По всей видимости из-за того, что вставал много раньше, и успевал соскучиться.

Анна Викторовна была довольна эффектом от своей выходки и находила это утро просто замечательным. Как и все другие утра их недавно начавшейся совместной жизни. Яков был таким любящим, таким прекрасным мужем. Жизнь была просто прекрасна!

Вечерами вагон-ресторан особого курьерского поезда Уральской железной дороги открывал двери для отдыха и досуга пассажиров. Нарядно одетые дамы и господа неторопливо ужинали, пили шампанское, играли в настольные игры, и просто общались, заводя новые знакомства.

Для ужина Анна надела бархатный костюм-двойку, состоящий из белоснежной рубашки и изумрудного цвета юбки с жилетом. В последнее время, в дороге, вместо нарядных платьев ей приходилось носить практичные и теплые дорожные костюмы, так что сегодня она с удовольствием воспользовалась случаем надеть что-то красивое.

Яков был доволен, что они купили Анне Викторовне новые наряды. Все их приобретения были ей очень к лицу.

Ему нравилось ухаживать за супругой, знать, что вещи, которые она носит, заказаны и оплачены им, а не родителями Анны. Это доставляло ему особое удовлетворение, подтверждая в собственных глазах их семейный статус и его право, как главы семьи, как мужчины, заботиться о своей жене.

Анна Викторовна всегда притягивала взгляды окружающих, подобно райской птице, возможно сама того не желая. Ее скромный пучок с чуть выпавшими волнистыми прядями необыкновенно шел ей.

Штольман про себя отметил, что его Аня за эти две недели ощутимо похудела - пропали щечки, так шедшие ей, стали чуть свободнее наряды. Анна стала выглядеть старше, немного другой, чем он помнил ее в Затонске. Она расцветала с каждым днем. Сейчас Анна Викторовна казалась ему взрослой и неуловимо загадочной.

В путешествии они чуть больше уставали и чуть меньше спали. К тому же часто пренебрегали завтраком или ужином, предпочитая проводить время в постели, не в силах надышаться друг другом. Яков пообещал себе, что будет следить, чтоб Анна достаточно питалась, не перенимала его привычки есть раз в сутки, в остальное время перебиваясь чаем, сушками, вареньем, как это часто делал он.

Рядом с собой, намереваясь почитать после ужина, Анна положила книги по исследованию Сибири - этнографические очерки, рассказы путешественников. Она, как и ее муж, хотела узнать больше о тех местах, куда они направляются, но на время отложила чтение, поддавшись уговорам Якова сыграть с ним в шахматы.

Откровенно говоря, Штольман играл сам с собой, делая ход и разъясняя Анне, как лучше на его ход ответить. Аня была не против подобного занятия, хоть и играла она в шахматы из рук вон плохо. Зато ей нравилось наблюдать за мужем, таким сосредоточенным и восхитительно, до иронии, серьезным. Он так погружался в игру. Даже хотелось подразнить его, но Аня не стала этого делать и портить момент.