Стражи волшебных миров (СИ) - Лавров Владимир - Страница 63

Ну, вот как всегда. Хочешь сделать дело хорошо, делай его сам.

Эти слова пробудили во мне некоторые идеи. Я обратился за помощью к розмыслам. Те и так были перегружены, они строили разные срочно необходимые сооружения и учили кочевников основам строительства и изготовления инструментов. Услышав, что мне нужны люди для игры в камешки, офицеры розмыслов долго смеялись. Моя охрана даже успела обидеться. Но потом троих мастеров - каменотёсов мне всё-таки прислали.

Мастера, услышав задачу, долго смеялись, потом сказали, что всего лишь навсего надо учитывать правило рычага, то есть камень в любом направлении должен опираться на две точки при достаточно большом расстоянии между точками. Сказали, что найти такой природный камень практически невозможно и что без изготовления лунок и упоров не обойтись.

А потом они увлеклись и начали строить разные столбы, у кого какой выше. Выглядело это устрашающе. К вечеру мне пришлось бегать вокруг строителей, розмыслов и помогавших им кочевников, и вопить:

- Только не выше полутора человеческих ростов! Только не выше полутора!

Строители хихикали и добавляли ещё один камень. Я уже как наяву видел, как эти камни три локтя на пять рушатся от ветра на головы посетителей…

Но камни не упали. Под действием моих воплей строители перешли на создание маленьких колонн из большого количества маленьких камней. Заставили мне всё пространство храма этими пирамидками, людям стоять негде. Еле выгнал вечером. Девчонки, заехавшие за мной, померли со смеху, глядя на мои старания.

Главнокомандующий, получив от господина Ирмы запрос на нас троих и ещё на целый ряд специалистов от кузнецов до агрономов, распорядился выделить всем охрану из числа имперских воинов. Поэтому после второго дня назначения за нами стали таскаться ещё и благородные из числа нашего войска. Это оказалось очень кстати, так как кочевников из охраны постоянно приходилось посылать по разным вопросам, а эти всегда были рядом и наводили должное почтение на разных буянов. А таковых тоже хватало, особенно у Ангелы, которая хватала расхитителей зерна просто пачками.

По вечерам мы соблюдали конспирацию. Мы собирались вместе, доезжали до имперского лагеря, отпускали охрану и снимали пайцзы. Отцу мы сказали, что нас привлекли для гражданских работ в городе, поэтому будем там пропадать все время. Отец от нас отмахнулся, он участвовал в подготовке набегов на Дикое Поле и ему было не до нас. Как ему не разболтали о нашей работе благородные из охраны, неизвестно. Но нас это вполне устраивало. Узнай отец, что я восстанавливаю дикарскую религию, мог и выпороть. Он к нашей религии относился очень почтительно.

У Ва проблем было ещё больше, чем у меня. Она одновременно обучала гадюк из благородных, средний медперсонал из кочевников, строила госпиталь и создавала систему санитарии для всего города, включая имперский лагерь. Её охране приходилось применять силу не реже, чем Ангелы. Многие люди не хотели соглашаться с ограничениями санитарии или требовали немедленного излечения родственников лично Васторабой под угрозой применения силы. Последних охрана Ва особенно любила.

Ангела вырастила несколько небольших рощ и поработала с привезенным из империи зерном. Сказала, что зерно очень заражено, вытребовала у Ирмы и посадила несколько сотен человек на переборку. Ещё она вырастила до почти полной зрелости несколько полей со злаками увеличенного размера. Эти поля обнесли забором, их круглосуточно охраняла стража из числа имперцев.

ххх

Через неделю мой храм был готов, точнее, оградка с помостом. Господин Ирма всю неделю мечтал, как произнесёт проповедь на первом богослужении. Даже написал её, переписывал три раза. Народу на открытие храма пришло в три раза больше, чем могла вместить площадь внутри нашего заборчика. Даже командующий для обеспечения порядка прислал две роты имперской кавалерии. Вот только их нам и не хватало! И почему это были две роты под командованием именно графа ага Аркнейн, нашего сюзерена? Отец меня убьёт.

Наши новообращённые жрецы стояли у арки, всех приветствовали и просили не рушить колонны, иначе удачи не будет. Их слушались с удовольствием.

И вот, когда Ирма явился перед благостно настроенной публикой, из ниоткуда возник гонец с вестью о том, что где-то там что-то случилось, поцапалась два племени и дело дошло до оружия.

- Прочитай быстренько речь, выучи и расскажи прихожанам. Я постараюсь успеть вернуться, - приказал господин Ирма.

Ага. А то я на языке кочевников быстро читаю… И запоминаю с первого раза вот всё-всё.

Хорошо ещё, что он вышел перед публикой и предупредил, что из-за конфликта вынужден убыть, и что открытие буду вести я.

Отец меня убьёт.

Первые приветственные слова говорил заместитель господина Ирмы по строительству. Я был безумно рад, что всю эту официальную чушь в духе “строили мы строили и наконец построили” пришлось говорить не мне. Терпеть не могу таких речей. Я во время выступления пытался доучить речь господина Ирмы. Но потом меня представили как “единственного на сегодня жреца Радо, первого ученика господина Ирмы”, и пришлось выходить на помост.

Толпа глянула на меня тысячеглазым чудовищем. Все слова тут же испарились из головы.

Кое-как, бекая и мелкая, я смог выговорить несколько фраз на тему того, что создание храма - это очень важно для будущего города и нарождающегося государства бывших кочевников. Пока я нёс эту чушь, в голову пришла хорошая мысль. А почему бы не повторить то, что я рассказывал кочевникам при снятии слепоты и вербовке жрецов? Я уже примерно знал, какие слова пользуются спросом. И тут меня понесло. Я повторил то, что рассказывал кочевникам при снятии слепоты, пересказал кое-что из того, что рассказывал Одрамас, припомнил мудрости Ва про семейные настроения от зла и ожесточения. Потом я пересказал несколько притч о смирении из числа тех, которые мне понравились в проповедях отца Михидо. При этом я надеялся, что Радо меня не слышал, в исходном наборе убеждений этой религии смирения не было. Под конец я всё-таки припомнил основную мысль господина Ирмы и начал расписывать картины светлого будущего про новое государство народов Поля, в котором больше никто не будет жить для гордости и все будут жить ради созидания и заботы друг о друге, где никто не будет угонять друг у друга скот и вырезать соседнее племя до последнего человека из-за мелких конфликтов.

Моё внимание привлекли рыдания:

- Как это волнительно и мило! - утирал слёзы человек с большим струнным инструментом за плечами во втором ряду. Присмотревшись, я узнал в нем Одрамаса. Вот проныра! Кажется, меня сегодня убьёт не только отец.

Дальше по плану было распевание гимнов в честь Радо. Если попробую славить Радо при графе Аркнейне, меня точно отлучат от церкви. Поэтому я сказал, что петь будет брат Сикар, один из лучших новых учеников господина Ирмы, так как он лучше поёт. Он и правда пел лучше меня. Никакого обмана. Так здорово, когда флюгер ветра со свинофермы поворачивается на другого человека…

Брат Сикар вышел на помост, очень польщённый оказанной честью. Тут мне захотелось устроить подлянку Одрамасу, и я сказал, что вижу среди прихожан прекрасного песенника, который может помочь брату Сикару. Одрамас радостно начал пробиваться к боковой лесенке на помост, будто только этого и ждал.

Я почерепашил с возвышения, еле переставляя ноги. Не ожидал, что я настолько устану. Ноги сильно дрожали.

Мы встретились с Одрамасом у помоста. Он схватил мои руки в свои:

- Прекрасная речь! Я узнал так много нового и полезного про свою религию! Прими мою благодарность!

После этих слов Одрамас умчался на помост. Толпа взревела, увидев его. Похоже, Одрамас действительно широко известен как певец.

У лесенки стояли Ва и Ангела, приглашённые по случаю праздника. Ва видела всю сцену с рукопожатием и посмотрела на меня широко открытыми глазами:

- Это правда он?

- Да. Зашёл на огонёк.

- И чего теперь ждать?