Темный огонь - Джойс Бренда - Страница 5

• Предыдущая
• 5/73
• Следующая

– Хорошо, – сказал он. – Она может остаться. И я немедленно найду ей мужа.

– Я не хочу выходить замуж! – воскликнула Джейн.

Две головы повернулись к ней. Матильда пришла в бешенство, граф был чрезвычайно удивлен.

– Никого не интересует, чего ты хочешь! – зашипела Матильда. – Помолчи!

Джейн открыла было рот, чтобы возразить, но наткнулась на внимательный взгляд серых глаз графа. И не произнесла ни слова. Она в одно мгновение поняла, что ее желания ровным счетом ничего не значат для графа. Он сделает то, что сочтет нужным… и с ней, и с другими людьми.

Матильда уехала.

Внезапно Джейн охватила острая тоска; девушка почувствовала себя одинокой и покинутой. Она, правда, сумела ослепительно улыбнуться слугам, внесшим в дом ее багаж, но вот они ушли, и тяжелая дверь красного дерева плотно закрылась за ними. И мгновенно воцарилась тяжелая тишина.

Джейн ощущала эту давящую тишину как боль, как горе, как одиночество и тоску по дому. В ее горле застрял тяжелый ком; нервно сглотнув, Джейн прошла мимо кровати под пышным шелковым балдахином к окну. И посмотрела наружу.

Вокруг дома расстилались безупречно ухоженные лужайки. Сверкала подъездная дорога, вьющаяся по землям Драгмора; шел дождь, и солнечные лучи отражались в каплях упавшей на землю влаги. В отдалении высились холмы, на зеленых склонах которых паслись коровы и овцы. Волновались под легким ветерком пшеничные поля, раскинувшиеся до самого горизонта. В небе густели и темнели облака. Джейн разглядела вдали шпиль – наверное, это была церковь в Лессинге. Джейн гадала, где пролегает граница Драгмора.

Нет, она не собирается выходить замуж.

Она хочет стать знаменитой актрисой, как ее мать.

Джейн отвернулась от окна и тут же заметила, что на ее руках, касавшихся подоконника, осталась густая черная пыль. Девушка нахмурилась. У графа была целая армия слуг, она сама это видела – так чем же они занимаются? Конечно, ее это совершенно не касалось, к тому же они с Матильдой приехали так внезапно, почти без предупреждения.

Неужели он и вправду убил свою жену?

В дверь постучали, и Джейн похолодела и напряглась, подумав, что это явился граф. Она уже представила себе его резкое точеное лицо, его бледные-бледные глаза… но в приоткрывшейся двери появилась улыбающаяся физиономия горничной.

– Здравствуйте, мэм, я Молли. Граф сказал, что вы будете кушать с Чедом и Рэндал, в детской.

Джейн внезапно вспыхнула. Так значит он решил выставить ее в детскую?!

– И где же это?

– А вон там, в конце коридора, – показала хорошенькая пухлая горничная. – Сейчас Джейк принесет вам горячей воды для ванны, а потом будет чай. А ужин в шесть, мэм.

Джейн кивнула:

– Хорошо, Молли, спасибо тебе. И, прошу тебя, забудь о чае, приготовь вместо него кофе.

Глаза Молли расширились, но она кивнула и, попятившись, исчезла. А Джейн мрачно повернулась к большому, в полный рост зеркалу в резной ореховой раме, стоявшему в углу комнаты. Неужели она и вправду выглядит совсем по-детски? Джейн принялась рассматривать себя; ее щеки пылали румянцем.

Джейн была чуть ниже среднего роста и очень тоненькой. И сейчас, видя в зеркале свою хрупкую фигурку и бледное треугольное личико, она решила, что чем-то похожа на маленького беспризорника. Она всмотрелась в свое лицо. У нее были высокие скулы, маленький, чуть вздернутый носик, а губы казались слишком полными для тонкого лица. Ее и без того большие глаза были сейчас расширены и сверкали чистой голубизной. В закрытом клетчатом платье без турнюра и в голубом чепчике она, пожалуй, выглядела лет на двенадцать, не больше. Джейн сорвала с головы чепчик и бросила его на мягкое кресло, стоявшее неподалеку. Пышные волны светлых волос цвета шампанского упали ей на спину. Волос было слишком много для такого хрупкого тела.

Но все равно она выглядела на двенадцать.

Отрицать это было невозможно, и Джейн вдруг охватило горькое разочарование. Она представила его… графа. Он был смугл, настойчив, силен. Джейн обожгло при этих мыслях, ей даже показалось, что граф совсем рядом, и она торопливо оглянулась. Но, разумеется, в комнате никого не было, она была здесь одна. И тем не менее Джейн словно наяву видела его, ощущала его присутствие, в ней как будто возникло… Джейн затруднялась определить, что это. Предвкушение? Или страх… или возбуждение?

Она снова повернулась к зеркалу. Ее щеки горели. Джейн уставилась на себя. Да, он увидел ее вот такой: в детском закрытом платье, с худощавым детским телом. Но она не была ребенком. Ей давно исполнилось семнадцать.

И вдруг для Джейн стало чрезвычайно важным, чтобы граф понял, что она – взрослая женщина…

Граф задержался на площадке третьего этажа. До него донесся звук женского смеха – красивый по тембру, нежный и веселый. Джейн Вестон. Граф мгновенно откликнулся на этот звук – все его тело почему-то сжалось. Тут он услышал ответный смех – радостное детское хихиканье своего сына. Его удивление угасло. В конце концов, он ведь сам распорядился, чтобы девушка ужинала в детской. Но, подумал граф, бесшумно подходя к двери, гувернантка Рэндал никогда не смеялась так заразительно.

Ник тихо остановился у открытой двери. Он не хотел, чтобы его увидели, и он умел приближаться незаметно. Он вырос на ранчо в Техасе, и его отец был наполовину апачем. Его мать была женщиной из первопроходцев, а Дерек, ее муж, будучи капитаном техасских рейнджеров, многому научил своих детей, даже сестру Ника. Они умели идти по следу, охотиться, двигаться бесшумно. Это было частью их наследия, как часто повторял Дерек. И это в один прекрасный день могло им пригодиться…

Граф почувствовал, как в душе шевельнулась давняя, старая боль – настолько глубокая и сильная, что он далеко не сразу смог с ней справиться. Но если бы он не справился с ней тогда, в те далекие годы, – он и сам не знал, что могло бы случиться. Пожалуй, он перестал бы считать себя мужчиной. Скривив губы в горькой усмешке, он напомнил себе, что растил и воспитывал его не отец. Его настоящий отец умер. Он был жестоко убит человеком, который и вырастил Ника, и назвал себя его отцом, – человеком, которого Ник любил и которым восхищался всю жизнь. Пока не узнал правду.

Ник прогнал боль, но не мог избавиться от ненависти и отвращения к самому себе. Его собственная жизнь казалась ему грандиозной шуткой. Он ведь не был на самом деле Николасом Брэггом, лордом Шелтоном, графом Драгморским. Он появился на свет в результате уродливого яростного изнасилования. Он радовался тому, что Дерек убил его настоящего отца, команчеро Чейвза. Потому что, если бы этого не сделал Дерек, Ник убил бы Чейвза сам.

Перед Ником вдруг возник ошеломляющий красотой образ его покойной жены. Ее бледное лицо вырисовывалось в воздухе так отчетливо, что казалось живым. И на этом лице, увенчанном короной светлых волос, был написан ужас.

А ведь Ник даже не сказал ей главной части своей тайны… Он только начал тот разговор. Он дошел лишь до того, что в его жилах течет и индейская кровь. И она мгновенно отпрянула от него…

Встряхнувшись, Ник отбросил мрачные мысли. И, посмотрев на своего сынишку, смягчился душой, в его глазах засветилась доброта.

Да и кто угодно смягчился бы при виде этого малыша. Чеду было почти пять лет; у него были темно-каштановые волосы и зеленые глаза, как у матери. Он хихикал, несмотря на то, что изо всех сил старался сохранять серьезность. Граф с интересом наблюдал за тем, как Джейн наполнила винные бокалы водой и, протянув один Чеду, подняла свой:

– За вас, милорд! – произнесла она тоненьким, неестественным голосом. – За лорда Драгмора!

Гувернантка Рэндал, крупная, костлявая женщина с лошадиным лицом, неодобрительно нахмурилась и фыркнула.

– За вас, миледи! – собезьянничал Чед, и они осушили бокалы.

Граф улыбнулся.

– Милорд, боюсь, вас в кабинете ждет кое-какая срочная корреспонденция, – тем временем продолжала Джейн. – Если вы закончили ужин, может быть, вы посмотрите ее?

• Предыдущая
• 5/73
• Следующая