Макс Охотник (СИ) - Конторщиков Виталий - Страница 3

Дядя Боря всё-таки помог, устроив маму к знакомому частнику. Но через полгода сократили и там. Было очень тяжело, начались проблемы во всем, даже с едой. Я метался по городу, не зная, чем помочь. Иногда мне поручали подметать дворы за небольшую денежку.

И вот однажды, когда я возил метлой по тротуару, ко мне подошёл мужчина кавказской национальности. Сказал, что зовут его Ашот, и предложил работу: мол, я парень работящий и настойчивый, если захочу, могу по вечерам наводить порядок у него в пункте приёма металлолома. С деньгами,как это у них и бывает сказал, «не обижу».

Домой я летел, не замечая дороги. Рассказал маме, она почему-то заплакала (в последнее время это случалось всё чаще), но я твёрдо решил — буду работать у Ашота!

Втянулся быстро, да там не было ничего сложного: подмести, убрать, собрать и так далее. Платил Ашот немного, но исправно. Также я получил от него разрешение самому сдавать в пункт найденный металлолом.

Я брал отцовский старый рюкзак и после школы убегал к заброшенным предприятиям, коих хватало, но вот металла там оставалось всё меньше и меньше. Бывало, нарывался на конкурентов, встречи с ними заканчивались по-разному. В основном не трогали, даже часто помогали, но порой меня спасали только быстрые ноги.

За полгода я сильно окреп и возмужал, бегая везде. Порой не успевал ничего и никуда, но мне всё нравилось. Только вот в школе дела пошли не очень. Учиться я стал через пень-колоду, оценки поползли вниз, появились первые двойки. Меня это не сильно заботило — на центральном месте стояло выживание.

Мама всё-таки нашла себе работу торговать на рынке, и нам стало значительно легче. В рационе появились всякие овощи и фрукты, но вот лёгким запахом алкоголя от матери веяло всё чаще и чаще. Она иногда не ночевала дома, стала следить за собой и явно похорошела. Иногда ходила по квартире с задумчивой улыбкой, тихо напевая. Я был мальчик уже не маленький — восьмой класс как-никак! — и обо всём догадывался. Ей ведь не было ещё и сорока. Отец был старше её на тринадцать лет.

И вот в один из погожих летних дней это произошло. Мама как-то робко зашла в мою комнату, присела на край кровати, и, пряча глаза, сообщила, что хочет меня кое с кем познакомить.

— Ну наконец-то! Созрела, — выдохнул я.

— Так ты знал?

— Ну, догадывался…

— Я боялась, что он тебе не понравится.

— Мам, он тебе нравится?

— Ну, наверное…

— Значит, всё хорошо.

— Ну тогда мы скоро придём!

И убежала резво, прям как девочка. Я надел отцовский старый костюм, который был мне немного великоват. Услышав, как открылась дверь, я напялил на своё лицо идиотскою улыбку и шагнул в прихожую.

Никогда не забуду те яркие эмоции, которые я испытал при первой встрече с Тарасом.

От входной двери, растопырив руки в стороны, на меня мчался мужчинка. Малого росточка, худенький в плечах, с круглым, как мяч, пузом, гость источал такой позитив, словно увидел лучшего друга после долгой разлуки. Самое сильное впечатление на меня произвела его физиономия: выпученные по-крабьи глаза, гармонично дополняющие их огромные уши, острый с горбинкой нос, упирающийся в какие-то педерастические усики «а-ля Кларк Гейбл». И это чудо, ощерившись щербатым ртом, полезло ко мне целоваться. Не выдержав подобной фантасмагории, я повалился на пол с криком: «Это же гоблин!». Истерический смех захлестнул меня с головой. Катаясь по паркету, я ржал как умалишённый.

Когда казалось, что уже нет сил даже дышать, надо мной склонилась мама:

— Так ты его знаешь? Его на рынке все так называют — Гоблин. Он всем нашим девчонкам нравится, его все очень любят!

Минут через пять, облитый водой из стакана, который притащила встревоженная мама, я стал подниматься. Штормило меня изрядно. Конечно, я его и знать не знал. Просто мамин любовник с виду был копией, прямо-таки клоном всем известного персонажа.

Когда я пришёл в себя, Тарас подставил своё хилое плечико, я опёрся на него, и мы оба двинулись на кухню. Там он и поведал мне о себе: ему тридцать восемь, сам с Западной Украины, но русских любит больше жизни, поэтому и сбежал от националистов. Также мне поведали, что у Гоблина есть брат, а фамилия у них обоих Баблюх. У меня не было сил даже улыбаться.

На прозвище «Гоблин», добавил Тарас, он давно не обижается, мол, ко всему в жизни надо относиться с юмором и пониманием. Ещё немного посидев с новоявленным членом семьи, я ушёл к себе читать.

Последующие три года были, наверное, лучшими в моей юности. Тарас со всей своей неуёмной энергией кинулся восстанавливать из руин наш заброшенный приусадебный участок. Честно говоря, если бы не дядя Боря, каждый год скашивающий триммером заросли, то правление садоводческого товарищества давно отжало бы его у нас. Кстати, и взносы за землю выплачивал тоже дядя Боря.

Тарас торжественно вручил мне новую наточенную лопату, и махнув рукой обозначил объём работ — весь участок. Сам он тоже не филонил: с бесконечными своими «е» приколачивал всё ко всему, чинил забор, пилил ветки на яблонях, подверг капитальному ремонту садовый домик, красил всё, до чего дотягивался — и умудрялся совершать все это одновременно. Да ещё часто подбегал ко мне, вырывал лопату и показывал «как надо».

А я копал, грабил, полол и тяпал, потом опять копал. Мама сажала, и столько в её глазах было счастья, что мои руки ещё сильней сжимали черенок орудия, и я с удвоенной энергией вгрызался в землю. На семейном столе не переводились овощи и сочные ягоды, выращенные нашими руками, а дачная фазенда стала любимым местом отдыха.

Больше я не рыскал в поисках металла, у Ашота не вкалывал. Взялся за ум, и школу закончил с неплохими результатами. Готовился поступать куда-нибудь. Ну, как готовился — всё свободное время читал и гонял в компьютерные игрушки. Компьютер мне подарил Тарас. Он переехал к нам, а свою комнату в общаге сдавал. Дальнейшая жизнь мне виделась размеренной, радужной и счастливой.

Компьютер превратил меня в конченого домоседа. Тысячи сайтов и разных программ вскружили голову, я, как губка, впитывал в себя байты информации, читая всё подряд: политика, наука, история, военное дело… Имелся у меня когда-то старенький, ещё отцовский, аппарат, но он давно уже не тянул ничего и был отправлен на фазенду. Всё более тревожными становились глобальные новости. Пандемия Конида охватила весь мир, новые штаммы этой гадости возникали каждый месяц. Врачи всего мира с самого начала были в роли догоняющих, а теперь разрыв только увеличивался. Число умерших от заразы перевалило за цифру пятьдесят миллионов. Экономика почти всех стран задышала на ладан, границы перекрывались.

Поэтому моё сидение дома было всеми одобрено. Мы прошли пятую вакцинацию и, исключительно в целях профилактики заболевания, вечером под ужин выпивали по рюмочке гарной горилки.

Этот Гоблин с шилом в заднице приволок откуда-то самогонный аппарат и запустил поточное производство алкогольной продукции в самом широком, так сказать, ассортименте. Большая часть напитков уходила на рынок, где пользовалась огромным спросом, поэтому аппарат работал круглосуточно, принося доход семье. Постигнув хитрые и нехитрые премудрости зельеварения, я был назначен мастером производства.

Со временем вечерние дозы горилки стали увеличиваться, ужины зачастую переходили в банальную пьянку. Мама начала потихоньку сдавать. Всё чаще подменялась на рынке, забывала или не могла готовить, осунулась, стала терять вес. Тарас и я решили даже прекратить возлияния, но долго не продержались.

И вот в один из таких пьяных дней Тарасу позвонил брат. Взаимоотношения у них обоих после известного события были натянутые: баррикады украинского майдана рассекли братские связи. Но зёрнышко упало на удобренную почву, звонок обрадовал нетрезвого Гоблина. Узнав, что брат приехал в Россию, мы тут же пригласили его с супругой к нам в гости.

Были бы мы тогда по трезвее — ещё бы подумали, а так…