Маша выбирает яркие цвета (СИ) - Кальк Салма - Страница 4

Свет в окнах не горел, это настораживало. Но потом она пригляделась и поняла — нет, что-то светится. Непонятно — не комп, не настольная лампа. Ладно, разберёмся.

Первыми встретили кошки — пришли, на два голоса разорались. Мол, где ходишь, на кого нас бросила? Следом за ними из большой комнаты показался гость.

— Привет, чего не звонил? — Маша села на стул, сняла ботинки и почесала кошек по очереди — сначала Маську, потом Баську.

— Звонил? — парень уставился на неё, как на новые ворота. — Во что звонил? Надо звонить? Для чего? Вы бы пришли, моя прекрасная фея?

— Ну, я и так пришла, — усмехнулась Маша. — Телефон твой где? Проимел вчера, что ли?

— Мой что? Я не вполне понимаю вас, госпожа Мари.

— Телефон, — правда, что ль, головой ударился?

Маша достала из кармана куртки телефон и показала. Парень осторожно взял его в руки и принялся рассматривать, будто впервые в жизни увидел.

— Я понимаю, что это артефакт, но не могу понять, какая в нём сила и что он может, — покачал головой и протянул телефон Маше.

Блин, да что с ним такое-то?

— Так, момент. Иди в комнату, пожалуйста, — Маша согнала с колен Баську, нашла тапки и пошлёпала за гостем. — Я чего-то не понимаю. Ты, похоже, тоже. Садись и говори, как есть — ты откуда взялся?

Она подтащила стул, села, а гостю кивнула на диван.

— Я взялся… — он как будто запнулся. — Из лаборатории Эмиля. Я молюсь и надеюсь, что Эмиль меня найдёт. Но опасаюсь, что ему потребуется время, — вздохнул и добавил: — Я думаю так: если бы он мог, он бы уже это сделал. Богом клянусь.

Так. Снова Эмиль, вчера был какой-то Эмиль.

— Где живёт Эмиль?

— Живёт? На улице святой Онорины, в университетском квартале. Но он там только ночует, да и то не всегда, потому что обычно он в своей лаборатории. А лаборатория у него как раз на территории университета. Университета Паризии, — добавил парень.

Чего?

— И… как ты оказался у меня? Из университетского квартала?

— Мы… — он почему-то опустил взгляд, потом снова глянул на Машу — с виноватой улыбкой. — Мы пробовали новый способ перемещения. Без артефакта портала. Раньше нам обоим доводилось читать о том, что такое возможно, а седьмицу назад Эмиль нашёл старую книгу, где была описана последовательность магических действий. Мы решили попробовать. Но промахнулись. Я должен был попасть в знакомое место… а попал к вам, прекрасная фея Мари. Я прошу у вас убежища — правда, не знаю, как долго оно мне будет необходимо. Я готов отплатить вам, чем скажете. Вы уже спасли меня вчера, и я пойму, если вы отправите меня восвояси. Но надеюсь на ваше доброе и милостивое сердце.

— Слушай, это всё очень красиво и складно, конечно, но ты можешь уже сказать, что случилось на самом деле?

— Эх, — вздохнул он. — Почему-то я был уверен, что не смогу убедить вас, — завертел головой, потом сделал какой-то непонятный жест руками.

Из-за шкафа с книгами и прочей ерундой, который отделал гостиную часть комнаты от спальной, выплыли два светящихся шарика. Никакого другого света в квартире не горело. Шарики повиновались рукам парня и зависли в воздухе — между ним и Машей.

Обе кошки лениво проследили глазами за движением шариков, но не выразили никакого беспокойства. Маська заскочила на диван, где спал гость, и принялась вылизываться, а Баська подошла к дверям и муркнула — типа, ты чего, хозяйка, домой пришла, а кормить не кормишь? Идём-ка на кухню, там миска тебя заждалась уже! Обе, и моя, и Маськина!

Шарики повисели немного, потом вздрогнули — и рассыпались каждый на несколько мелких. Разноцветных — первые были жёлтые. Они закружились вокруг Машиного лица, создавая красивые фигуры, а потом один сел ей на нос, второй на голову, остальные — на плечи, на колени, на ладонь. И даже как будто тихая музыка зазвучала, не в комнате, не рядом, а словно ветром её донесло откуда-то издалека — какую-то старинную, красивую, Маша такой и не слышала никогда. Она не ощущала жжения или чего-то ещё, но зелёный шарик светил, как маленькая и очень яркая светодиодная лампочка.

Парень щёлкнул пальцами, и шарики погасли, комната мгновенно погрузилась в темноту. А потом будто спохватился.

— Простите, моя фея Мари, — и снова щелкнул пальцами, и такие же шарики, только большие и яркие, ярче люстры, засияли под потолком.

И вот тут уже Маша ему поверила.

А я шаман из этой самой непопсовой страны,

И я пою — и духи слышат меня

Жиль полагал, что ему придётся убеждать фею в том, что он нездешний. Но фея совсем не знала тех имён и названий, что он произносил ей, и он понимал — господи, не просто нездешний, совсем нездешний. Куда ж Эмиль его забросил?

Конечно, убранство дома совсем не походило ни на что, ему знакомое. И сама фея выглядела изумительно — сейчас, я ярком свете, он убеждался в том снова и снова.

Волосы цвета розовых лепестков. Глаза подрисованы — но не так, как у знатных дам двора кузена Генриха, а смелее и ярче, и как-то живее, что ли, лицо не как маска, а как человеческое лицо. Одета странно — серая вязаная туника, синие шоссы, никакой сорочки не видно, зато много украшений. Но тоже совсем не таких, как он привык — не жемчуг в три ряда, не драгоценные камни, а… совсем иначе. На шее серебряный дракон на цепочке, и ещё просто цепочка, и бусы какие-то из лазурного камня. Одно ухо в драконе целиком — будто сверху сидит, крыльями обхватывает, а хвостом проколол мочку, господи, как так можно-то, вот бы потрогать! А во втором ухе…. Крошечная кошка. Вроде тех, что ходят по дому.

Вся она была странная. Странная — но при том очень притягательная.

Но он здесь гость, и не просто гость, а не то из милости подобранный, не то вовсе пленник.

— Госпожа Мари, прекрасная фея, если я могу что-то сделать для вас — только скажите. Я с радостью.

— Да что ты можешь-то, — вздохнула она. — И это, со мной на «ты», хорошо? Я умею говорить вычурно, но только если на игре. А просто в жизни это не всегда уместно.

— Наверное, ты права, прекрасная фея, — не стал спорить Жиль.

— Ты что-нибудь ел?

— Да, я нашёл молока и хлеба.

— Уже хорошо. А пельмени сварить не судьба была? Ну ладно, сейчас поедим.

Она поднялась и принялась ходить туда-сюда, сменила свою тунику на другую, потоньше и попроще, и со странными короткими рукавами, и шоссы тоже сменила. Звала кошек, кормила их, они хрустели из мисок какими-то маленькими пахучими кусочками. Делала какие-то пассы рукой — и грелась вода в прозрачном кувшине, загорался огонь на печке, на нём булькала кастрюлька, фея бросала туда какие-то белые кусочки.

— Наверное, тебя бесполезно спрашивать, с чем ты любишь пельмени, — вздохнула она.

— Увы, фея Мари, я не знаю, что это.

— Значит, попробуешь.

Он оглянуться не успел, как она собрала еду на стол — хлеб, тонко нарезанное мясо, которое умопомрачительно пахло, и тут Жиль понял, как же он голоден. Белые кусочки были разложены по тарелкам, ему Мари поставила большую, глубокую, и кусочков в ней было много. А рядом — блюдце, и туда она положила какой-то белый соус.

— Пробуй, в общем. Сейчас я ещё тебе в бульон масло кину, так вкуснее.

Кусочек масла растаял, и от него осталось красивое золотистое пятнышко. Жиль зачерпнул ложкой бульон — и ему показалось, что это очень вкусно. Внутри белых комочков теста оказалось мясо, а если взять такой на вилку и ткнуть в белый соус — и впрямь вкусно.

— Так тебе, наверное, рассказать, где ты есть?

— Конечно, прекрасная фея, рассказать! Что это за земли, в которых царит такой лютый холод?

— Ну ты загнул, лютый холод! Это уже весна, и снег тает, лютый холод уже закончился! Днём и вовсе тепло.

А дальше она говорила, что страна называется — Россия, местность — Сибирь, а город тоже как-то назывался, он не запомнил. И что она живёт в этой квартире одна, вообще у неё есть родители, но они где-то в другом городе, а она сама выучилась в университете — надо же! — и теперь в нём же и работает. И ещё в салоне красоты — так она это назвала. Показала на свои руки и пояснила, что делает дамам красиво.