Тафгай 5 (СИ) - Порошин Влад - Страница 32

— Опять пионерский отряд набираем, — тяжело вздохнул Всеволод Бобров, дописав мудрёные фамилию, имя и отчество будущего игрока сборной СССР и старшего тренера сборной России себе в тетрадь.

Внезапно дверь в тренерскую комнату распахнулась, и в проёме показался Боря Александров, который тяжело дыша, выкрикнул:

— Там мужики морды бьют!

«Опять скрепит потёртое седло, и ветер холодит былую рану!» — подумал я и рванул как во время матча в опасную контратаку. Коридор до раздевалки я пролетел за три секунды, а внутри к этому времени только Виктор Жлуктов в одиночку отмахивался от «старичков», остальным новеньким наваляли, устроили таким образом «пионерам» боевое крещение.

— Разбежались, а то покалечу! Кто не спрятался, я не виноват! — С этим криком я врубился в тела возбуждённых потасовкой хоккеистов, размахивая своими мощными «оглоблями» направо и налево.

Кому прилетело в ухо, кому в челюсть, кто отхватил по затылку, я не пересчитывал, но через пять секунд, порядок на вверенной мне территории был восстановлен полностью, окончательно и бесповоротно.

— Я же говорил, зря вы мужики это затеяли, — усмехнулся Валера Васильев, который стоял с краю вместе с братьями Мальцевыми.

— Ничего, мы им ещё на льду завтра накостыляем, — вякнул кто-то, лёжа под лавкой.

Но тут в раздевалке появился старший тренер Всеволод Бобров и объявил:

— Я сейчас вывешу фамилии тех, для кого хоккейный сезон закончился. Завтра вместо тренировки подойдёте к администратору, будем подыскивать для вас другие команды. Страна у нас большая и везде хоккей в почёте. А ты, Витя Жлуктов, молодец, на коньках нормально кататься научим, и будет из тебя толк.

Вечером того же дня в нашей «трёшке» на общей маленькой кухне состоялся небольшой праздничный ужин. По этому поводу мы отварили макароны, зажарили их с магазинными котлетами, коту Фоксу нарезали сырые сосиски, и включили магнитофон с ритмами советской эстрады. Форму одежды на ужин решено было ограничить футболкой и спортивным трико. Для кота в этом вопросе я, Боря Александров и Володя Минеев, решили сделать исключение. Так как футболки он не имел, трико — тоже, и вообще в гардеробе у Фокса, кроме шлейки, которую он терпеть не мог, вещей больше никаких не было. Кстати эту тему в купе с прошедшей тренировкой мы как раз и обсуждали, когда раздался тревожный звонок в дверь.

Я посмотрел на своих одноклубников, на кота Фокса, судя по их растерянным физиономиям, гостей вроде бы никто не ожидал. И прежде чем подрываться бежать из кухни к входной двери я секунд десять выждал. Однако неизвестные настырно продолжали резкими трелями терзать наш бедный звонок. Поэтому, тихо выругавшись про себя, и не закончив трапезы, я всё же дверь в нашу московскую «трёшку» открыл.

— Чего так долго не впускали?! — Взвизгнула подруга «Малыша» Алёнка Сергеева, вваливаясь на тщательно вымытый пол в коридоре в грязных туфлях и с большой тяжёлой сумкой на плече. А следом в дом вошла ещё одна барышня, ростом чуть повыше миниатюрной Алёнки, тоже с сумкой, тоже в грязных туфлях, и тоже надо полагать в гости. — Это Вера. Мы с ней поступать в балет на льду будем.

— Здрасте, — поздоровалась Вера.

— Физкульт-привет, — пробормотал я, с грустью рассматривая, как стремительно загрязняется недавно вымытый Володей Минеевым коридор. — Когда вступительные экзамены?

— В июне, через месяц, мы у вас пока поживём, нужно только на счёт тренировок договориться. — Алёнка сунула мне в руки сумку и так улыбнулась, как будто она оказалась не в гостях, а у себя дома. — Проголодались мы в поезде, есть что поесть?

— Вон, пусть тебе, твой суженный ряженный готовит, — я кинул на кухню, из которой выглянули Боря Александров, Володя Минеев и кот Фокс, и добавил. — Всё, пропала квартира.

— Скажешь тоже, — хохотнула шустрая фигуристка Алёнка. — Московская квартира никогда напрасно не пропадёт.

В воскресенье 7 мая, в первой половине дня у меня, наконец, появилось несколько свободных часов, чтобы отдохнуть от «дурдома», в который превратилась наша квартира. Минеев с «Малышом» и двумя пигалицами из Горького, возомнившими себя будущими звёздами балета на льду, утопали по магазинам, а я, сварив кофе и поджарив пару кружков докторской колбасы, присел спокойно порассуждать о ближайшем будущем. Во-первых, завтра в два часа дня Федерация хоккея устраивала торжественный приём для хоккеистов, тренеров и ветеранов спорта на сцене Государственного Кремлёвского Дворца, где нам должны были вручить золотые медали чемпионов СССР. Во-вторых, два дня назад в нашей практически коммунальной квартире установили телефон, и мне уже позвонил из Горького местный криминальный авторитет Геннадий Заранко, напомнив про моё обещание, которое я теперь просто обязан был выполнить. Всё же вал писем в Спорткомитет накануне пражского чемпионата мира — это было его рук дело. В-третьих, беспокойные барышни Алёнка и Вера, лично меня невероятно раздражали, и теперь требовалось что-то предпринять. Неделю назад мы им уступили комнату Бори Александрова, который «переехал» ко мне. А через три дня случилось то, что и должно было произойти, когда гормоны в молодёжной среде бьют через край: Боря «съехался» с Алёнкой, а Вера «переехала» к Володе Минееву. И таким образом я получил два часто скандалящих и враждующих семейства. Стычки же стали случаться по любому поводу: кто-то слишком надолго занял ванную, кто-то не помыл свою посуду, кто-то съел чужие сосиски, и кто-то выпил чужой кефир и молоко. Лишь коту Фоксу всё было по барабану, так как его теперь кормили в два раза чаще. Алёнка назло Вере, а Вера назло Алёнке.

От звонка в дверь, который застал меня в тягостных размышлениях, я от неожиданности подпрыгнул. А бросив взгляд на будильник, про себя отметил, что для молодёжи пока было слишком рано, ведь московские магазины обладали магической способностью затягивать в лабиринт своих торговых рядов минимум на семь или восемь часов. Между тем звонок повторился ещё раз и ещё раз, и я как честный гражданин, которому окромя долларов скрывать нечего, пошёл в прихожую, повернул ручку замка и обомлел. Назвать сюрпризом того, кто сейчас грязный, вонючий, но довольный топтался на пороге квартиры, можно было с большой натяжкой.

— Вода горячая в кране есть? — Выпалил шаман Волков, позабыв, что в приличном обществе сначала принято здороваться. — Неделю нормально не мылся. — Пробурчал он, скидывая обляпанную глиной штормовку.

— Баню что ли свою спалил, при проведении шаманских обрядов? — Хмыкнул я, отступив на несколько шагов назад, так как от рубашки нового гостя ударил в нос такой духан, что у меня заслезились глаза.

— Баня-то тут причём? — Обиделся шаман. — Я с Урала электричками добираюсь. Ну, я тебе скажу, шороху я там и навёл. Ха-ха-ха. Надолго меня запомнят! — Михаил Ефремович погрозил куда-то кулаком. — Я им говорю, пожары летом начнутся, нужно полосу отчуждения срочно прорубать. У вас же лес прямо к деревне примыкает! А меня по матери посылают. Хоть бы кто за голову взялся. Так нет же! Ну, я им сарайку и подпалил! Ха-ха-ха. Чтобы они прочувствовали, что их летом ожидает. Гоняли меня потом по лесам, словно дикого зверя. Только Волкова им не взять! Ха-ха-ха.

— Не ставьте Волкову капканы, — пробормотал я. — Много сараев сжёг в агитационных целях?

— Тринадцать штук, — гордо произнёс шаман, проследовав в ванную. — О, и горяченькая пошла! Мне теперь деньги нужны! — Крикнул Волков сквозь шум воды из душа. — Пятьсот рублей! Я дальше поеду за Уральский хребет. Кто спасёт страну, если не я?!

— Яичницу с колбасой будешь? — Спросил я из кухни, обдумывая: «Где шаману найти пятьсот рублей, и вообще насколько такая тактика эффективна? Ведь рано или поздно Волкова выловят, и ребра переломают за порчу казённого имущества. Как там у Ленина? Мы пойдём другим путём».

— Знаешь, что шаман, — сказал я минут через десять, когда Волков появился из душа и сразу же уселся за стол «уничтожать» мои продукты питания. — Давай мы пойдем другим путём.