Todo negro (сборник) (СИ) - Мокин Антон - Страница 50

Каждый размышлял о своём. Делайла думала о беженцах. О тех, кто покинул насиженные сытые места в богатых штатах и внезапно обнаружил себя лишним человеком в глуши, где никто не рад недавним хозяевам жизни. А также о тех, кто решил бежать ещё дальше — пока неожиданно не обнаружил закрытую канадскую границу.

После расправы над Вашингтоном, лежащим теперь в руинах, Мексиканец успокоился. Можно было надеяться, что он внезапно исчезнет — так же, как появился, но этого не произошло. Уже полгода гигантский человек, будучи под постоянным прицелом прессы и военных, гулял по просторам восточного побережья вдали от крупных городов. Ничем особенным он не занимался: можно сказать, просто жил.

Мануэль погрузился в размышления так глубоко и надолго, что мог теперь, наверное, сесть и с лёту написать философский роман — если бы умел писать и если бы большинство его мыслей чего-то стоило.

Но в итоге старик сказал нечто любопытное.

— Думаю, в появлении Мексиканца был смысл. То сообщение, о котором все так много разной херни наговорили. Смотри: наши предки когда-то пересекли океан. И красножопые им, знаешь ли, индейку не подносили — пришлось воевать, по сотне туземцев на каждого колониста. Так появились мексиканцы. Смекаешь, к чему клоню?

Делайла устало покачала головой.

— Дура ты всё-таки, вот точно: ртом карьеру построила, но без слов. Тьфу… Смысл очень простой: настоящий мексиканец будет жить там, где захочет. Ничто, сука, ему не помешает!

Человек из Ботани-Бэй

Соавтор — Антон Мокин

Джеремайя Смит никогда не бывал в Новом Орлеане. Родную Новую Англию он вообще прежде не покидал.

Отец, проповедник старой пуританской закалки, даже на учёбу в соседний штат отпустил его неохотно. Старик не скрывал радости, когда обучение завершилось прежде срока: юриста из Джеремайи не вышло. Мол, теперь-то сын продолжит семейное дело! Понесёт слово Господне людям сурового края, которые так нуждаются в помощи.

И хотя юный Джеремайя нашёл в Бостоне работу, не связанную с делами церкви, о путешествиях на Юг оставалось лишь мечтать. В год одна тысяча восемьсот шестьдесят первый от Рождества Христова началась война. Одни надели синие мундиры, другие — серые, и брат пошёл на брата.

Больше года назад война наконец завершилась. С тех пор изменилось многое — в том числе для «Компании Уильяма Дадли».

Красивый белый корабль нёс Джеремайю по волнам великой реки Миссисипи. Мистер Уильям Дадли, взявший лишь двоих спутников, не очень-то любил морские путешествия. Настоящий американец, коим Джеремайя себя считал, должен был счесть это необычным для англичанина. Мистер Дадли пояснял: за долгие годы в Британской Ост-Индской компании хватило с него морей и океанов.

Потому до Сент-Луиса добирались сушей, а там сели на речной пароход.

Возможно, путешествие по реке у Дадли не вызывало отторжения — ведь река-то не море. Он выглядел угрюмым, но улыбку на суровом лице Дадли вообще редко доводилось увидеть. Лишь один человек на свете умел вызвать её. Потому нельзя было исключить, что Миссисипи мистеру Дадли всё-таки по нраву.

Хотя скорее дело состояло в ином: владелец компании желал лично взглянуть на будущие торговые пути. Раз война закончилась и Соединённые Штаты Америки остались единой страной — теперь время деловых людей. Окно возможностей распахнулось, а Дадли был из тех, кто без стеснений лезет в окна.

Тем более в такие привлекательные. Новый Орлеан — морские ворота в Миссисипи. Сент-Луис — дверь на Запад, пока ещё так слабо освоенный. Соедини все двери хорошими коридорами — и…

— Папа! Ну оторвись от несчастной газеты. Посмотри: какая красота!..

Красоту и Джеремайя видел. Великую красоту, да вовсе не за окном: прямо рядом с собой.

— Элис, солнышко, мне не до глупостей. Я работаю.

— Мы ведь ещё не приехали…

— Я изучаю место, в которое мы едем. Это тоже работа.

Элис насупила брови, забавно сморщила носик. Она вечно дулась на отца вот так, в шутку — не бывало повода обижаться по-настоящему. Мистеру Дадли вовсе не нравилось, что дочь увязалась за ним в деловую поездку. Однако старый делец ни в чём не умел отказать единственному на свете близкому человеку.

— Смит, ради всего святого: развлеки Элис, раз сам бездельничаешь. Уже жалею, что взял тебя с собой, чёрт побери! Это так ты, стервец, «будешь полезен» в Новом Орлеане? Сидеть и лыбиться?

Рядом с Элис у Джеремайи и правда в основном получалось лишь глупо улыбаться. Именно ради неё юноша напросился в поездку.

Быть может, другого шанса провести много времени с дочерью босса не представится. Джеремайя Смит, конечно, страдал некоторой робостью. Он отнюдь не являлся красавчиком, был полноват, носил очки — словом, не лихой кавалерист. Однако суровое воспитание в доме проповедника дало некоторые плоды.

Джеремайя умел сделать шаг навстречу мечте — а иначе и работу в компании Дадли не получил бы. Однако единственного шага не всегда достаточно. Бывает мало даже двух. В какой-то момент что-то шло не так…

Вот и сейчас. Убедить Уильяма Дадли в своей полезности вышло — на работе Джеремайю Смита ценили. Но как ему сблизиться с Элис? Да ещё под носом у сурового папеньки?

— Ох, Джерри! — она всегда называла Джеремайю так. — Ты знаешь, в Новом Орлеане…

И понеслось щебетание. Про красивые дома, про красивую музыку, про утончённых людей, что говорят на обожаемом Элис французском языке. Уильям-то был холоден к искусству, а уж чего точно не терпел — так это французов и прочих католиков. До мозга костей протестант: одна из причин, по которым приметил некогда юного сына проповедника.

Джеремайя кивал, улыбался и время от времени пытался вставить два слова, но перебить Элис ему было нелегко. Оставалось надеяться, что так начальник и видит задачу «развлекать» — чтобы девушка докучала не ему.

Но в какой-то момент мистер Дадли всё же оторвался от газеты и заговорил.

— Французский! Генерал Батлер и французиков, и всех прочих в Новом Орлеане прижал как следует. Жаль только, что недолго пробыл на должности… Но ты, Элис, поумерь пыл. Боюсь, город твоей мечты остался в довоенном прошлом. Сейчас в Новом Орлеане многое поменялось.

— Но ты ведь сам говорил, что новый мэр…

— Да, новый старый мэр. Монро вернулся, но не обольщайся: я думаю, из старого уклада Юга возродит он лишь худшее. Смит, ты же читал про резню 30 июля?

Джеремайя кивнул. Месяца не прошло со дня, когда сторонники почившей Конфедерации убили на улицах Нового Орлеана две сотни чёрных активистов. Поговаривали, будто сам «новый старый» мэр, управлявший Новым Орлеаном до войны, причастен к этому. И он, и генерал-северянин Батлер — оба строили совсем не тот город-праздник, о котором Элис была начитана и наслышана.

— Читал. Я…

— Вот и расскажи ей.

Джеремайе не хотелось расстраивать Элис, так что заговорил он о другом: Дадли всё равно не слушал. Опять уткнулся в газету.

Да: город-праздник нынче был неспокоен. Окончание войны, большую часть которой Новый Орлеан пробыл в руках северян, тишины не принесло — ситуация лишь пуще накалилась. Очень возможно, но сейчас Элис там совсем не место. Мало желанной романтики, много опасностей.

Но ничего. Уильям Дадли не только выглядел сурово и здоров был настолько, что половину каюты занимал: бока его пиджака оттопыривали револьверы, которыми бизнесмен прекрасно умел пользоваться. Британская Ост-Индская компания — не бизнес в Бостоне: в молодости, ещё до переезда на американскую землю, Уильяму Дадли довелось сражаться против воинственных сикхов. Любимую дочь он в обиду не даст, без сомнений.

И Джеремайя тоже был полон решимости защитить любимую при случае. Может, так Элис и узнает о его любви?

***

Спустя несколько дней Джеремайя Смит мог уверенно сказать: мрачные ожидания мистера Дадли насчёт поездки в Новый Орлеан ни в чём не оправдались.

Во-первых, вполне успешно прошли деловые переговоры — в некоторой степени, пусть весьма скромной, сие было и заслугой юного Смита. Он полагал, что мистер Дадли отметил это. Во-вторых, город оказался прекрасен — будто не случилось тут недавно никакой бойни, будто местное общество не раскололось из-за множества острых вопросов. От французского языка до избирательных прав чёрных. Впечатление обманчивое, поверхностное — но отчётливое.