В шаге от вечности (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич - Страница 49

«Отец, какого черта?!» – пришло второе сообщение с кучей гневных эмотиконов в конце. Наверняка, по трижды защищенному каналу. И, учитывая малое расстояние, взломать его было невозможно. Но чего сын боялся? Его лицо, которым он всегда умел управлять, выражало страх, гнев и растерянность. Не лучшие эмоции для политика.

Он довольно рано увидел в сыне задатки лидера и знал, что рано или поздно тот их реализует. А еще понял, что тот обладает более сильной волей, чем он сам. И что на дворе не то время, когда старший в роду всегда главный.

Впрочем, Григорьев-старший не завидовал. И еще он знал, что такие задатки всегда соседствуют с хорошей порцией цинизма и жестокости.

Тем временем они достигли безлюдной аллеи на краю кладбища, где были только старые и не такие престижные захоронения. Убирался тут, похоже, робот-дворник, потому что на участках с могилами оставались полосы опавших листьев в углах оградок, куда не пролезали его валики.

– Отец. Зачем ты меня позоришь? – тяжело вздохнув, начал говорить сынок. – За каким лешим ты связался с этой клиникой? Ты же не нищеброд из гетто, который продает свои внутренности, чтобы купить синтетической наркоты. Если об этом узнают, будет скандал, и это отразится на моем рейтинге! Ты мог бы пройти легальные процедуры в Швейцарии. Как я. Но вместо этого ты сунулся к мошенникам, которые работают в Зоне Отчуждения. На Японских островах.

– Там нет радиации. Там воздух чище, чем здесь.

– Я знаю. Но эти находятся на ничейной земле, которая выведена из международной юрисдикции! Я уже навел справки. Не знаю, кто выдал им разрешение, но я этим займусь. Как думаешь, почему именно там? А потому, что нет гарантии, что после процедур пациент останется жив. А ты им еще и все свои деньги перевел!

– Не все, – потирая руку, ответил Григорьев-старший. – Только несколько миллионов. И не перевел, а положил на отдельный счет. А ваши легальные… полумеры мне уже не помогут, и ты это знаешь. Бесполезно красить фасад, когда рушатся несущие стены. Мне нужен капремонт. А эти… мясники из клиники попробуют его сделать. Да, они не дают гарантии. Но дают хотя бы шанс. Они там занимаются вещами, которые в цивилизованном мире пока еще запрещены. Но без этих процедур я умру максимум через три месяца.

– Отец… давай лучше заморозим тебе мозг. Это и дешевле, и надежнее.

– Ну, ты и умник. Не верю я крионистам. Испортят, как те бифштексы из супермаркета, которые вчера доставил мне дрон. Я уже написал жалобу, кстати, и сослался на тебя. Сказал, что комиссия посетит их завтра.

– А этим значит, веришь? – не отвлекаясь на «заговаривание зубов», продолжал сын.

– Мне дали рекомендации несколько человек с Дальнего Востока. Все это люди, которые помнят еще Ельцина.

– Если они прожили пять лишних лет, это не значит, что и ты проживешь.

–Dumspiro, spero… Пока живу, надеюсь, – развел руками скриптор. – Что творится в городе, ты мне объяснишь? И почему премьер не приехал? Это все из-за референдума и вотума?

– А будто ты не знаешь… – поморщился сын. – Сеть гудит с самого утра. Видимо, твой фильтр не пропускает новости о политике?

– Да.

– Может, и правильно. Обычные люди и не должны лезть в эти дела, mein Vater. Но так уж и быть, я расскажу. Началось в Мексике… Хотя это был только повод. Заваривалась каша давно. В пятницу там провели успешную полицейскую операцию. Против радикалов. Ну, слегка перестарались. Шестьдесят шесть погибших… ну да, дети и женщины в том числе. Странно, первый раз что ли? Но в этот раз начался пожар. «Кровавая пятница», невинные жертвы. Это стало вирусным. Правительство ввело желтый уровень опасности. Мэрия и управление полиции переведены на экстренный режим службы. Служба безопасности… впрочем, не забивай голову, пожалуйста! Давно такого не было. Если бы я знал, что будут такие пробки, взял бы коптер. Но мне посоветовали из соображений безопасности этого не делать.

– Вот так дела, – Григорьев-старший присвистнул, но не поверил до конца в реальность угрозы, уж очень это было похоже на фильм про шпионов, – Но вернемся к нашим баранам. Финансовым. Прости, сынок. Но легких денег тебе никто не обещал. Тем более, ты не нищий. Знаю, вы с женой и детишками уже поделили мое наследство. Но я обещал… себе, что увижу космос. Хотя бы орбиту. Но лучше Луну или Марс. Может, я трус и эгоист. Но обидно умирать в шаге от рая.

– Мир не рай и не курорт… даже если в нем много бездельников, которые хотят ходить голышом и не работать, как Адам и Ева, – Прохор дополнил свои слова саркастическим эмотиконом. – В нем много людей, которые хотят перемен, но не знают их цену. Которые хотят больше, чем заслужили.

– И ты один из них, да?

Григорьев знал, как вывести сына из равновесия. А это было нужно, чтобы вытянуть из него побольше. Он хотел хоть немного понять, что же происходит. И его бесхитростный прием сработал.

– Нет же! Я… как и весь Мировой совет… и Четырехсторонняя комиссия… и Корпус мира – хотим сохранить порядок и статус-кво. Даже если он кому-то не нравится. Ты думаешь, война в наше время невозможна? Да она может начаться хоть завтра. Люди забыли запах сгоревшей человеческой плоти! Отвыкли от звука пролетающего над домом бомбардировщика. Который их мирно бомбит, а не выполняет фигуры пилотажа. Они думают, это игра. Но это игра ценой в жизнь. Миллионы могут погибнуть. Цивилизация может рухнуть от действий кучки недоумков!

– Как в двадцатом веке? – спросил он Прохора.

– Хуже, чем в двадцатом веке. Тогда апокалипсис могли устроить только два, максимум три-четыре государства. А сейчас любой биохакер или наномейкер при наличии… везения может его устроить у себя в гараже. А еще есть несколько миллиардов неудачников, бездарей и лодырей, которые остались не у дел из-за роботизации. И среди них цветут самые безумные идеи – от Троцкого и Мао до бен Ладена и Гитлера. И есть их пастыри. Такие же ненормальные, но обладающие даром убеждения. Это целая армия долбаных фанатиков. И ее надо сдерживать. Я занимаю важный пост. Мне очень нужно спокойно работать на благо человечества. И ты… не должен мне мешать!

– Nothing personal, son. Но я не могу понять, с какой стати я обязан дарить тебе мое состояние. Я могу его хоть в казино просадить. Но я поеду лечиться. Не просрите планету без меня.

С этими словами он вернул сыну издевательский смайлик обратно. И увидел, как лицо того побагровело, а шея вздулась так, что казалось, еще немного, и архаичный галстук лопнет.

– Отзови свою заявку. Еще можно отменить соглашение с клиникой. А твое завещание я оспорю. Надо же… «в случае неудачи опыта передать все оставшиеся деньги в случайно выбранный благотворительный фонд». Неслыханно!

Они уже стояли у самого «миража» зеленой стены из раскидистых дубов, за которыми можно было разглядеть улицу. Вблизи видно было, что дубы ненастоящие. Их ветви не качались от ветра. А если перелезть через заборчик, можно было увидеть замаскированные в траве проецирующие изображение фемтосекундные лазеры – небольшие круглые линзы.

Григорьев приложил руку к коре старого дуба и почувствовал, что она почти настоящая. Правда, если надавить на нее, рука пройдет насквозь. Установка рисовала трехмерные изображения, каждая точка которых, воксель, испускала свет. Лазерный луч создавал плазму путем ионизации воздуха. Когда человек трогал воксели, он ощущал нечто вроде прикосновения к поверхности наждачной бумаги. Такими же были голограммы исторических зданий – "миражи" Кремля, Собора Парижской Богоматери, Тауэра или Эйфелевой Башни, которые можно было найти в совершенно неожиданных местах – от парков развлечений до частных поместий. Но можно было создать и настоящую «огненную стену» из плазмы высокой температуры. Дорого, но можно. Случаи были. Незадачливые воришки… или просто экстремалы-нарушители поджаривались, как куры-гриль, пытаясь залезть на чужую дачу. А владельцы недвижимости отделывались штрафом, если была предупреждающая табличка. Собственность священна.