Зов (СИ) - Стерх Юрий - Страница 26

— Хорошо, как скажешь. Что еще будем сегодня делать?

— Сейчас мне надо немного поработать, а вечером у нас гости. Не буду говорить кто, сам всё увидишь.

Я слегка ошалело посмотрел на отца.

И это всё?

Так просто? Обыденно, по-семейному приложил руки к моей голове, придумал там какой-то щуп и всё! Никаких тебе плясок и ударов в бубен, ничего такого. Наверное, если старшие родичи были, то это действо выглядело бы более торжественно, хотя… нет, я, видно, поторопился с выводами, что всё просто. Вон у отца испарина на лбу, и руки слегка подрагивают.

— Я тебе здесь не помешаю?

— Нет, не помешаешь. Сядь в кресле, полистай книгу, очень полезно побольше знать о своих предках. А мне надо всего часа полтора. Потом будем встречать гостей.

Я встал с кресла и шагнул к столу за книгой. Меня ощутимо повело в сторону, в глазах потемнело.

Отец быстро глянул на меня.

— Ты в порядке?

— Да, шатнуло в сторону немного. Сейчас уже норма.

— Знаешь что, а не читай пока ничего, не надо! Просто посиди спокойно в кресле, закрой глаза, подыши, расслабься.

Я послушно опустился в кресло, поудобнее в нём устроившись, сел в позу лотоса и закрыл глаза. Поймав нужный мне ритм дыхания, стал медленно погружаться в легкую медитацию.

В моём сознании сразу же всплыла знакомая мне до противного скрежета в зубах картинка: голубое небо, скалистый берег, крики чаек над головой. Я в воде и почему-то никуда не тороплюсь, внимательно осматриваю дно, вижу там знакомую скалу и чувствую, что меня кто-то трясет за плечо.

— Коля, подъем! Надо привести себя в порядок, а то скоро гости явятся.

Ого, два часа пролетело! Я встал, потянулся, немного ломило в висках и затылке.

— Как ты?

— Немного голова побаливает.

— Бывает! Умойся холодной водой, должно отпустить.

Я последовал совету и сразу же почувствовал себя прекрасно.

Марго

Через двадцать минут в дверь позвонили. После разрешающего кивка отца я пошел открывать.

На пороге, ослепительно улыбаясь, стояла Маргарита Николаевна собственной персоной. Сердце ёкнуло, пропустив удар.

— Проходи, Маргарита, проходи, — крикнул ей отец из кухни, — я сейчас кофе тебе сварю!

Поздоровавшись, я помог ей снять короткую песцовую шубку.

— Ну, как тебе после армии дома?

Я закатил глаза кверху.

— Благодать!

Она засмеялась, как бы невзначай коснулась моего плеча и прошла на кухню. Повесив шубку на плечики, я поспешил за ней.

Отец в большой турке варил кофе и что-то тихо говорил Маргарите. Она стояла рядом, чуть наклонив голову, и внимательно его слушала, опустив взгляд. Одуряющий запах «Арабики» (мы же другого и не знали тогда) кружил мне голову. С моим приходом ничего не изменилось. Отец также тихо договорил фразу, Маргарита кивнула ему и посмотрела на меня.

— Коля, меня интересует несколько моментов, касающиеся того участка заставы, где ты чуть не погиб. Пятак он, по-моему, так называется, расскажешь?

Я кивнул.

— Всё что знаю, Маргарита Николаевна.

— Мы сейчас минут десять поговорим с отцом, а потом с тобой… ты не против?

— Нет, Маргарита Николаевна, я не против. Позовите меня, когда понадоблюсь.

Я прошел в соседнюю комнату и, став у окна, начал наблюдать, как на Москву быстро опускались сумерки.

На кухне отец и Марго — буду теперь про себя ее тоже так называть — тихо переговаривались. Слов не разобрать, но по тональности звуков можно было понять, что они о чём-то там увлеченно спорили.

Минут через двадцать меня окликнули.

— Коля, ты там не спишь еще? Иди к нам.

Я поплелся на кухню.

— Чай будешь? — спросил отец, — знаю, ты кофе не очень…

— Можно. Пап, а давай я сам сделаю!

— Ты лучше вон на вопросы Маргариты ответь.

Я сел за стол.

— Почему Пятак? Откуда такое название? — сходу начала Марго.

— Я не знаю. Всем на заставе интересно было, но никто ничего не знает, ни офицеры, ни даже прапорщик, который там служит дольше всех.

— А что говорили про это место?

— Ну, тот бред о царице Тамаре я пересказывать не буду, а вот что змеи там с ума сходят, это чистая правда… на себе испытал! Не знаю почему, но много их там становится, начиная с апреля и заканчивая концом сентября, когда уже ощутимо холодает и, по идее, уже быть их не должно.

— А связь? Как там работает связь?

Я задумался.

— Попытайся вспомнить. Когда змеи сильно агрессивны, связь по рации там лучше или хуже?

Я попытался вспомнить. Так… да, точно!

— Действительно, связь там очень нестабильна. Самое главное — не сходить с тропы, тогда и связь более-менее, и змеи тебя не трогают. А вот стоило сделать шаг вправо, шаг влево, сразу и змеи кидались, и помехи начинались серьезные, в рацию почти ничего не слышно было.

Я почесал затылок.

— Такое ощущение, что между людьми и змеями там будто установилась какая-то особая договоренность: туда ходи, сюда не ходи. Особенно сильные помехи начинались, когда подходили к водопаду — видели это место, да?

Марго кивнула и жестом подбодрила меня, чтобы я продолжал рассказывать.

— Вот там уже с заставой или с другим каким нарядом связаться просто невозможно было. Водопад там, правда, не всегда, а только по весне, когда снега сходят, но связи нет круглый год. Зимой в той скале под водопадом наблюдается небольшое углубление, примерно метр на полтора, и всё.

— А летом… летом вы к тому водопаду подходили?

— Нет, даже не пытались. Зачем? Змей только дразнить.

— Ясно! Эх, с теми бы знаниями, что у меня сейчас, попасть бы мне туда еще разок! — мечтательно проговорила Марго.

— Для этого тебе надо перейти в другое ведомство, — съехидничал отец.

— Ну уж нет! Меня и здесь неплохо кормят, — отшутилась Марго.

— Кстати, о еде! Ты есть не хочешь? У нас тут кое-что еще с обеда осталось, — отец приоткрыл крышку кастрюли.

— Нет, спасибо. На ночь стараюсь воздерживаться.

Марго посмотрела на меня.

— Что еще необычного на этом вашем Правом фланге?

— Необычного хватало, Маргарита Николаевна. На ПНВ, например. ПНВ — это…

— Я знаю, что такое вышка, — мягко перебила Марго, — продолжай.

— Так вот, на ПНВ с наступлением темноты происходили странные вещи.

— Например?

Марго подалась немного вперед. Взгляд ее сразу же стал требовательным и колючим.

— Галлюцинации и необъяснимое чувство тревоги. У тех бойцов, у которых психика послабее, может начаться паника, мерещатся звуки посторонние, запахи, голоса, видения…

— А тебе?

Я посмотрел на отца. Тот прикрыл глаза разрешая.

— Мне — нет.

Она понятливо кивнула.

— С наступлением темноты, значит. Не раньше?

— Нет.

— А заканчивается?

— К полуночи всё начинает сходить на нет, а часам к четырем утра пропадает совсем.

Услышав это, Маргарита откинулась на спинку стула, закинула ногу на ногу и прикрыла глаза. Медленно постукивая ногтем по столешнице, она кивала в такт каким-то своим мыслям.

Я украдкой разглядывал задумавшуюся девушку, а в голову лезли всякие фривольные мыслишки.

Господи… ну какая же она красивая!

И этот маленький шрам на скуле совершенно ее не портил. Сколько же ей лет на самом-то деле — двадцать пять, тридцать? А когда смотришь в ее карие глаза, то и все тридцать пять можно дать. А может, и тридцати еще нет? А фигурка-то какая, а коленки, а грудь — взгляд сам так и просится туда…

Вдруг она распахнула глаза, посмотрела на меня и, улыбнувшись как-то хитро, подмигнула мне правым глазом. В один миг меня от этого аж пот прошиб… прямо от макушки и до пяток.

Она это что, мысли мои читает? Ну ничего себе…

Я с красными ушами уткнулся носом в чашку, делая вид, что жить без чая не могу.

— Ну ладно! Мне пора, — засобиралась она. — Спасибо, Иван Сергеевич, за кофе и тебе, Коля, за интересный и познавательный рассказ.

Марго встала, одернула юбку и сняла со спинки стула небольшую кожаную сумочку.