Последнее пророчество Эллады (СИ) - Самтенко Мария - Страница 7

— Жестоко, — прокомментировал шепот из-за плеча. — Бедняги на Полях Мук и так страдают, а тут еще и это.

— У нас здесь не Элизиум, — отрезала Владычица. — По крайней мере, не везде. Пусть терпят.

Судьи, стоящие на нижней ступеньке, как-то подозрительно переглянулись, но от комментариев воздержались. Репутация у царицы была специфической. Она могла разговаривать хоть с кем-то невидимым, хоть сама с собой, и подземным решительно не было до этого дела.

Дальше были неверные жены, с которыми Персефона всегда общалась лично — она считала, что судьи-мужчины в этом вопросе будут необъективны. Особо невезучие неверные жены шли в комплекте с любовниками. Потом — жены, убившие своих мужей. Тут царица тоже разбиралась досконально — женщинам, которые отравили супруга потому, что не могли терпеть бесконечные измены, кара всегда смягчалась. Зато детоубийцам, независимо от пола, всегда доставалось по полной программе.

Но хуже всего приходилось тем, кто утверждал, что пытался убить дитя из-за какого-нибудь пророчества. Были, были у царицы свои претензии к пророчествам и пророкам… точнее, к пророчествам и идиотам, которые в них верили.

Суды длились не меньше пяти часов, а Ареса всё не было. Наконец, к началу шестого часа массивные двери в зал немного приоткрылись, и в образовавшуюся щель протиснулся бог войны.

Огромный, мощный, с густой копной черных волос, ниспадающих на свирепое красное лицо, Неистовый Арес предпочитал всем одеждам роскошный золочёный доспех и изъятые у Гермеса крылатые сандалии. В этот раз доспехи были заляпаны засохшей кровью, а на голове красовался массивный золотой шлем, украшенный россыпью драгоценный камней и своеобразным «хохолком» из павлиньих перьев.

Проникнув в зал, Арес в позе крадущегося охотника направился к тронам. По пути он отвесил несколько пинков чудовищам из свиты Персефоны и беззвучно расхохотался, глядя, как та же Эмпуса озирается по сторонам, словно не замечая собственного царя. Проходя мимо Миноса, Неистовый хлопнул того по лысине, а у левого тела Гекаты задрал хитон.

— Ветер, царица, — хладнокровно пояснила Трёхтелая, провожая скачущего козликом Ареса тем самым взглядом, после которого особо впечатлительные бежали топиться в Лете. — Просто ветер.

Персефона послала Гекате безмятежную улыбку.

— Что это с ним?! — прошипел ей на ухо невидимый Аид. — Он что, воображает, будто на нем мой шлем, дающий невидимость?

Персефона чуть-чуть опустила подбородок, не переставая наблюдать за «невидимым» супругом.

— Гениально.

Прежде, чем снова обратиться к теням, царица позволила себе чуть заметно улыбнуться.

Никто не знал, что, покидая Подземный мир, Аид оставил здесь шлем-невидимку. Все как-то подумали, что хтоний явно не помешает тому, кто собирается прятаться в мире смертных. Но Аид — теперь Персефона знала это наверняка — не собирался прятаться. Он настолько вжился в шкуру обыкновенного человека, что стал одним из них. А зачем простому смертному таскать с собой божественный артефакт?..

Персефона наткнулась на хтоний в спальне Владыки — когда пряталась под ложем от разъярённого Ареса в одну из первых ночей, наполненных болью, отчаяньем и безысходностью.

Почему никто не обнаружил шлем раньше? Слуги из числа теней умерших не могли прикоснуться к божественному артефакту, а Аресу было незачем заглядывать под ложе. Но Персефона, конечно, предпочитала думать, что шлем показался только ей. Что он выбрал её новой хозяйкой.

Тогда, ощущая под пальцами холодный металл, юная царица обретала спокойствие и уверенность будущей Владычицы.

Правда, боль от этого не исчезала — Арес был никудышным любовником. О том, что супружеский долг может приносить удовольствие, она узнала спустя столетие, и то лишь благодаря Посейдону и Амфитрите. Пожалуй, Аресу стоило у них поучиться, а не называть жену «мраморной колонной» только из-за того, что та не впадает в экстаз от одного его взгляда. Впрочем, Арес, хоть и был падок на нежных мальчиков, ни за что бы не согласился допустить на ложе Владыку Морей, а без него Амфитрита принципиально никому не отдавалась. Чего только стоила недавняя история с Медузой Горгоной, которая попыталась увлечь Морскую царицу в сети лесбийской любви, но получила жёсткий отказ! Персефона не слишком хорошо помнила, что там дальше — кажется, влюбленная бедняжка не оставила попыток завоевать сердце Амфитриты, та пожаловалась Посейдону, и в результате Морские Владыки овладели Медузой вдвоем. Вдобавок она ухитрилась поймать какое-то проклятие от Афины, а под конец жизни закрутила интрижку с Персеем…

В принципе, Персефона могла вызвать тень из Стигийских болот и освежить в памяти все её любовные трагедии, но зачем? В данный момент ее больше волновал Арес.

Тогда мнение супруга её не особо беспокоило. Персефона прятала хтоний ото всех — и от него в том числе. Но в прошлом столетии до Ареса все же дошли слухи о загадочных исчезновениях царицы, и Персефона решила выдать за шлем-невидимку самый обычный шлем.

Ей, конечно, пришлось повозиться. Не так-то просто было уговорить подземных дружно не замечать Ареса, когда тот ходит в своём новом шлеме (а кое-кого — ещё и не ржать). Слишком лояльных Аресу пришлось тайком опаивать зельями Гекаты и выманивать клятву Стиксом. А ещё понадобилось убедить самого Ареса в том, что шлем почти потерял свою силу и действует только в Подземном мире.

Зато какой был эффект! Каждое появление Ареса «под покровом невидимости» дискредитировало Неистового примерно на том же уровне, что и десяток «гениальных идей» вроде повернуть реку Стикс (не спрашивая при этом мнения самой титаниды Стикс) или назначить Харона душеводителем вместо попавшего в опалу Гермеса (без комментариев).

Вот и сейчас, вдоволь порезвившись в зале, Арес плюхнулся на свой трон, ущипнул Персефону за бок и драматическим жестом сорвал с головы шлем.

Подземные дружно изобразили изумление, а Трёхтелая Геката вдобавок щёлкнула себя по центральному горлу.

— Я сразу поняла, что это ты, — произнесла Персефона самым глубокомысленным тоном. — Обычно в тронном зале нет ветра.

— Да-да, — отмахнулся Неистовый. — Афина тоже делает умное лицо, когда проигрывает. Скажи-ка лучше, с каким это смертным ты путалась, пока я решал важные вопросы на Олимпе?

Когда он повернулся в её сторону, пахнуло крепким запахом Дионисова вина, берущего даже богов, и царица наконец поняла, на что намекала Геката — Арес был пьян. Персефона мысленно добавила к его антирейтингу еще десять пунктов.

— Пока ты решаешь на Олимпе, какой рукой лучше снимать одеяние Афродиты и под какой тост дегустировать напитки Диониса, я с самого утра развлекаюсь с этими смертными, и они все никак не заканчиваются!

Арес нахмурился и замахал рукой на подземных. Через минуту в зале не осталось ни одной души, и даже тени, ожидающие суда, переместились в коридор.

— Не смей отпираться! Тебя и Таната видели с каким-то смертным!

— Танат постоянно с какими-то смертными, — фыркнула царица. — Такая уж у него работа. А если ты в чём-то меня обвиняешь, то не юли, а говори сразу.

— Ты мне не верна, — мрачно икнул Арес.

Персефона возвела глаза к потолку:

— С чего ты взял?! И неужели тебе есть какое-то дело до моей неверности, если ты сам называешь меня куском мрамора и ищешь удовольствий в объятиях Афродиты?! Видит Стикс, что когда-нибудь… аххкхх, — волосатая лапа сдавила ее горло; Персефона на мгновение растерялась, и Арес навалился сверху, прижимая ее к трону.

Её глаза подернулись пеленой, зелёного цвета — сквозь бурый ковёр проросли могучие лианы, отбрасывая Неистового куда-то под потолок.

— Да как ты смеешь?! — взревел бог войны, превращая кусты и лианы в буро-зеленую кашу, кажется, одним только усилием воли.

— Это как ты смеешь! — прохрипела Персефона, едва отдышавшись. — Я не какая-то смертная! Я такая же Владычица Подземного мира, как и ты!

— Да неужели?! — расхохотался Арес. — Ты Владычица Подземного мира, это верно, а я с сегодняшнего дня повелеваю морями! Повелеваю сушей! Повелеваю Олимпом!