Опасная связь (СИ) - Джолос Анна - Страница 6

— Я надеюсь, они нас не пристрелят? — раздосадовано закатывая глазища, морщится и отворачивается.

— Я тебя умоляю! — фыркаю насмешливо. — Так… припугнуть рискнут. Решили, видимо, что москвич заплутал тут.

— И откуда только взялись? — хмурится, вздыхая.

Наблюдаем за тем, как Череп и Мина вылезают из тонированной в хлам приоры и направляются к нам.

— Гоблины, еще и тачку мою палят, — раздраженно качаю головой.

Хоть бы номера снять додумались. Кретины!

Тоха лениво стучит по стеклу.

— День добрый… — понижает голос. Думает, идиот, что так звучит более устрашающе. — О… Паровоз? Бляха, я в шоке! Ошизеть! — громко присвистывает. — Вот это точила! Где взял?

— У знакомого.

— Новая, что ли? Сколько лошадок?

— Череп, слюни подбери, сказал же, чужая.

— Блин, а я уже нарисовал себе все, как надо. Маза реальная: развести владельца на лавэ. Дым! Это Илюха! Отбой! — кричит подельнику, подперевшему меня сзади.

— Ни хера себе ты шифруешься, Паровоз. Как плечо? — приплясывая на морозе, участливо осведомляется Мина.

— Не сдох, как видишь. Череп, свалите с дороги, а?

— Брат, ты хоть заедешь к Кабану? Днюха, как никак. Юбиляр, — хрипло смеется.

— Не знаю. Может, и загляну ненадолго, — отвечаю неопределенно. — Дела у меня…

— Дела… — меняя тон, многозначительно тянет Черепанов. — Ясно оно, какие дела. Доброго времени суток! — сует свою башку в салон. — Девушка, а девушка, а подружка у вас имеется? Желательно такая же красивая и рыженькая.

Мудило.

— Имеется, но вряд ли она мечтает носить передачки за решетку одному из вас, — надменно произносит Сашка.

Череп дико гогочет в ответ.

Животное.

— Все, свалите с дороги, — жму на кнопку, чтобы поднялось стекло.

— Мы короче у Кабана забьемся. Присоединяйся, — бросает напоследок.

Гарцуют назад к приоре.

— Ты за языком-то следи, — делаю замечание, когда остаемся одни.

— Конституционное право на свободу слова — это раз. Озвучила правду — это два. Ни одна нормальная девушка не захочет связывать свою жизнь с человеком, занимающимся подобными вещами, — деловито выдает она без пауз. — И пожалуйста, не делай такое лицо! Ты явно не помидорами с огорода торгуешь. И дружки твои тебе под стать. У меня глаз наметан на подобных персонажей…

Пока она глаголит, проезжаем мимо «дружков», убравших приору в сторону.

Оставшуюся часть пути молчим. Напряжение растет. Внутренний конфликт, между прочим, тоже. Как ни крути, а ее слова зацепили меня и разозлили.

Что она знает обо мне, о пацанах? Да ни хрена не знает, но при этом уже успела сделать выводы. Впрочем, как и навесить на меня ярлык с пометкой «асоциальный элемент». Это же имела ввиду, толкая свою пламенную речь?

Через двадцать минут уже шаримся по рынку. Продуктовая база в Жулебино — считай, что оптовый центр. Здесь все что хочешь купить можно. И рассчитаться при желании не только деньгами, но и бартером. Если ты, конечно, на короткой ноге с местными торгашами.

Рыжая коротышка тенью ходит за мной по пятам. Вертит головой, изучая публику, но от меня не отстает. И правильно, искать ее потом в этой толкучке не собираюсь.

— Какие милые! — сюсюкает желторотых цыплят, которые наперебой пищат в коробке у Егоровны.

— Илюх, а Илюх, это твоя невеста, че ль? — вцепившись в мою руку, шепотом интересуется вышеупомянутая карга.

— Кто? Она? Сплюньте, баб Рай, — кручу пальцем у виска. — И трижды постучите по дереву.

Как че зарядит!

«Невеста»

— Тююю… — переводит излишне заинтересованный взор на Сашку, в этот самый момент лобызающуюся с крошечным цыпленком. — Хороша же. Прямо как солнце. Скажи, а? — тычет меня локтем в бок.

Старая дура.

— Хватит херней страдать. Поехали, Рыжая.

По прошествии пяти минут высаживаю ее у аптеки, в которую она, собственно, и просилась. Пока жду, ковыряюсь в настройках тачки. Столько примочек в этих новых моделях, весь мозг себе сломаешь, пока дойдет, что к чему.

— Заедем кое-куда. Посидишь в машине, поняла? — после ее возвращения, ставлю перед фактом.

Решаю, что все-таки надо поздравить Кабана. Юбилей не каждый день бывает.

— Ладно, — с готовностью соглашается.

Стартуем. У нее вибрирует телефон.

— Привет, моя курочка. Как ты там? — раздается на весь салон.

— Привет, мам, — сконфуженно здоровается «курочка». — Все отлично. Бабушка Алены встретила нас очень гостеприимно. Тут в Бобрино вообще все люди довольно «приветливые и милые».

Ухмыляюсь.

Гостеприимно! Чугунным чайником по чердаку.

— Ой как замечательно. Саш, вы скоро возвращаетесь? А то мало ли, отец прознает, будет и тебе, и мне несладко.

Мамаша вещает достаточно громко. Слышу весь разговор, хотя второму абоненту это однозначно не по нраву.

— Завтра, мам.

— Хорошо. Ты помнишь, что у тебя с четверга занятия начинаются? Пора, Сашенька, входить в колею. Праздники праздниками, но…

— Да понятно.

Сворачиваю налево после светофора. Пропускаю пешеходов на перекрестке. Выезжаю на улицу Некрасова. За окном мелькают заколоченные окна брошеных домов, да дырявые заборы. Кабан поселился на отшибе. У него с недавних пор свои загоны.

— На курсы китайского тебя записала. Помнишь, которые Агнесса нахваливала.

Матерь Божья! Курсы китайского! Мне бы наш Великий и Могучий когда-нибудь полноценно освоить…

— В среду и воскресенье у нас художка. По вторникам и пятницам у тебя что?

— Волейбол и музыкальная школа, — нехотя поддерживает беседу Веснушка.

— Где мой блокнот? Так-с… — в трубке раздается шуршание. — В понедельник?

— Ипподром же вечером. Долго добираться, я не буду успевать. Мам, давай без китайского? Он мне зачем? Каждый день забит под завязку.

Вот и я думаю, на кой они сдались, иероглифы эти?

— Саш, для общего развития, — стоит на своем женщина.

Китайский. Волейбол. Художка. Музыкальная школа. Ипподром…

Полный кабздец!

Паркую лексус Беркутова напротив дома Кабана. Замечаю на пригорке семечку Минаева и десятку Черепанова. Бухают уже поди вовсю за здоровье именинника.

— Придумаем, как втиснуть его в твое расписание, зай. Суббота до церковного хора, например, — непроизвольно ловлю ухом продолжение увлекательного диалога матери и дочери.

Церковный хор!

Откровенно угорая, насмешливо вскидываю бровь и поворачиваясь к Рыжей, щеки которой красочно розовеют.

— Ладно, мам. Иду смотреть, как будут доить козу!

Пхах.

Что там дальше, уже не втыкаю. Да и девчонка спешно прощается.

— Мам… Все, ты пропадаешь. Тут в деревне сеть плохо ловит.

Самым наглым образом врет и делает вид, что их разъединили. Спустя минуту тягостно вздыхает, глядя на потухший экран здоровенного айфона.

— Интересная у тебя жизнь. Насыщенная… И когда ты, рыжая, только дышать успеваешь? — не могу отказать себе в удовольствии сострить.

— Иди уже к своему Кабану, а! — зло стреляет в меня глазами.

Успеваю заметить в них досаду и усталость. Как будто порядком задолбал ее навязанный родительницей режим.

— Мама бредит теорией «всестороннего гармоничного развития личности», — оправдывается зачем-то.

— У богатых свои причуды, — равнодушно пожимаю плечом.

Ясно же, что бабла на это самое «развитие» спускается немерено. Курсы-шмурсы и прочая лобуда по столичным расценкам стоят недешево.

— У тебя пунктик, связанный с деньгами? — опять заводится с пол оборота. — Если тебе так противны те, у кого они есть, так зачем ты сам к наживе стремишься?

— На философию потянуло? — стискиваю челюсти, в очередной раз подмечая, как быстро меняется рядом с ней настроение. Буквально по щелчку, за одну секунду, смещается от одного полюса к другому. — Тут сиди, Рыжая, скоро вернусь. Держи, на всякий случай, — отдаю ей свой пистолет. Тот самый, который она у меня лихо отобрала накануне. — Не пали просто так.