Девочка Дракона (СИ) - Четвергова Юлия - Страница 11

— Ну, так она язык проглотила, что поделать. Извиняться ни в какую не хочет. — видимо, мужчины общались на своём языке, потому что тяжелая рука байкера-художника тут же исчезла.

Смех парней скрасил натянутый оскал Грозовского, который заметила только я, так как он быстро спрятал его за усмешкой.

— Прошу прощения. — пискнула я, не узнавая свой голос. Пришлось прочистить горло. — Меня зовут Юлия. — протянула руку и поздоровалась с каждым байкером. — Сергей, извините меня, я ни в коем случае не имею ничего против вашего творчества, просто у меня с Романом возникли некие… недопонимания.

Парни переглянулись между собой и дико расхохотались. Чуть ли не до слёз.

— Недопонимания, говорит, — стучал по колену Михаил, сидящий на стопке шин. — Во шутница!

А потом я столкнулась взглядом с Грозовским и, едва наметившаяся улыбка, тут же сползла. По спине пробежали мурашки от того, как на меня смотрел зверь. Пристально. Горячо. От того, что таилось в глубине его глаз, перехватывало дыхание.

Приблизившись ко мне вплотную, он схватил меня за руку и повёл за собой, процедив одно лишь слово:

— Пошли.

— Ревнует, — донесся до меня уж слишком громкий шепот Ивана.

— Сто пудово! — поддержал Серый. — Ты видел этот взгляд? Словно сокровище охраняет. Последний раз так на вас с Астартой смотрел. Помнишь, чуть не прибил тебя, когда ты решил тормоза проверить и сел на неё? И то Дракон не был таким свирепым, как сейчас. Собственник, ёпт.

— Молодой, горячий, поди влюбился… — донёсся до меня уже едва слышный снисходительный голос Михаила.

— Ты ему только не вздумай об этом ляпнуть…

И больше я ничего не слышала, потому что мы оказались в отдельном гараже.

— Чтобы нанести новый слой, нужно предварительно теперь отколупать старый, твоими стараниями исцарапанный. — вновь всучив мне наждачку, пояснил Грозовский.

При этом вид у него был до боли невозмутимый, будто он вообще не слышал разговор парней.

— Просто тереть? — спросила, на что он кивнул. — И после этого отработка будет засчитана? — решив, что я всё же немного переборщила с мотоциклом (в столовке он реально заслужил), договорилась с совестью, что она будет чиста, как только я отнаждачу исполосованный слой краски.

Но мне всё ещё слабо верилось в то, что я так легко отделаюсь.

— Ты сначала ототри, а потом спрашивай. — буркнул Роман и полез копаться с задним колесом, которое я пнула накануне.

Монотонная работа позволила мне ни о чём не думать, и я сама не заметила, как напряжение покинуло моё тело. И мысли. И, оказалось, что с Грозовским приятно молчать. Его присутствие не напрягало.

Здесь он был другим, обычным парнем без мажористого статуса и толстого кошелька, и не окруженный тонной внимания. Временами, бросая украдкой на него взгляд, чудилось, будто и ему было комфортно в этом месте. Вдали от того лоска, что окружал его, стоило покинуть байкерский ангар.

И… Сердце ухнуло вниз, а я так и застыла с наждачкой в руках, когда Роман, будто почувствовав, что я его рассматриваю, поднял на меня свой разноцветный взгляд.

И в тот миг я так чётко осознала, что… Этот Грозовский мне… нравится.

— Чего уставилась, — буркнул Роман, приводя меня в чувство. Я даже головой тряхнула, чтобы выбросить подобные мысли из головы. И, правда, чего я уставилась? — Работай, давай. Надо закончить поскорее, а то тебя родители потеряют. Не хочу потом попасть под раздачу от твоего отца. Ты хоть позвонила им?

Меня поразили завуалированные слова заботы, брошенные в таком небрежном тоне. Брови сами собой взлетели вверх.

— Нет, я живу одна. — ляпнула раньше, чем успела прикусить себе язык.

Грозовский это понял и заржал, ибо у меня всё сразу же отразилось на лице.

— Конспиратор из тебя хреновый, Снежинка.

Да уж. И не поспоришь ведь.

Больше мы с ним особо ни о чем не разговаривали. А когда меня довезли до дома поздним вечером, уставшую, но с чувством выполненного долга, — счастливая «отработчица» забежала в спасительный подъезд быстрее, чем пирсингованный байкер успел опомниться.

Новый учебный день был озарен радостной вестью — телефон Стаси заработал. И, хотя долгие гудки так и не прервались долгожданным «алло», я значительно приободрилась. А потом и вовсе не пришлось бесполезно таранить телефон подруги, потому что она уже сидела на одной из лавочек в академическом парке с Викой, старостой потока.

Я со всех ног припустила к ним, и в каком-то сентиментальном порыве, кинулась к Стасе. Крепко сжала её в объятиях.

— Привет, Стасёна! Я так скучала по тебе, дурёха! Ты где была всё это время? И вот ни за что не поверю, что у бабушки в деревне! — шутливо надула губы, отстраняясь.

Первым делом я заметила выражение лица Вики. Оно было перекошено. И только потом до меня запоздало дошло, что Стася на объятия так и не ответила.

Отошла на шаг, наконец, взглянув на подругу.

Никаких признаков или следов усталости, эмоционального срыва или депрессии я не нашла. Зато нашла кое-что другое. Неприятное. Пропитанное желчью.

Подруга выглядела шикарно: безупречный макияж и отглаженный брючный костюм, — совсем не в её стиле. Миловидное личико источало презрение высшей степени.

— И после всего ты ещё смеешь ко мне приближаться с таким невинным видом? Тебя совесть вообще не мучает, да, Снежина?

Снежина…

Я перевела недоумённый взгляд на Вику, теряясь. Будто староста могла ответить на всю ту кучу вопросов, которые просто роились в моей голове.

— В смысле? — только и смогла пробормотать, чувствуя, как начинает неприятно сосать под ложечкой.

Стася и Вика встали со скамьи, намереваясь уйти, но перед этим староста, видимо, решила немного разъяснить мне ситуацию. Стася же демонстративно игнорировала моё присутствие и делала вид, что меня вообще не существует.

— В коромысле, Юля. — произнесла так, будто это всё объясняло. — Ты в чёрном списке у Покорителей. И, если ты не в курсе — тебя ненавидит и презирает большая часть университетских. Но не за то, что ты в чёрном списке.

— А за что?

Да, я тупила. Невероятно тупила. Спасибо Стасе, которая поразила меня до глубины души своей реакцией. И я, правда, не понимала, за что меня можно так сильно ненавидеть и презирать, если не за это. Не из-за Покорителей.

— Не делай вид, словно ничего не понимаешь! — вдруг истерично вскрикнула Стася и сжала руки в кулаки. Уставившись на меня взглядом, преисполненным злобой и ненавистью, она приблизилась ко мне и, чуть ли не задыхаясь от ярости, прошипела. — Пока я залечивала душевные раны, ты за моей спиной охмуряла Грозовского! Весь университет тому свидетели! Они видели, как ты вчера уезжала с ним! Добилась своего, стерва?!

Её губы так натурально задрожали от подкативших к глазам слёз, но… Только сейчас я разглядела то, что таилось в глубине радужки. Холод и расчетливость — вот что там было. Актриса без оскара.

Боже… Неужели я была настолько слепой?..

Перед глазами стоял туман. Мир пошатнулся. Я сделала судорожный вдох и, развернувшись на носках, со всех ног побежала туда, где никого нет. На крышу. Скорее. Подальше от тысячи чужих глаз и мерзких ухмылок. Подальше от притворства и фальши, царившей в этой обители мажоров.

А в мыслях, вопреки желанию, вспыхивали флешбеки.

«Вот я сижу в школьном туалете, плачу, потому что больше уже не могу это выносить. Не могу терпеть насмешки со стороны группы девчонок, которые считались первыми красавицами одиннадцатого «А». У всех идут уроки, а я тут. Одна. Без чьей-либо поддержки.

И голос, вырвавший меня из лап жалости к себе:

— Эй, ты чего?

Поднимаю глаза — а там рыжее солнышко. Или нет? Это же девушка? Кажется, я видела её раньше. И я с трудом вспоминаю, что это Анастасия Кравцова из параллельки, потому что в голове каша, а лицо всё опухло от слёз.

Улыбчивая девочка из одиннадцатого «В» достаёт из сумки сухие салфетки, вытирает влагу с лица и сочувствующе улыбается.