Убийство в лунном свете (ЛП) - Браун Фредерик - Страница 4
- Предыдущая
- 4/47
- Следующая
— Лучше не надо, — ответил я. — Мне следует уложить вещи и приготовиться: я хочу отбыть самым ранним поездом.
— Ну, хорошо, как скажешь. Знаешь уже, где остановиться в Тремонте?
— Понятия не имею. Не знаю даже, что там за гостиницы.
— Их всего три. Лучшая, как ни крути — Тремонт-Хаус. Будь добр, остановись там, поскольку мне может прийти в голову повидать тебя.
Брови у меня, вероятно, поползли вверх, поскольку она добавила:
— На этой неделе я собираюсь по делам в Сент-Луис, и, скорее всего, сама буду за рулём. И тогда я, вероятно, заверну в Тремонт посмотреть, как у вас идут дела. Тогда я смогу решить, достаточно ли ты выяснил, или, наоборот, потребуется дальнейшее расследование.
— О’кэй, — сказал я. — Остановлюсь в Тремонт-Хаусе.
— Ты славный, Эд, — сказала мисс Хаберман.
Я рассмеялся.
— «Спасибо, сказал он, застенчиво теребя шляпу».
— И, чёрт тебя возьми, перестань разыгрывать из себя циничного остряка. Я уже говорила тебе, что ты и без того смешон.
— Да, мэм, — отозвался я.
Глава 2
Когда в десять тридцать я пришёл домой, дядюшка Эм отсутствовал, но на столе обнаружилась записка, прислонённая стоймя к точилке для карандашей. «Эд, — значилось в ней, — если по счастливой случайности ты освободишься раньше, то найдёшь меня на углу».
«На углу» означало — в пивбаре у Гими. Вновь спустившись на улицу, я направился в пивную. Дядюшка Эм восседал у конца буфетной стойки, занятый жарким спором по поводу игры бейсбольной команды «Чикаго Кабз». Увидев меня, он шутливо выпучил глаза, будто не может им поверить, затем распрощался со своими приятелями-спорщиками и подошел к моему столику (тем временем я заказал для нас обоих по кружке пива).
— Ну, малыш? — спросил он.
— Порядок, — ответил я. — Вводную получил исчерпывающую. Я справлюсь.
— В чём же там дело заключается?
— Это-то от меня и требуется выяснить. Нет, серьёзно, тут невозможно будет дать маху. Мне даже не придётся лгать — кто я и чего мне надо.
— Это радует. Но у тебя будут ещё два послабления. Во-первых, завтра можешь спать допоздна: я позвонил на вокзал и выяснил, что самый ранний поезд до Тремонта отправляется лишь в десять тридцать три, с Юнион-Стэйшн.
— А второе послабление?
— Это названьице, Тремонт, всё не давало мне покоя с той самой минуты, как Бен при нас упомянул его. Наконец я вспомнил. Кое-кого я там знаю.
— Женщину, держу пари, — не удержался я.
— Но не в этом смысле. Ведь она… ей, чёрт возьми, должно стукнуть уже шестьдесят, не меньше. Она была женой держателя небольшой ярмарки, на которой я подвизался несколько сезонов; пару лет назад это было. Каролина Бемисс. Когда её муж помер, она оставила ярмарочные заботы и приобрела в Тремонте еженедельную газету. Если она всё ещё заведует ею, то… Видишь ли, в городке таких размеров редактор местной газеты знает всё обо всех. От неё ты многое почерпнёшь.
— Я к ней наведаюсь, — пообещал я. — Тебя-то она хоть вспомнит?
— Конечно. Реальная подруга. Я виделся с ней пару лет назад, когда ярмарка, в которой я принимал участие в том году, в течение трёх дней проходила в Тремонте. Единственный раз, когда я побывал в этом городишке — и всё, что запомнил о нём, так это дождь, который лил все три дня кряду. — Дядюшка хмыкнул. — Ну, как, поладил с нашей клиенткой?
— Вполне. Никаких недомолвок, всё основательно и по-деловому. Акула бизнеса?
— Не знаю, Эд… Впрочем, я же шутил. А её я видал только раз, мельком в конторе Старлока.
— И какую же работу она поручает агентству?
— Продавцов своих контролировать — тащат они или не тащат. Она управляет сетью из дюжины магазинов одежды, из которых восемь здесь в Чикаго, остальные в Милуоки, Спрингфилде, Гэри и Сент-Луисе. Изрядная бизнесменша, я бы сказал.
— Ещё по пиву и домой?
— Верно, Эд, ещё по пиву.
Мы заказали, а потом покинули пивную. Это не звучит прелюдией к кошмару помешанного, верно?
Утром дядюшка Эм перезавёл для меня будильник, после того как сам поднялся в семь, и я проспал до девяти. Ехал я поездом в десять тридцать три, отчего у меня появлялось лишнее время. Мне пришлось прождать час, чтобы пересесть на поезд в Стрейтор, и до Тремонта я добрался лишь к трём часам. Номер в Тремонт-Хаусе я снял в точности за предсказанные Старлоком три доллара в день. Пообчистившись от путешествия по железной дороге, я был готов приступить к работе.
Сперва я набрал номер Стивена Эмори.
Объяснив ему, кто я и что мне нужно, я спросил, когда мы могли бы встретиться.
— Сейчас я ухожу, мистер Хантер, — ответил мне Эмори. — Еду в Дартаун по весьма важному дело, которое не могу отложить. Завтра утром вам не подойдёт?
— Лучше бы всё же сегодня вечером, если вы планируете к вечеру вернуться.
— Что ж… Если девять вечера для вас не слишком поздно, то приходите. Обещаю к этому времени быть.
— Вот и прекрасно.
Эмори растолковал мне, как добраться до его дома и добавил, что если мне случится прибыть раньше, чем он вернётся, то ничего страшного, поскольку Рэнди Барнетт — тот человек, что на него работает, — будет на месте и впустит меня подождать.
Я набрал номер единственной найденной в телефонном справочнике газеты и спросил миссис Каролину Бемисс. Её не оказалось в городе, и ждали её только завтра.
Спустившись вниз к стойке администратора, я спросил дежурившего там человека, есть ли в Тремонте что-нибудь вроде Торговой палаты или же Ассоциации по поддержке прав потребителей. Служащий ответил, что Торговая палата есть, но у неё нет постоянной конторы; что это просто кружок торговцев и предпринимателей, проводящих встречи раз в две недели, а единственным сотрудником на жаловании является секретарь, ведущий протоколы таких собраний.
Объяснив всё это, служащий усмехнулся.
— А секретаря вам не нужно искать далеко, — объявил он. — Это я и есть.
Тут некто подошёл забрать свою почту; служащий отдал её ему и вновь обратился ко мне.
— Меня зовут Сет Паркинсон, мистер Хантер. Могу я для вас что-нибудь сделать? То есть, как секретарь Торговой палаты?
Показав ему своё удостоверение от агентства Старлока, я объяснил, что меня интересует всё, что он может рассказать мне о Стивене Эмори.
— Кредитоспособность в порядке, — начал Сет. — Уважаемый гражданин. Белыми рабынями не торгует, в сбыте наркотиков не замечен. А что, собственно, вы хотите знать?
— Да, в общем, что он за человек, как держит себя в обществе, что ест на завтрак и нет ли у него… как бы выразиться — завихрений в мозгах?
Паркинсон поглядел на меня, размышляя.
— Не знаю, что он ест на завтрак. Лучше всех это должен знать Рэнди Барнетт, который с ним живёт и на него работает.
— Впрочем, это мне, может быть, и ни к чему, — успокоил я Паркинсона.
Слегка наклонившись вперёд, Паркинсон опёрся о свой прилавок локтями.
— Кое-кто в Чикаго намеревается сделать вложение в его Марсианское радио? — спросил он. — Ради этого вы проводите расследование?
— Именно, — подтвердил я.
— Выражаясь по существу, вам нужно выяснить, не является ли Эмори слегка сумасшедшим, так?
— В общем, можно сказать, что так, — согласился я. — А он и впрямь — того?
— Видите ли, ещё месяц назад я сказал бы, что он нормальный, за исключением одного идиотского случая. Ну и помимо того факта, разумеется, что он всегда — с тех пор как умерла его жена — живёт один, с Рэнди Барнеттом, не имеет друзей и ведёт себя как настоящий отшельник.
— А что там был за идиотский случай — в том месяце?
— Он с ног сбился, вытаскивая Рэнди из тюрьмы, после того как сам же туда его и засадил.
— Я об этом не знал, — признался я. — А что произошло?
— Пару лет назад Рэнди стащил у него деньги. Примерно три сотни долларов. Он заявил потом, что поступил так потому, что то были его процентные отчисления за какую-то работу, в которой он помогал Эмори, но, как бы то ни было, кража была налицо. Эмори поднял хай, подал заявление и засадил Рэнди в тюрьму; Рэнди мог просидеть от трёх до пяти лет. Однако стоило Рэнди оказаться за решёткой, как Эмори переменил намерение и развил деятельность с целью добиться его выхода на свободу. Потратил триста долларов, не меньше. Шесть месяцев только этим и занимался, вытащил-таки и вновь нанял на работу.
- Предыдущая
- 4/47
- Следующая