Убийство в лунном свете (ЛП) - Браун Фредерик - Страница 26

Я отыскал подходящие вещества в буфете и в холодильнике и смешал прохладительного на пару высоких стаканов. Прихватив их с собой, мы перешли в гостиную.

— Теперь насчёт корректуры, — сказала миссис Бемисс.

— Вы, Каролина, прекрасный репортёр. Старый перелом, обнаруженный доктором Корделлом, был у Армстронга на левой руке, а не на правой. Ещё одна неточность. Вы пишете, что Джебу вовремя удалось выпустить свой скот из сарая, но скот — три коровы, если быть точным, — уже находился снаружи, когда подоспел Джеб. Это — одно из доказательств того, что имел место поджог.

— И, в таком случае, Эд, я бы сказала — в деле замешан человек.

— Да, насколько вполне по-человечески он перегрыз Фоули Армстронгу горло собственными зубами.

— Верно… — ответила миссис Бемисс. — Не приходило ли тебе в голову, что лишь один человек… ну, два, выражаясь технически, могли иметь причины, помимо любви к животным, чтобы выпустить скот из Джебова сарая?

Я об этом ещё не думал, но обмозговал эту мысль.

— Вы имеете в виду Джеба или его жену?

— Или Джеба вместе с его женой, если они сделали это вдвоём. Предположим, что по тем или иным причинам они убили Фоули, либо один из них…

— Не могу себе этого представить, — признался я. В этот момент я действительно представил себе миссис О’Хару в смешном образе: с длинными косичками наподобие свиных хвостиков, торчащих по бокам над ушами, она бросилась на четвереньках к какому-то человеку у обочины и впилась ему в горло.

— Назови кого-то, кого ты можешь представить, — потребовала миссис Бемисс.

— Шериф Кингмэн, — ответил я, но тут же понял, что не способен и его вообразить в подобной роли. Вовсе не волчьего он был типа. «Бык-оборотень» — другое дело: с парой рогов на башке, роющего землю своей лапищей словно копытом и затем бросающегося на человека с желанием забодать.

Я рассказал об этом Каролине, та посмеялась, но вновь стала серьёзной.

— Давай, Эд, без шуток. Это всё-таки убийство. И для меня это важно, поскольку, во-первых, я выпускаю здесь газету, для которой это будет просто грандиозный репортаж, если к тому же убийство раскроют, и во-вторых, поскольку я лично знала Фоули Армстронга и уважала его. Он того заслуживал.

— Примите соболезнования, — отозвался я. — Так вернёмся же к О’Харе — хотя бы ради его исключения. Когда сгорел его сарай, он потерял круглую сумму. Сарай был застрахован, но потери страховка не покрывает; вы, как я заметил, сами указали на это в статье.

— Это ещё не позволяет его совершенно исключить, Эд. Предположим — просто чтобы не успокаиваться, — что он убил Фоули. Тогда для него же лучше, ясно как дважды два, потерпеть убыток от сгоревшего сарая, чем от гораздо худших последствий.

— То есть, он подстерёг Фоули на Дартаунской дороге и затем перенести его в свой собственный сарай? А почему не в чей-то чужой? Есть ведь и другие сараи, и даже ближе. Зачем ему привлекать внимание к себе самому?

— А помнишь, Эд, то объявление? Почти у всех в округе, кроме О’Хары, есть собака. Кроме Стивена Эмори, а О’Хара не мог надеяться подставить Эмори, поскольку тот частенько работал по ночам; ему что час ночи, что час дня — всё едино, если приспичит поработать над своими идеями. А в сарае у него тоже есть мастерская — то есть, сарай там был до того, пока не превратился в мастерскую. Я, Эд, навестила сегодня после обеда контору местного землемера и взглянула на план той части округа. В радиусе мили от того места, где ты нашёл труп, имеется пять сараев. Вокруг трёх из них рыскают сторожевые псы — за исключением Эмори и О’Хары. Если исключить Эмори по той причине, которую я только что назвала, то остаётся только сарай Джеба. Убийца почти не имел выбора. И если, скажем, тем убийцей был Джеб, перед ним вставала та же самая трудность, что и перед всяким, и она толкнула его на тот же выбор по той же причине.

— Вам бы, Каролина, детективом работать, — сказал я. — Но готовите вы лучше.

— Не глупи. Всякий сможет зажарить отбивную.

— Я не смогу. Ещё не входило в мои обязанности. Моя единственная задача — выяснить, выгодно ли Жюстине Хаберман вкладывать средства в опытную радиоустановку Стивена Эмори. И я всё ещё думаю, что лучше ей было послать туда радиоинженера. Но это её деньги; она сама решила потратить их на сотрудника из агентства Старлока.

— Я тоже так подумала, ты ещё и сказать не успел. Слушай, недотёпа, а тебе не приходило в голову, что эти две вещи могут быть связаны?

— Я пытался увязать их, но они не увязываются. Если только это не один из тех марсиан, с которыми, как полагают, Эмори вошёл в контакт, спустился с небес и совершил убийство. Нам ведь неизвестно, какие там у марсиан зубки.

— Ну-ка, сделай ещё по мартини.

Я отправился на кухню, приготовил нам ещё по стакану и вернулся. С часов, чтобы не опоздать на встречу с Эмори, я глаз не спускал.

— А как насчёт Бака Барнетта? — предположил я. — Я видел его лишь раз, на расстоянии, но из того немногого, что мне рассказывали, я бы сказал, что его первого в округе можно назвать ненормальным — если уж продолжать держаться за мысль, что наш убийца — именно ненормальный.

Перед тем как ответить, миссис Бемисс глотнула из своего стакана.

— Нет, Эд, я уверена в обратном. Бак, возможно, и простоват, но у него нет склонности к помешательству. Я разговаривала с ним, и я за него ручаюсь. Помешательство происходит в основном со сложными натурами, простым это не дано. Я завидую Баку.

— Завидуете? Как так?

— Потому что он имеет всё, чего желает; он доволен. Ему нравится заниматься сельским трудом, нравится жить одному — всё общество, которое ему нужно, так это его собака, которой он предан по-собачьи. Он вовсе не человеконенавистник, просто не ищет другого общества и не нуждается в нём. Со всеми он на дружеской ноге, но никому не навязывается — он не нуждается в человеческой дружбе. Если мне знаком человек, у которого есть всё, чего он желает в жизни, то это Бак.

— С братом у него нормальные отношения? Мне кажется, что Рэнди с ним дружен: когда я сказал, что нашёл на дороге тело, Рэнди на минуту обеспокоился, не Бак ли это, поскольку там его дом рядом.

— Да, братья дружны. Хотя Бак, мне кажется, и без брата будет счастлив. Когда Рэнди некоторое время сидел в тюрьме, Бак по нему не убивался.

Тут миссис Бемисс со значением наклонилась ко мне.

— Да, Эд, подобные ему люди счастливы. Мы полагаем сами себя людьми мыслящими, но только потому, видите ли, что у нас потребности высоки. Временами нам удаётся их удовлетворить, а временами — нет. Но если бы у нас не было никаких нужд, вот тогда мы были бы довольны.

— Думаю, что понимаю вашу мысль.

— Ты сам-то доволен, Эд Хантер?

— Так что… нет.

— На этом «так что» тебе даже не стоило пробуксовывать; сам это знаешь. Мы чересчур высокоразвитые и довольствоваться тем, что имеем, не в состоянии. Вот такие-то, вроде тебя, и способны спятить, не то что Бак и ему подобные.

— И люди вроде вас, — добавил я.

— Я уже спятившая. Всякий, кто покупает многотиражку маленького городка, — спятил. Это значит, что спятила я уже ох как давно.

— Но вам это по вкусу.

— Временами. Но вернёмся убийству. Если правда, что совершивший его был ненормальным, то Бака мы можем смело исключить. Но тогда, значит, у нас остаются двое под подозрением, оба из того околотка. Вот почему я и говорю, что твоя работа на Жюстину вовсе даже не помешает твоей работе на «Тремонтовского представителя».

— Моя работа на «Представителя»? И какова же оплата?

— Оплата будет в отбивных. И не забудь, что я велела тебе раскрыть это убийство завтра к вечеру, иначе от него будет мало проку. В субботу утром нас выбросят на улицу.

Я хмыкнул.

— А что, все городские многотиражки выдают зарплату в отбивных?

— Только хорошие, как моя. Плохие издатели — сачки; зарплату их газеты выдают сачками для ловли бабочек. Завтра «Представитель» превратится в плохую газету.