Волчица (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 10

Эдгель снова взял в руки черные панталончики-веревочки, помял в руке, приложил их к лицу и глубоко вздохнул. И едва не задохнулся от желания, вздрогнул от прилива крови к чреслам. Легкий запах каких-то экзотических цветов, смешанный с запахом чистого девичьего тела, женского мускуса…это сводило с ума. И он снова задумался — а может пойти, да и взять ее…сзади? Может, не откроется? Он же аккуратно, ничего ей не порвет! И никто ничего не обнаружит при осмотре! Эдгель даже вскочил с места, шагнул к двери…и тут же опомнился. Дело, есть дело — а потеха потом. Нельзя! Категорически нельзя трогать девку! Она должна быть свежей, как только что распустившийся бутон цветка!

И тогда Эдгель рванул дверь и быстрым шагом пошел по коридору. Дойдя до комнат, где содержались лучшие рабыни для продажи, он позвал надсмотрщицу и приказал привести к нему трех самых чистых юных девушек — не девственниц, но чистых. Предварительно как следует их вымыв. А еще через полчаса уже сидел на кушетке, и три обнаженных молодых девушки обрабатывали его со всех сторон. А ту, которая сидела на корточках у него между ног, он держал за голову и насаживал на себя со всей возможной страстью, не обращая внимания на ее хрипы и бульканье (пусть только попробует блевануть!). Глаза его были закрыты — он представлял, что ублажает его Белянка — прекрасная, недостижимая мечта любого мужчины. Очень дорогая мечта!

А когда его высосали досуха и вылизали до блеска, он прогнал девок, сел за стол и начал составлять письмо, которое отправит всем важным господам столицы.

Само собой — Императору он написать не решился. Это было бы расценено как наглость, преступная наглость. Кто он такой, чтобы напрямую обращаться к наместнику Создателя на Земле?

Это письмо отнесут к артефактору, артефактор с помощью магии размножит листок, перенеся текст на столько листков бумаги, сколько он попросит сделать. За соответствующую плату, разумеется. Это дорого, да, но…оно стоит того. Эдгель чуял запах хороших денег и не скупился на подготовку к аукциону.

А произойдет он…Эдгель задумался…через две недели. За это время нужно будет подготовить девку к предстоящему действу. Пусть немного подкормится, а то излишне худовата, можно с помощью мага отрастить ей волосы — это будет красиво. Хотя…нет, не надо. С этой прической она смотрится очень хорошо. И самое главное — экзотично. Эдакий милый мальчик-девочка. Кстати, ее может купить любитель мальчиков. А что — очень удобно! Повернул задом — и вроде как с мальчиком! Развернул — вот тебе девочка!

Эдгель даже развеселился такой мысли и несколько раз хрюкнул-хихикнул. Потом слегка загрустил, представив, сколько денег ему придется отдать Аскеру. А может легче нанять убийцу? Ну а что — грохнут стражника за сто золотых, зато тысяча останется у Эдгеля! И кто его заподозрит, с такой-то репутацией? Тем более все помнят — Аскер и Эдгель друзья. Эдгель будет плакать, когда Аскер пропадет, даже поможет его семье! Даст им…двадцать золотых — на поминки, и так…для поддержания штанов. У Аскера вроде бы жена молодая, и двое детей? Кстати, может ее в наложницы можно будет взять? Ну а чего, не пропадать же малышке?

Нет, не получится. У Аскера ведь расписка! А вдруг расписка выплывет наружу? Та же вдова предъявит бумагу, и тогда какой смысл убирать Аскера? Только потеря денег на исполнителя.

И опять же — могут найтись недоброжелатели, которые укажут на то, что Аскер пропал после того, как попытался делать сделку с Эдгелем. Потому вони будет — не продохнешь. Пусть подавится, проклятый жадюга! Но нужно и еще подумать…

Закончив письмо, удовлетворенный и просветленный Эдгель пошел на женскую половину дома, где и нашел свою лучшую наложницу Меррель, девочку ценную во всех отношениях. Почему ценную? Потому, что во-первых, она была очень красива — светлая кожа, большие глаза, длинные ноги. Хотя и ростом не вышла — едва доставала Эдгелю до плеча.

Во-вторых, она была очень терпелива и покорно сносила самое грубое с собой обращение. Иногда Эдгель даже удивлялся — что, неужели ей не больно? Казалось — он вывернул ее наизнанку, а Меррель все терпит! Не рыдает, не просит пощадить! Это его вначале даже злило, и он старался засунуть еще глубже, еще грубее, так, что дважды порвал ей внутренности. Пришлось платить магу-лекарю, который за считанные минуты поставил ее на ноги. Кстати сказать, он и объяснил Эдгелю, что возможно девочка не так чувствует боль, то есть может выносить гораздо более грубое с собой обращение, чем другие женщины. И это не порок, а самое что ни на есть замечательное свойство. И ему надо радоваться, что прикупил такую замечательную девку.

Ко всему прочему, Меррель еще была грамотной. Она читала, писала, и вообще была довольно-таки развитой девочкой, хотя и очень молчаливой. Она ни с кем в гареме не дружила, не занималась интригами и не пыталась занять главенствующее место в иерархии наложниц. Казалось — ей было все равно.

Меррель была куплена у одного из корабелов, он привез ее с юга. Кто была эта девочка, из какой семьи, кто были ее родители — Эдгель не знал. Он пытался ее разговорить, но ничего не получилось. Она просто молчала. Эдгель ее даже выпорол, оставил на двое суток без воды и еды за непослушание, за отказ ответить хозяину. Но она все равно молчала и только лишь смотрела в пространство, будто ничего вокруг себя не замечала. А после…исполняла все, что требовал хозяин. До самых грязных, нарочито грязных его требований. И он от нее отстал. Надоело.

Ожившая статуя — без эмоций, без своей воли, вот кто была Меррель. Но очень удобная, дельная статуя. Он купил ее, когда ей было лет двенадцать (сколько точно ей лет — он не знал), и за пять лет девушка превратилась из простой наложницы, обслуживающей хозяина в любое время суток, в некое подобие секретаря. Он доверял ей различные поручения, зная, что Меррель все исполнит в точности и нигде, ни в чем, никогда не ошибется. Хотя бы потому, что в противном случае он опять порвет ей зад.

Меррель сидела за столом, что-то писала. Скорее всего, это была сводная таблица учета расходов и доходов после продажи последней партии рабов. Он поручил ей это сделать. Когда Эдгель ворвался в комнату и подошел к столу, за которым она сидела, Меррель видимо решила, что хозяин захотел сбросить напряжение и нужно его ублажить. Такое бывало нередко, практически регулярно. После разборок с корабелами Эдгель иногда приходил в такое неистовство, что ему хотелось кого-нибудь убить, а после секса он обычно успокаивался и размякал. Ну а Меррель чаще других девушек выпадало его обслуживать. Тем более что она почти всегда была рядом с ним. Очень удобно — и секретарь, и теплые, умелые губы и руки. Ценная рабыня, это точно.

Вот и сейчас она сразу же сползла на пол и встала на колени, ухватившись за шнурки на штанах Эдгеля. Но он тут же отмел ее попытку служить:

— Нет! Не до того! Сейчас пойдешь…нет, поедешь! Поедешь к мастеру Орму, и размножишь столько листков, сколько нужно. Но прежде составишь список тех, кому должно отправить это письмо. И попробуй только пропустить какого-нибудь важного человека! Я тебе точно тогда сраку порву, да так и оставлю! Это будет очень, очень важный аукцион, и мы не должны промахнуться! Дальше: зайдешь в магазин, торгующий книгами, и купишь книгу для обучения языку. С картинками! Ну…ту, по которой учат маленьких. Забыл, как она называется.

— Буквенник, господин — подсказала Мерриль, продолжая стоять на коленях, в поклоне.

— Буквенник! — повторил Эдгель — Да не стой ты так! Сядь нормально, что ты мне в хер макушкой уткнулась?! Ты рожу показывай, а не вшивую макушку!

Мерриль встала, потом присела на край стула, не касаясь спинки. Ее большие зеленые глаза следили за хозяином, а лицо как всегда было абсолютно бесстрастно. И такое оно и во время работы за письменным столом, и тогда, когда Эдгель крутит ей соски, едва не отрывая их от груди, и тогда, когда он рвет ей задницу. Проклятая статуя! Ну почему ей не быть такой…такой…шустрой, такой…страстной, как Белянка?! Как та визжала, когда он крутил ей соски! Как она вздрагивала, когда Эдгель проводил ей между ног и раскрывал щелку! Она просто-таки дрожала! Изнемогала от страсти!