Глубокая охота (СИ) - Лапиков Михаил Александрович - Страница 5

— Может и так. Но зато на своей подводной лодке.

Секретно

От: адмирала эскадры в отставке Марка Кусанаги

В: 1-й (оперативный) отдел Морского штаба

Переслано

: в 2-е Управление Министерства Информации.

«…в подтверждение своей точки зрения позволю привести некоторые подсчеты. К моменту начала войны флот Конфедерации насчитывал в своем составе 83 линкора по самым верхним оценкам — включая трехдечный парусный линкор «Возмездие», пришвартованный напротив Дворца Правосудия в качестве корабля-музея. Согласно сообщениям наших информационных агентств, на текущий момент противник потерял не менее 423 линейных кораблей и при этом продолжает сохранять боеспособность и оказывать сопротивление. В мирное время цикл постройки линейного корабля составлял не менее трех лет и, хотя во время войны этот цикл может быть ускорен, представляется крайне сомнительным, чтобы конфедераты научились собирать линкоры как рисовые шарики. Учитывая же, что темпы перевода промышленности Конфедерации на военные нужды, согласно нашим же заявлениям, значительно уступают достигнутого Империей, я боюсь, что подобное жонглирование цифрами может оказать на неокрепшие умы противоположный результат, устрашив их явным превосходством противника…»

Резолюция

Начальника 3-его отдела 2-его Управления Министерства Информации

Передайте этому старому хрычу, чтобы считал свою пенсию и не лез, куда не просили. Те, кому положено по должности, работают с реальными данными. От простых обывателей и нижних чинов требуется радоваться победам имперского оружия и вовремя подписываться на военные займы. Кто будет чего-то считать и тем более, распространять пораженческие слухи, на первый раз получит пять ударов бамбуком по пяткам, а в случае рецидива поедет к императорским пингвинам.

Флайт-старшина

Исторически... Конфедерации традиционно и привычно оказываться недостаточно подготовленной к новой войне. Демократия порождает иллюзию всезнания. При любом выборе решений преобладают люди, заинтересованные прежде всего личным благополучием. Победы раздуваются, поражения замалчиваются. Подлые сословия имеют право голоса, но при этом не понимают сути процессов экономики, внутренней и внешней политики. С учётом всего сказанного не удивляет, что политика Конфедерации деградировала и выродилась к продвижению крайне посредственных решений силами описанного выше дефективного электората.

Абрам Коясович Такэхито, «Влияние национальной политики на стратегию Конфедерации», военно-морская академия.

— Проходите, господа, устраивайтесь, — в сухопутной ипостаси адмирал Конфедерации Абрам Коясович Такэхито мог себе позволить то, чего на мостике ни допускал при каких обстоятельствах — доброжелательную мимику и человеческий голос. — Я знаю, вы не курите, так что сигар не предлагаю, но, может быть, ставленный мёд и салат из острой редьки в маринаде чили? Всё-таки у нас всех сегодня очень веский повод.

— Как-то не так я себе представлял особняк потомственного аристократа и адмирала Конфедерации, — флайт-старшина второй косой ударной полусотни Айвен Иванович Такэда растерялся настолько, что произнёс крамольную мысль вслух.

— За десятки лет на службе обрастаешь мелочами, как днище — ракушками, — улыбнулся адмирал. — Так что в какой-то момент возникает естественное желание хотя бы временно сменить обстановку и угол зрения.

В небольшой угловой комнате с застеклёнными от пола до потолка внешними стенами всей мебели только и оказалось, что шесть циновок на полу и невысокий столик. Ну ещё оружейная стойка, и традиционная для знатного рода гербовая ниша при щитах и флагах — но глухая, домашняя. По уличной стороне, точно за частой деревянной решёткой двойных, на имперский манер, стёкол, комнату обрамлял настил из полированного тропического дерева. Почти вплотную к нему буйно и без малейшей иллюзии порядка раскидал ветви крыжовник.

В приоткрытой створке французского окна покачивалась на ветру мезуза с выдавленными золотом по цветной глазури звездой Давида, буквой «Шин» и символическим изображением православных куполов оставшегося неизвестно где века назад Иерусалима.

Вместо традиционного плетёного хвоста-двухцветки свисал длинный шёлковый прямоугольник храмовой бело-голубой офуды и тонкие металлические трубочки колокольчиков под ней. Всё это чуть слышно позвякивало.

Набольший флайт-старшина первой косой ударной полусотни Даллен Илайя МакХэмилл с традиционной аристократической невозмутимостью, будто это он тут представляет восточные роды Конфедерации, прошёл к столику и сложился в подобающую родовитому аристократу позу как хороший штурманский циркуль — ровно и совершенно беззвучно.

Айвен попробовал в меру сил повторить всё то же самое, и, конечно же, сделал это слишком шумно и слишком неловко. Тень улыбки на лице МакХэмилла трактовать иначе не получалось.

Одна из бесчисленных содержанок адмирала молча и невероятно расторопно сервировала гостям столик и вновь скрылась за декоративной перегородкой — не переставая мило и совершенно искренне улыбаться.

— Ну, за Флот! — поднял тост адмирал Такэхито.

Выпили за флот.

— Ну, за Конфедерацию, — на правах одного из немногочисленных представителей родов-основателей продолжил Даллен МакХэмилл.

— За тех, кто в море! — на третьем бокале Айвен Такэда ожидаемо помрачнел.

Не в меру наглый предвоенный гибрид, быстроходный авианесущий линкор «Композитор Лопшо Педунь» из своего последнего боя привёз разбитую носовую батарею главного калибра — уцелела одна башня из трёх, стофутовый чёрный провал на месте подрыва кормовой ниши торпедных аппаратов, несколько десятков снарядных пробоин, фигурное стальное кружево вместо большинства отсеков командного «острова» и обкусанную со всех сторон лётную палубу.

Не привёз же он большей части двух косых полусотен ударного войска морского — первой командовал по родовому старшинству Даллен Илайя МакХэмилл, второй, по заслугам, Айвен Иванович Такэда.

От шестидесяти четырёх самолётов осталось три — и четырнадцать неполных экипажей. Кого-то успели выловить из моря до начала отхода с позиций, кто-то сумел дотянуть туда, где их смогли подобрать. Всех остальных лётчиков и стрелков безвозвратно сожрали несколько сотен квадратных миль совершенно пустого океана, формально оставшихся за Империей.

Конечно, третья бомба-тысячефунтовка оказалась по-настоящему «золотой» и вызвала мощный пожар в уязвимом нутре имперского мега-линкора «Адмирал Брен ван ден Боор». Лучшего места для срабатывания её взрывной начинки не могли отыскать и при всём желании бомбардировщика. В новых атаках ударных полусотен, волнами, чтобы не дать толком бороться за живучесть, линкор всё больше терял ход — пока не зарылся носом в голубые волны юго-юго-восточнее Архипелага всех святых.

Но из каждого нового вылета обратно возвращалось меньше и меньше экипажей — пока Такэда не разбил последний самолёт на посадке.

МакХэмилла забирали с воды.

— Известно что-нибудь о сроках прибытия новых экипажей, Такэхито-доно? — спросил он, из-за всё тех же невесёлых мыслей в голове.

— Остатки лётных полусотен уйдут на усиление других строевых бортов, — невозмутимо ответил адмирал. — «Композитор Лопшо Педунь» встанет на очередь пополнения не раньше завершения ремонта. То есть в срок от девяноста суток до неизвестности. Уничтоженное оборудование командного «острова» на складах в форме готовых комплектов отсутствует. Совместимые компоненты зарезервированы на финальную отделку мега-линкоров новой таск-группы в составе Белого флота.

— А как же, — МакХэмилл запнулся. — Мы? Такэхито-доно?

— Как вы знаете, господа флайт-старшины, успех первичной боевой задачи в нашем случае измерялся не в том, за кем останется пустой кусок океанской глади, а в том, чего это будет стоить противнику. И в штабах нужные выводы сделали, — адмирал с удовольствием покосился на жёлтый адмиральский флаг в гербовой нише кабинета. — Да, сделали. Конечно, твердолобые консерваторы не торопятся сдавать позиции, но и мы топили «Железнобокого Брена» не одной бомбой. Вашему адмиралу кинули «на-и-отвяжись».