Глубокая охота (СИ) - Лапиков Михаил Александрович - Страница 17

— Здорово, полусотня! — гаркнул он в спины девчонок своим лучшим командирским голосом.

— Рэнго банзай! — слитный рефлекторный взвизг нескольких десятков глоток на восточный манер срубил хулиганскую выходку на взлёте.

— Ну и что это за стихийное боярское собрание? — чтобы скрыть неподобающие эмоции от звона в ушах спросил Айвен у пёстрой толпы вокруг одинокого «Казачка».

— Тоямы поспорили, что знают кабину с закрытыми глазами, — первой на вопрос капитана откликнулась бортстрелок Сашенька Прибылова.

— А ну-ка! — Такэда потянул складную лестницу на себя. — Юнона-сан, если позволите...

— Разумеется, Такэда-доно, — словно точёная из фарфора белокожая и золотоволосая красавица в кабине безошибочно повернула к нему голову с плотным, в несколько слоёв, шёлковым платком на лице.

— Юнона-сан, вы знаете, что ваша попытка опознать командира через платок достаточна сильна, чтобы я чувствовал поток даже не концентрируясь? — спросил Такэда. — Кабину самолёта вы тем же образом «вспоминаете»?

— Такэда-доно, а вы что, тоже?.. — удивилась Тояма.

— A-ранг, две с половиной мили, допущен к посадке в туман и ночью, — подтвердил Такэда. — Но всё-таки?

— Разумеется нет, Такэда-доно! Это же спор чести, — Тояма улыбнулась. — Здесь собрались может и не такие сильные видящие как вы, но уж разглядеть жульничество на дальности от пола до кабины их вполне хватит. Да и Ясноглазая Роза у меня за спиной вряд ли промолчит, если что. Вы отлично знаете, что она чувствует палубу на посадке даже через корпус самолёта.

— Ясноглазая Роза? — Айвен только после этого упоминания заметил, что на втором месте экипажа в «Казачке» старательно не привлекает к себе внимания Сабурова-Сакаенко.

— Добрый вечер, Такэда-доно, — застенчиво улыбнулась та. В её случае, и Такэда знал это совершенно точно, многосложность имени с фамилией лишь компенсировала малую знатность рода.

По фактической лётной подготовке Розалинде-Антуанетте следовало поручать не меньше звена для разогрева, а по результатам и меньшой отрядной головой ставить. Дочка вчерашних, и века не прошло, скотопромышленников — бывших поставщиков имперского флота с жалованной наследственной грамотой Янтарного трона, она чувствовала самолёт как никто другой. Но по меркам «золотой» сотни ВАС-61 и ВАС-62 её гонора едва хватило, чтобы не лететь в бой задней табуреткой.

На месте, куда больше подобающем детям боярским, чем боярам, чувствовала она себя неуверенно и старалась лишний раз не привлекать к себе внимания.

— Ну, что же, — Такэда улыбнулся. — Закрылки, Тояма-сан.

Рука безошибочно легла на контрольный рычаг — без малейшего проявления родовых сил.

— Главный оружейный предохранитель, — Юнона послушно взялась за ярко-алый железный колпачок с палубной стояночной чекой в замке и демонстративно подёргала его на себя.

— Тангаж, — как и учили в Академии, Такэда называл приборы управления вразнобой, на изрядном удалении друг от друга, и по-разному, но Тояма справлялась. — Контроль шага винта. Селектор топливных баков. Стартёр... Ну что же, отлично.

— С вашим авторитетом честная победа весомее и убедительнее, — Тояма сняла повязку и небрежным жестом поправила растрёпанные волосы. — Спасибо, Такэда-доно.

— Что, сам результат вас не удивляет, Юнона-сан? — поинтересовался тот в ответ.

— При достаточном количестве усердия запомнить можно что угодно, — Тояма раскрутила плотно сложенный платок и заученными до автоматизма движениями превращала его обратно в элегантный шейный бант. — Я не из тех, кто в бою вычитывает мелкий шрифт чек-листов на панели управления.

Такэда содрогнулся. Такой самоуверенности он совсем не ждал. В Академии это всё ещё на первом курсе выбивали, быстро и безжалостно. Звук вывинченной из креплений переговорной трубки в момент перед ударом инструктора по голове со второй табуретки учебного самолёта — и сам удар — помнили все без исключения курсанты, независимо от благородности и боевой специализации.

— Это прекрасно, — демонстративно согласился Такэда. — Но всё же не стоит чрезмерно доверять своей памяти. Чек-листы не подведут никогда.

— При всём уважении, их тоже можно запомнить, Такэда-доно? — Юнона Тояма попросту не поняла и даже не осознавала своей ошибки.

— При всём уважении, смысл чек-листа не в этом, и ты его упускаешь, — терпеливо пояснил Айвен, пытаясь звучать максимально убедительно. — Рано или поздно, в жутком напряжении, ты неминуемо забудешь что-то очень-очень простое и очень-очень важное. И у тебя не будет времени перелопачивать свой чердак в поиске того, не знаю чего. Только не в бою. Только не после него. Только не в посадку на последних каплях горючки, боком, с обгрызенными элеронами. Когда нужно выпустить посадочный гак? Выпустила ли ты его? Что там с шасси? Где выставлен рычажок главного оружейного предохранителя? Повезёт ли тебе это не забыть, а? Ну, скажи честно, пока сидишь на холодную с крыльями уложенными вдоль корпуса, повезёт ли? Или кому-то придётся отмывать твои ошибки с палубы вместе с тобой, а мне читать проникновенную речь над искорёженным остовом с покрытой флагом кабиной, пока вас троих готовятся спихнуть за борт?

— Ну уж механику старта и посадки забыть невозможно! — выкрикнула снизу из толпы вторая близняшка Тояма. — Командир, я понимаю, что вы за нас в ответе, но у нас всё-таки достаточный лётный опыт.

— Я знал парня с «достаточным лётным опытом», который настолько полагался на свою память, что в один далеко не самый прекрасный день пошёл на взлёт раньше, чем палубная команда успела развернуть ему крылья, — раздражённо пояснил Такэда. — Он так и не понял, что происходит. Не успел. Свалился точно по курсу, футах в ста. Шестнадцатитысячник на полном ходу от него даже мусора не оставил.

Ответом ему стало потрясённое молчание.

— Пожалуй я оставлю вас наедине с этой мыслью, — сказал Такэда.— Всё-таки, скоро отбой.

Но уйти далеко Айвен Иванович Такэда не успел. Ему навстречу попалась до оскомины уже знакомая фигура с бомбовой тележкой с закреплённым вместо бомбы раскладным чайным столиком с морскими штормовыми замками. Поверх роскошного шедевра краснодеревщика чинно ехали походный самовар, охотничий сервиз из нескольких металлических судков для заварочного чайника, сливок, масла, каменной соли и кускового сахара, ложечки, щипчики, и стопки металлических же стаканчиков — с золотой гравировкой по серебру, камнями, фамильными гербами и целым заповедником геральдических животных.

— Опять ты здесь?— раздражённо спросил Айвен при виде Эффиндопуло.

— Мои извинения, Такэда-доно, — улыбнулся дворецкий. — Попробуете чёрного прессованного чаю? Копчёный на смоле, такой же поставляли в летний дворец Янтарной династии.

— Подающий четвёртого ранга Эффиндопуло, не понимаю, вам заняться что ли нечем? — полусотня, оставив самолёт, завороженно тянулась на запах, и Такэде приходилось выбирать слова.

— При всём уважении, Такэда-доно, сейчас я занят именно этим, — дворецкий невозмутимо протянул ему один из «гостевых» стаканчиков. Тот, как оказалось, пребывал в идеальном соответствии геральдическим требованиям к посуде единственного на данный момент представителя юной династии Морских Ястребов Такэда и благодаря искусству ювелира даже не выглядел оскорбительным новоделом. — Я подаю чай.

— Смешно пошутил, — согласился Айвен, но чай всё же взял. — Но почему здесь и чай, а не в техническом коридоре по штирборту — ремкомплект для обслуживания ствола и механизмов?

— Согласно действующему расписанию, сейчас идёт моё личное время, Такэда-доно, — дворецкий невозмутимо обслуживал полусотню. Судя по тому, как организованно и эффективно помогали ему на подаче бортстрелки, занимался он этим в их компании далеко не впервые.

— А спишь ты когда, «личное время»? — спросил Такэда.

— Мне хватает, Такэда-доно, — переупрямить дворецкого оказалось попросту невозможно. Его лицо излучало доброжелательность, понимание и заботу, как у врача психологического стационара на беседе с проблемным сыном уважаемых родителей. — Долг превыше любой плотской усталости.