Глубокая охота (СИ) - Лапиков Михаил Александрович - Страница 11

— Капитан-доно, — гость невозмутимо приподнял котелок. — Разрешите представиться. Калеб Эффиндопуло. Я прибыл ознакомиться с будущим местом работы заранее. Извините за столь поздний визит. Его время, к сожалению, целиком продиктовано окном исполнения моих основных рабочих обязанностей.

— Мы кого-то ждём? -поинтересовался в пустоту Такэда.

— Нет, Айвен Иванович, — дежурный торопливо зашелестел журналом. — В списках не значится.

За спиной Такэды кто-то приглушённо давился смехом в кулак. Он ещё недостаточно хорошо различал своих подчинённых на слух — и те не стеснялись этим пользоваться.

— Тогда какого слона морского его пустили на борт? — раздражённо спросил Такэда.

— Я воспользовался личным обаянием и убедительностью, капитан-доно, — человек с противоречащей любому здравому смыслу фамилией Эффиндопуло позволил себе улыбнуться. — Кроме того, я семь лет прослужил в сэнгуне, откуда и заступил на свою нынешнюю работу. Ей и намерен отдать себя до конца дней.

— И работа эта? — уточнил капитан.

— Фамильный дворецкий семейства Тояма, — подтвердил его страхи Калеб. — Прибыл лично проследить за размещением и обустройством моих подопечных. Капитан-доно, скажите, у вас тут всегда настолько шумно? Боюсь, юным леди понадобятся должным образом звукоизолированные номера.

— Фамильный кто? — раздражённо переспросил Такэда. — Стоп. Кому понадобятся?

— Дворецкий, капитан-доно, — с удовольствием повторил Калеб Эффиндопуло. — Анна и Юнона Тояма прибывают к вам на борт сегодня для несения тягот и лишений исполнения патриотического долга перед Конфедерацией. Моя задача — облегчить их тяготы и приуменьшить лишения. Прошу выделить мне для этого обустроенные должным образом помещения.

Капитан раздражённо обернулся к дежурному.

— Сегодня только лётчики ударной полусотни, Айвен Иванович, — немедленно уточнил тот.

— Юные леди очень талантливые, капитан-доно, — добрым, как у врача-нарколога голосом подтвердил опасения Такэды Калеб Эффиндопуло. — Они прекрасно держатся в небе. А я просто сохраню им ту малость бытового уюта, который для них привычен.

— Вон отсюда! — недовольно потребовал Такэда. — Нас могли обозвать судном, но круизным лайнером от этого мы не стали! И если две резвых девицы как-то пролезли в списочный реестр полусотни, они всё равно будут спать в общих кубриках на равных правах с остальными! И уж совершенно точно без дворецкого, без горничной, и без куафёра!

— Вы безжалостны, капитан, — улыбнулся Эффиндопуло. — Я надеялся, что прямое решение вопроса окажется самым честным и быстрым.

— Мы идём в бой, — отрезал Такэда. — На борту не место гражданским лицам!

— На борту их триста шестьдесят три человека, капитан-доно, — напомнил Эффиндопуло. — Включая женщин и храмовых, гм, девиц. Со мной будет триста шестьдесят четыре. Поймите меня хотя бы как аристократ.

— А я не аристократ, — ядовито откликнулся Такэда. — Папа инженер. Мама доктор. Произведён в личное достоинство за магический талант и лётные заслуги. С правом наследования — за боевые. А кубрик со мной ещё с учебки делил потомок отцов нации, Ди МакХэмил. Так что нет, тяготы и лишения двух призовых кобылиц, не способных без участия горничной даже подтереться, мне точно не понять.

— Может быть некий компромисс... — договорить Эффиндопуло не успел.

— Айвен Иванович, вы должны это увидеть, — прервал его дежурный. — Срочно.

— Да какого ежа морского? — Такэда изумлённо опустил глаза на причал. Там, один за другим, выходили, плавно и тяжеловесно — словно мегалинкоры на параде, огромные дорогие автомобили. На десятом Такэда потерял им счёт.

— А вот собственно и они, — с удовольствием прокомментировал Эффиндопуло. — Вон та пара форсированных шестиколёсных «Джурай-Эсквайр», чёрная и белая. Это машины юных леди. И вся остальная ваша ударная полусотня, капитан.

Водитель. Охранник. Пассажир. Такэда зачарованно следил, как из машин, явно по старшинству, появляются люди в до боли знакомой ему форме. Затем чуть в стороне начали вставать первые автобусы — и целая армия обслуги принялась выгружать на асфальт увесистые чемоданы багажа.

— Этого — под конвоем на берег! — потребовал Такэда, недовольно всосал через сжатые зубы воздух и продолжил. — Трапы перекрыть. Дежурного профоса и десяток на причал. На борт не пускать никого. Исполнять немедленно!

К моменту его спуска на причал шумная толпа уже поделилась на более-менее узнаваемые звенья лётчиков и шумные бесформенные кучки гражданских с чемоданами, саквояжами и баулами за ними.

— Капитан Такэда! Ударная полусотня бортовой флайт-станицы ВАС-61 «Кайзер бэй» докладывает о прибытии на место прохождения службы! Патент-лейтенант Газель Стиллман доклад окончила! — черноглазая, темноволосая и удивительно знакомая на вид юная девчонка явно рисуясь ткнула кулаком в левую грудь и отмахнулась им в чётком воинском салюте.

«В отца пошла», — мысленно усмехнулся Такэда, и продолжил, уже вслух. — Полусотня — это хорошо. Но хотелось бы подробностей о том усиленном подштанных дел батальоне, что вы сюда притащили за компанию.

— Ну, у вас же судно, капитан? — смущённо улыбнулась дочка ответственного администратора Конфедерации. — Мы понимаем, что война требует экономии, но хотя бы пара горничных и дворецкий или повар на каждое звено...

— Так, — Айвен снова охватил взглядом ромальский балаган на причале, развернулся к дежурному профосу и приказал, — всех посторонних с причала долой. На борт — только лётный состав, и только согласно письменного списка. Лишние чемоданы пусть везут домой, у нас тут не барахолка. Лётной группе разрешить поднимать на борт ровно сколько могут унести. Сами! Узнаю, что кто-то помог — закатаю под бессрочный арест!

Развернулся и ушёл.

С высоты мостика цепочка лётчиц на палубе напоминала гусеницу. Беременную гусеницу. Очень сильно беременную гусеницу. Бросить чемоданы девчонки не пожелали.

Такэда покосился на пирамиды остального барахла на причале и болезненно-остро понял, что любое требование пересмотреть и выбросить остаток поднимет такой аристократический скандал, какой ему просто не по гонору. Ни в этой жизни, ни в следующей, ни в десятке за ними.

— Командир ВАС-62 Даллен МакХэмил на связи, — дежурный переключил вызов на рабочее место Такэды.

— Ну как, чудище? — поинтересовался Даллен через плохо сдерживаемый смех. — Познакомился уже с подчинёнными?

— Тебе честно, или смягчить? — огрызнулся Такэда.

— Ни в коем случае, Иваныч, — МакХэмил уже смеялся в открытую. — Гордись, мы тебе с адмиралом личным произволом отдали Газель Стиллман. Полдня сидели вдвоём считали, как их всех раскидать, чтобы борт по среднему гонору не получалось задвигать в снабжении ниже тяжёлого крейсера. У себя, получается, мы с ним за девчонок отдуваемся. А тебе, считай, повезло.

— Погоди, — у Такэды сел голос. — Они что, все девчонки? Поголовно?

— А ты не рассмотрел? — МакХэмил бессовестно заржал. — Да. Причём из таких семей, что мне уже заранее хочется увидеть лицо того смертника, кто попробует нас чего-то лишить под тем смехотворным предлогом, что мы не корабли, а суда.

— Донеси, пожалуйста до адмирала мысль, что я в бешенстве, — попросил Такэда. — Вежливо, как там у вас бла-ародных водится. Без урона чести и достоинству. И отдельно уточни, что когда мне обещали золотые кадры, я не думал, что они вдруг окажутся настолько золотыми.

— Ну, это уже как работать будем, — посерьёзнел в трубке голос МакХэмила. — Наш с тобой уровень чутья демонстрируют шестеро, натаскиванию подлежат как минимум четырнадцать. Время слетаться и провести часть предварительных испытаний на перегоне точно отыщется. Тем более, что всякой базовой ерунде их можно уже не учить. Я думаю, ради такого можно и примириться с некоторыми... мелкими причудами экипажа.

— Мелкими — зачарованно повторил Такэда.

— Скажи честно, Иваныч, а ты меня в Академии на первом курсе помнишь? — вкрадчиво поинтересовался МакХэмил.