Железный Зад (СИ) - Райтерман Лана - Страница 1

Кешбек крепко затянулся своей отравой и выдал новую порцию бессвязного бреда.

— Я чувствую ткань мироздания. Тонким покрывалом она обернула собой наш мир. Ты думаешь, откуда берётся всё сущее? Это космос насыщает ткань энергией. Она её впитывает и отдаёт свежие силы всей планете. После этого на Земле появляются новые виды растений и животных. А сами мы можем противиться космической энергии? Конечно, нет, мы же обычные животные. Тоже питаемся и размножаемся. И наш мир, кстати, ушёл недалекоот нас. Мир — это обычное яйцо, жюмыртка— скорлупа тонкая, а всё богатство внутри. Но те сокровища я бы не хотел добыть. Их стерегут мёртвые и те, кто никогда не существовал…

— Брат, ты совсем рехнулся, — с гоготом рассмеялся Владимир. — Кончай! Не хочу больше слушать, что там ещё выдумает твоя больная башка.

Владимир веткой пошевелил угли в костре. Искры брызнули в стороны. Красные огоньки отразились в глазах Кешбека, от этого он стал выглядеть безумнее.

— Э, брат, не торопись. Я не договорил. Ты не знаешь, что под землёй есть царство. Все мы знаем про это место. Каждый после смерти попадёт туда, но живым в тёмные владения точно никто не пройдёт. Мёртвые владеют одним секретом. Не всякий демон может узнать ту тайну, а я владею ей. И тебе могу сказать, если дашь клятву тут же забыть о ней.

Кешбек, сузив глаза, посмотрел на Владимира. Тот кивнул, еле сдерживая смех. Кешбек выпустил густой дым через ноздри и продолжил:

— В бесконечном тёмном лабиринте с прозрачными стенами есть комната. В той комнате из пола растёт золотой шар. Он то надувается, то сдувается. Чтобы вырасти, шар вбирает в себя жизненные силы всех существ и несуществ, что оказались рядом. А когда наступает время сдуваться, мечет молнии, туда-сюда. В кого попадет эта молния, тот станет сильным, очень сильным, как ты, брат.

Владимир не выдержал и вновь начал ржать над курившим товарищем. Кешбек попытался его остановить. Он неуверенно прикрикивал, призывая Владимира стать серьёзным человеком, но из-за громкого смеха казах сам себя не слышал. Он рассердился и отошёл в тень, с осуждением таращась на друга. Кешбек из-за уха достал новый дурилик. Затянувшись, он вновь посмотрел на ржущего Владимира и тоже начал смеяться. Позабыв обиду, казах вернулся к костру.

В соседнем доме появился свет. Оттуда выглянула баба и, что-то крикнув, хлопнула дверью. Ни Владимир, ни Кешбек не обратили на это внимание.

Когда у обоих правый бок начал колоть от смеха, они замолчали и уставились в небо на луну.

Первым нарушил тишину Владимир.

— Высоко месяц в небе. Уже далеко за полночь. Побойся Бибигуль — не пустит ночевать она домой.

— Да с чего это я должен её бояться? Кто она мне?

Кешбек не выдержал и опять начал смеяться.

— Ай, чёрт меня дери, всё равно боюсь! Знаешь, словно сила какая в ней есть! Сама маленькая, складенькая, а как взглянет: волосы на спине шевелятся. Вот ведьма! И мать её, тоже ведьма. Бесноватые бабы, житья от них нет, — Кешбек плюнул сквозь недостающие зубы. — А я даже не пью. Не мужик — алтын золотой. Меня беречь надо. Ашатырга, яратарга и акча булэк итэргэ. Чего они вечно недовольны?

— Вот курить бросишь, тогда и станешь золотым.

— Ага, а чем мне тогда заниматься?

— Работать. У тебя четверо детей, а ты никак второй этаж достроить не можешь.

Кешбек выругался на своём языке, поминая всех чертей, и опять плюнул. Владимир в ответ усмехнулся. Он привык к его смешной раскосой внешности и привычкам, но продолжал удивляться, как такая красивая девушка Бибигуль согласилась выйти замуж за беззубого курильщика. Наверно, дело было в его обаянии.

Владимир вспомнил Бибигуль, её стройную талию, чёрную косу и зелёные глаза… И тут же шлёпнул себя по лысой голове. Образ красивой девушки исчез из памяти. Он вновь находился возле дома, под ногами тлели угли и в воздухе стоял сладкий запах дурилика. Владимир не хотел думать о чужих жёнах. Но что-то внутри всё равно требовало, если не в руках подержать, то хотя бы помечтать о тяжёлых, больших и мягких…

Кешбек треснул ему по рукам.

— Опять бабы мерещатся?

— Ага, никакого спасу от них нет, — уныло произнёс Владимир.

— Хатын говорит, это всё от долгого воздержания. Организм так выпускает лишнюю энергию и телу становится легче.

— Ты с женой обсуждаешь мою личную жизнь?!

— Брат, не ругайся, я же хочу для тебя как лучше! На твоём месте я бы послушал её. Моя хатын не дура. Она сама тебе не скажет, не положено ей, а я по-братски могу посоветовать.

— И чего ты мне посоветуешь?

— Как чего? Бабу надо тебе найти! Ты вон какой бык, поле вспашешь — не устанешь! По тебе все бабы в деревне сохнут, а ты, как слепой котенок, титьки не видишь.

— Вот ты загнул! Хоть одну покажи!

— Пожалуйста! Рядом с многодетной тётей Наташей живет Марина. Трижды разведена, но зато, считай, сколько опыта!

— Я пытался приударить за ней, но ничего не вышло.

— Плохо пытался, — хихикнул Кешбек, намекнув на постельные дела движениями пальцев.

— А вот её супруг посчитал иначе.

— Чего?! У неё муж есть? Ловко она его скрывала. Даже кольца не носила, негодница!

— И дальше будет скрывать. Его опять посадили.

— Значит, она опять свободна?

Владимир вздохнул. Он не хотел продолжать этот разговор, но Кешбек уже рот открыл, чтобы выстрелить вопросом про многодетную тётю Наташу.

— Нет, нет и нет! — Почти закричал Владимир. — И не потому что у неё шесть детей от разных мужиков, а просто потому что я сам не хочу перебирать всех женщин. Мне нужна одна единственная и всё.

— Чтобы узнать, какая конфета самая вкусная в коробке, надо откусить каждую, — философски заметил Кешбек.

— Охренеть, брат, — возмутился Владимир. — Я тебе не бабник, чтобы «пробовать каждую конфету». А, во-вторых, тебя слушать, что чёрту довериться! Мудрец, блин, казахский!

Кешбек ничего не ответил. Он потянулся, как бы говоря «Не хочешь, ну и не надо» и вновь задымил. В молчании они посидели несколько минут.

— Не сохнут по мне бабы, как черт ладана боятся. Я только с одной начинаю встречаться, как что-то происходит и меня тут же бросают. И так постоянно, словно висит надо мной злой рок!

Владимир произнес эти слова слишком громко. Гулким эхом они раздались в нависшей тишине. Всё замолчало в округе. Мелкие букашки затихли в траве, а птицы перестали трещать ночными звуками. Даже ветер стих. Кешбек замер и, оглянувшись по сторонам, быстро перекрестился. Потом плюнул и прошептал свою молитву, прогоняющую беса.

— Потому ты и влипаешь во всякие замесы с нечистью, сам кличешь её, — прошептал он сердито.

Кешбек подождал немного, вновь расслабился и затянулся дуриликом. Выпущенный дым густыми клубами взмыл к небу. Владимир наблюдал за его рассеиванием. Про себя он думал о чём-то нехорошем и малоприятном, оттого и притих. Природа вновь начала полниться звуками. Вдалеке ухнула сова, кузнечики по новой завели трели. Снова стало по-летнему уютно, тихо и мирно.

Владимир подкинул в потухший костёр пару тонких веток. Сухие листья разгорелись. Огонь осветил двор и на стенах дома тени пустились в пляс. В темноте за забором послышались странные звуки. Их услышал не только Владимир, но и Кешбек с Акбаем. Пёс навострил уши, но не изъявил желания броситься в кусты. На случай потусторонних гостей Владимир развёл костер побольше.

Кешбек наблюдал за поведением Акбая. Ему не нравилось, что собака не ложилась спать, а продолжала принюхиваться.

— Наверно, хмырь какой-нибудь притаился, — тихо произнёс Кешбек.

Владимир тоже посмотрел на пса. Прочитав молитву, казах подобрал с земли камень и запустил в кусты. Они замерли в ожидании, что оттуда выползет чудовище, но ничего подобного не произошло.

— Курить надо меньше, брат, — с усмешкой сказал Владимир.

Кешбек затушил бычок о землю и пересел на крыльцо. Деревянные ступени показались ему удобнее старого пня, но он так и не смог найти благоприятную позу для легкой дрёмы. Громко вздохнув, Кешбек похлопал по карманам жилетки в поисках самокруток и ничего не обнаружил. Отсутствие табака навеяло на него тоску. От безвыходности казах вполголоса затянул унылую песню.