В сладостном бреду - Джоансен Айрис - Страница 2

• Предыдущая
• 2/87
• Следующая

Tea провалилась во тьму.

— Прекрасно, Вэр. Ты одним ударом победил беспомощную женщину. — Кадар легким движением направил лошадь к лежащей на земле фигурке. — Возможно, вскоре ты будешь сражаться с детьми.

— Помолчи и дай мне свою флягу с водой, — прорычал Вэр. — Она не подчинилась мне. Оставалось либо ударить ее, либо сломать ей плечи.

— Это, безусловно, тяжкий грех, можешь быть уверен. — Кадар спешился и подал Вэру кожаную флягу. — Ты не проявил терпения и не подставил другую щеку?

— Нет. — Вэр откинул ткань, покрывающую голову женщины. — Оставляю вежливость и галантность тебе. Я верю в целесообразность.

— Смотри, она очень молода. Не больше пятнадцати. И эти светлые волосы… — Кадар задумался. — Из франков?

— Возможно. Или гречанка. — Он приподнял голову женщины и влил несколько капель воды ей в рот, подождал, пока она их проглотит, затем наклонил флягу снова. — Кто бы она ни была, она умирает от жажды.

— Думаешь, она из того каравана, что шел из Константинополя и был захвачен Хассаном ибн Нарифом на прошлой неделе?

— Вполне возможно. Никто еще не видел, чтобы женщины одни путешествовали по пустыне. — Вэр оглянулся. — Поднеси факел ближе, Абдул.

Воин моментально исполнил приказ, и Кадар с интересом взглянул на женщину.

— А она хорошенькая.

— И что ты тут смог разглядеть? Она обгорела и высохла, как перезрелый финик. — Вэр поморщился. — И она воняет.

— Я могу распознать красоту, когда вижу ее, в любом виде.

Вэр вгляделся в лицо женщины: широко посаженные глаза, изящный нос, красивый рот. Хотя линии подбородка и шеи слишком резко очерчены.

— Если ее отмыть, она будет очень милой, — сказал Кадар. — У меня верный глаз. Да и инстинкт никогда не подводил.

— У тебя инстинкт на каждый случай, — сухо заметил Вэр. — Это тебе заменяет способность думать.

— Грубо. — И, продолжая смотреть на лежащую перед ним женщину, он рассеянно добавил: — Но я прощаю тебя, потому что знаю, ты меня любишь.

Вэр влил еще несколько капель воды в рот женщины.

— Тогда ты знаешь больше, чем я.

— О да, — просиял Кадар. — Как любезно с твоей стороны признать это.

— Я не так сильно шлепнул ее, — нахмурился Вэр. — Она должна бы уже очнуться.

— Ты недооцениваешь свои силы. У тебя кулак, что молот.

— Я прекрасно знаю свои возможности. Я нанес очень легкий удар. — И все же она лежала слишком неподвижно. Он наклонился над ней и уловил слабое дыхание. — Она, должно быть, в обмороке.

— Тебя это беспокоит?

— Ничуть, — равнодушно сказал Вэр. — Я не чувствую ни вины, ни жалости к этой женщине. С какой стати? Не я напал на караван и вышвырнул ее в пустыню умирать. Так или иначе, она ничего не значит для меня. — Однако, как знал Кадар, Вэр всегда восхищался силой и решительностью, а та, что беспомощно лежала перед ними, по-видимому, не испытывала недостатка ни в том, ни в другом. — Я всего лишь хочу выяснить: хоронить ли ее здесь, или везти до ближайшей деревни, чтобы ее выходили.

— Это несколько преждевременно, тебе не кажется? — Кадар с сочувствием смотрел на нее. — Она, очевидно, пострадала от жары и жажды, но я не вижу ран. Впрочем, сомневаюсь, чтобы Хассан позволил ей бежать. Он любит белокожих блондинок.

— Но сейчас она совсем не белокожая. — Странно, как она могла выжить в пустыне целых десять дней, да еще побывав в руках Хассана. Внезапно в нем вспыхнула бешеная ярость, удивившая его самого. Он полагал, что потерял способность чувствовать жалость или гнев при виде поруганной невинности, так кровав его путь воина.

— Ну раз ты не собираешься ее хоронить, может быть, мы возьмем ее с нами в Дандрагон? Ближайшая деревня отсюда в сорока милях к северу, а она нуждается в уходе.

Вэр нахмурился.

— Ты же знаешь, мы никого не пускаем в Дандрагон.

— Боюсь, придется сделать исключение, если, конечно, ты не собираешься бросить ее здесь умирать. — Кадар покачал головой. — А это нарушение естественного закона. Ты спас ей жизнь. Теперь она принадлежит тебе.

Вэр презрительно хмыкнул.

Кадар безнадежно вздохнул.

— Я устал, объясняя тебе. Ты не хочешь никак понять. Это закон…

— Природы, — закончил Вэр. — Хотя я думаю, это скорее закон Кадара.

— Ну, что ж, согласен, я часто оказываюсь гораздо мудрее природы, а также интереснее, хотя и не могу претендовать на всемогущество. — Он кивнул. — Пока. Но мне всего девятнадцать. У меня еще есть время.

— Мы не возьмем ее в Дандрагон, — спокойно заявил Вэр.

— Тогда, полагаю, мне придется остаться здесь и защищать ее. — Он сел рядом с женщиной, скрестив ноги. — Поезжай. Прошу только, оставь флягу с водой и немного еды.

Вэр в бешенстве взглянул на него.

— Конечно, на нас может наткнуться Хассан и довершить свое гнусное дело. К тому же ты ведь знаешь, я плохо владею оружием. Возможно, также, что Гай де Лусан следует по этому пути в своем святом наступлении на Иерусалим. Ходят слухи, что солдаты в его отряде не более благочестивы хасса-новских. — Кадар простодушно улыбнулся. — Но ты можешь не беспокоиться обо мне. Забудь, что я спас тебе жизнь в этом логовище ассасинов, прославившихся разбоями и тайными убийствами.

— Я так и сделаю. — Вэр вскочил на лошадь. — Я не взывал к тебе о помощи тогда, так же как и сейчас не прошу составить мне компанию.

Он резко развернул лошадь, поднял руку и помчался прочь; остальные всадники последовали за ним.

Кто-то держал ее, нежно покачивая.

Мама?

Да, наверное, это мама. Она вернулась из дома Николаса, и если сейчас Tea откроет глаза, то увидит ее печальное, нежное лицо. Ее мать всегда оставалась нежной и мягкой, и ее покорность доводила Tea до отчаяния.

Не ради меня, твердила ей Tea. Я не позволю им сломать себя. И не только ради тебя. Доверься мне, и вместе мы сможем навсегда уйти отсюда. Ты боишься? Тогда позволь мне быть сильной за нас двоих.

Но она оказалась слабой; и теперь ее мать, узнав об этом, наверное, еще более несчастна.

Tea пыталась сдержать обещание, спасти Селин. И не смогла. Но скоро силы вернутся к ней. Прости меня, мама. Вот увидишь, что Селин…

Но ее мать больше никогда ничего не увидит, вспомнила Tea. Она давно умерла…

Но если это не мать, кто же тогда обнимает ее так нежно?

Она медленно открыла глаза.

Ее держал на руках красивый молодой человек с большими темными глазами и мягкой улыбкой… чалма!

Дикарь!

Она попыталась вырваться.

— Нет, нет. — Он держал ее очень крепко, с удивительной для такого изящного сложения силой. — Я не собираюсь причинить вам вреда. Я Кадар бен Арнауд.

Ее глаза сверкнули.

— Сарацин?

— Армянин, но мой отец из франков. Правда, народ моей матери доказал, что он более цивилизован, чем франки. — Он печально посмотрел на нее. — И я не из банды, что напала на ваш караван. Вы ведь путешествовали с караваном из Константинополя?

— Отпустите меня.

Он сразу же отнял руки.

Она откатилась от него, а затем поползла на коленях.

— Видите, я не держу вас. Я лишь хочу помочь.

Она не могла ему доверять, она никому не доверяла.

И все же в его взгляде и выражении лица не было ничего, кроме доброты и нежности.

Но здесь находился и другой человек, а его уж никак не назовешь ни добрым, ни милосердным.

Она оглянулась, но лишь лошадь стояла неподалеку.

— Они все уехали. — Он поставил перед ней кожаную флягу с водой. — Еще воды? Не думаю, что Вэр дал вам вволю напиться.

Она взглянула на воду так, словно перед ней скорпион, пытающийся укусить ее.

— Это не отрава. — Он улыбнулся. — Вы пили за Вэра, теперь выпейте за меня. — Никогда прежде не видела она такой неотразимой, чарующей улыбки, а его голос обволакивал, подобно мягкому бархату. Страх понемногу отпустил ее.

— Я не знаю никакого… Вэра.

— Лорд Вэр из Дандрагона. Вы несколько раз ударили его. Думаю, это он запомнит надолго.

• Предыдущая
• 2/87
• Следующая