Тринадцатая Мара - Мелан Вероника - Страница 19

– Ай! Я же просто хотела…

– Давно не билась башкой о дерево?

Она знала его этот тон. Очень ровный, зловещий тон, означающий, что еще секунда, и она потеряет волю. Она станет тряпичным манекеном, которым начнет колотить собственным лбом о кору.

– Ищи своего мудака, – приказал Сидд холодно и зло, – делай это быстро и точно.

Её глаза из-за ярости казались темнее обычного.

– Не дави так сильно, – прошипела она, прежде чем мысленно провалиться на изнанку. На этот раз Аркейн разумом последовал за ней, чтобы попытаться расшифровать её поисковую формулу и позже, когда появится свободная минута, обучиться самому.

Как выяснилось, их ждало всего девятнадцать километров пути – он сумел считать ощущение расстояния из ее памяти, точно переложить его с чужой виртуальной карты на реальную местность. Девятнадцать километров на юго-восток по лесу, по бездорожью, напрямую через чащу. Если бы он шел один, то преодолел бы эту дистанцию за сутки. Вдвоем они пройдут её за двое, потому что задержки, остановки, потому что бубнеж за спиной.

Сегодня Мара ругалась, шипела и проклинала все подряд: корни, колдунов, дрянной запах и «сучий туман», – но больше всего, Аркейн это прекрасно чувствовал, она проклинала его за «не помощь». И чем явственнее он это чувствовал, тем меньше желал помогать. Да, мог бы частично заблокировать донимающие её иллюзии, да, мог бы утешить фразой, что еды в его сумке хватит на двоих, мог бы… мог бы сделать хоть что-то. Но не делал.

Куда сильнее его интересовало и напрягало другое: он почувствовал наконец центр Топи. Шагая, он все-таки сумел проникнуть в разум болот, рассмотреть их расстояния, прочувствовать гниль. У всех заклятий, расползавшихся в различных направлениях, было одно и то же сотворяющее их ядро. Некий основной «ресурс». То, что время от времени то сильнее, то слабее накрывало мару, имело иллюзорную природу, а вот центральный Морок, если столкнуться с ним нос к носу, мог физически нанести ощутимый вред. Он был «боевым». И он чуял путников.

Измерить боевой потенциал издалека Аркейн не мог, но что-то подсказывало ему, что Морок лучше обойти, не привлекать его внимание излишними звуками, магическими пассами и излучаемыми эмоциями. Если сделать все тихо и избежать прямого столкновения, то будет больше шансов добраться до цели невредимыми. Главное – не шуметь.

Он довольно вежливо попросил Маризу молчать, и та какое-то время хранила тишину. Несмотря на неуверенную походку и заплетающиеся ноги, она умудрялась держать заданный им темп, нагоняла его, если спотыкалась, ойкала, шипела, утихала снова.

Они двигались вперед. Ноги цепляли чертовы корни, кусты норовили голыми и острыми ветками попасть в глаза, царапалась даже чахлая трава. Здесь толком не рассветало, сюда не проникали лучи солнца. Сидд радовался: если они смогут продолжать шагать в том же темпе…

Но спустя какое-то время её будто прорвало – сзади послышался жалобный поток слов.

Мара вдруг принялась ему рассказывать несвязанные между собой истории из детства, из прошлого, что-то про Кьяру, которая однажды подарила на праздник флакон духов из пыльцы, ветра и рассветной зари. Про день, когда Маризе исполнилось четырнадцать, про то, что только подруга приготовила торт…

Аркейну вспомнились сон и яблочный пирог Лиры – и шибанула в мозг злость.

– Заткнись, – процедил он, обернувшись, – просто заткнись.

– Но мне проще, когда я говорю… – Она смотрела на него потерянная, измотанная и угнетенная. А еще в ней клокотало раздражение. – Когда я слышу голос – хотя бы свой, – иллюзии не донимают меня так сильно…

– Умолкни сама. Или я прикажу тебе.

Он развернулся и зашагал дальше, спиной ощущая прожигающий, полный ненависти взгляд.

Мариза

У человека должно быть что-то, за что он может держаться. Некая спасительная мысль, греющая, как свет в конце тоннеля. Топь отбирала их у меня, как поганый старший брат красивые игрушки у слабой сестренки. И все ногами, все в пыль.

У меня была палатка, в которую я могла бы забраться вечером. Но палатки больше не было. Было одеяло, способное хоть немного согреть, но оно истлело. У меня был запас воды, способный утолить жажду, но туман испортил бутылку. Он лишил меня еды, фонаря, сменной одежды, минимальных средств гигиены – всего. И тот, кто шагал впереди, мог помешать этому. Предусмотреть, совершить лишний взмах рукой, поставить защиту на все, а не только на «своё», но не захотел сделать этого. Он мог избавить меня от страданий, окутав блокирующей дымкой, он мог просто позволить мне говорить. Но не позволил.

И цепляться мне было не за что.

Топь издевалась надо мной, выскребая из души и сердца все хоть сколько-то ценное, дорогое, она тушила любой намек на светлые размышления, она совала мне в мозг черные жгуты.

Тому, кто шагал впереди, иллюзии нипочем, мне же каждый шаг казался борьбой за жизнь. И я никогда еще не ощущала себя столь отчаявшейся, злой, сместившейся на самый край.

Звуки шагов, мертвые листья под ногами; Топь шаталась и плыла. Хаотично перемещались стволы; что-то далекое и зловещее звало меня к себе.

Мне нужна была помощь – хоть какая, любая. Подошла бы и минимальная. Но Инквизитор был так же глух к моим мольбам, как замшелый камень, и я впервые подумала о том, что разрубила бы его пополам. Сидда. Имей я силу, я бы ударила ей по нему. Потому что теперь не могла нормально дышать, потому что устала бороться, потому что поняла, что срываюсь. Куда?

Кажется, мы шли еще пару часов – бесконечная тропа ада.

– Я хочу пить…

Он протянул мне воду, но на пожелание привала покачал головой. На просьбу о еде сообщил: «Позже».

Меня же все сильнее душило бессилие. Оно забило мне ноздри, глаза и ум, оно залепило меня сверху глиной, оно замуровало меня. И все сильнее хотелось этот кокон разбить.

– Возьми… меня… за руку.

Он молчал.

– Пожалуйста.

– Я не буду этого делать.

– Мне так будет легче идти.

– Зато мне будет тяжелее.

– Почему?

– Почему? – он смотрел на меня, и в глазах его стояла каменная кладка отторжения. – Потому что я не хочу держать за руку человека, повинного в смерти близкого мне человека. Хочешь поговорить об этом?

В последней фразе опять прозвучала угроза. Угроза приказов, пропитанного ядом гнева и тень моих новых страданий. И я вдруг поняла: хватит.

Сидд

Она просто произнесла: «Хватит», – и он застыл, развернулся, увидел то, что увидеть не рассчитывал: Мара изменилась. Почернела не только радужка её глаз, но и белки. Загорелась на темной руке руна, вокруг тела завращалась воронка.

«Она склоняется на темную сторону».

Он предполагал, что подобное может произойти, не ожидал только, что почувствует вдруг, какую мощь маленькая мара сможет заиметь, если совершит прыжок в темный колодец. И нет, он не собирался молить её остановиться и не совершать непоправимого, вместо этого Аркейн принялся максимально концентрировать собственные силы. Начал светиться; завибрировал вокруг воздух.

«Если она ударит, – думал он без эмоций, – ударит в полную силу, а я в ответ, мы сотрем половину Топи с лица земли».

Перед ним больше не стояла прежняя сломленная девчонка, сейчас он видел перед собой воплощение древней ведьмы – ведьмы, способной стать самой смертоносной из всех существующих. Кто из них сильнее? Он не мог предположить. Лишь знал, что никогда еще не собирался бить так сильно, фатально. Если Мариза примет темную сторону, если только сделает последний шаг, ему придется её убить, потому что из черноты обратного хода нет.

Он сжал кулаки – загудела в мышцах кровь, загудела под ногами земля.

Мариза

«Давай, это просто…» – все мои товарки, когда-либо жившие и ныне почившие, теперь вращались вокруг меня невидимыми телами. Они хохотали, они веселились – им нипочем какой-то Инквизитор и какая-то Топь. Если все вместе, если все разом… Я никогда в жизни не придвигалась так близко к краю черного колодца, но теперь стояла на его кромке, ощущая, что одна секунда отделяет меня от прыжка вниз.