Мой шейх (СИ) - "Extazyflame" - Страница 17

Я села верхом, и мы тронулись в путь рядом, лошади шли в унисон. Я скосила глаза на профиль Кемаля.

А ведь мой брат, если задуматься, не так уж сильно от него отличался. Он похитил Аблькисс, или Киру, свою единственную любимую жену, прямо на борту чартера из далекой России, где мне довелось побывать тогда впервые.[6] Поначалу она сопротивлялась, как дикая пантера, и мне казалось, однажды вонзит в сердце Висама нож. Но постепенно ее сердце оттаяло. Она смогла добиться даже любви моей матери, которая восхищалась её силой, то же самое испытала и я. О том, почему ее ненавидел отец, я узнала слишком поздно.

Значит ли это, что с Кемалем меня может постигнуть та же самая участь, если мой брат и белокурая чужестранка стали самой крепкой парой в эмирате, и новый эмир Висам даже принёс клятву никогда не жениться снова?

Умом я понимала. Понимала, что это уже происходит. Мы все больше и сильнее прорастаем друг в друга с каждой минутой, с каждым ударом сердца. Вот уже и разрывы — болезненны, а все плохое забывается, будто раскаленный воздух пустыни выжигает эти моменты дотла.

Вокруг — ужас, древняя варварская вакханалия с рабовладельческим строем и безысходностью, а в моем сердце все чаще звучит мелодия восточной сказки.

Шейх Аль Мактум мог осыпать меня алмазами и добиться лишь презрения, но окаменелость пустыни, та самая роза, стала для меня самым ценным подарком. Я все еще его боялась, но отрицать свое влечение, желание оказаться в его объятиях становилось все труднее и труднее.

Мы выехали за пределы селения. Вскоре освещение и крики жителей поглотили тьма и тишина пустыни. Даже цикады замолчали, лишь иногда слышались крики ночных птиц и лай шакалов.

— Куда мы едем? — не выдержала я.

— Пока что не в твой дом, Газаль. С каждым днем и часом мысль о том, что тебя придётся рано или поздно отпустить, становится невыносима. И ты сама, разве ты по-прежнему так же сильно стремишься туда и ненавидишь меня?

— Кемаль, — раздражённо выдохнула я, — ты упорно хочешь прочитать в моем сердце то, чему там нет места и никогда не будет. Если бы все это произошло с нами при других обстоятельствах…

— То ты никогда бы не стала моей, Роза Пустыни. Твоё воспитание и наличие недостойного тебя мужа не позволило бы открыть душу и сердце чувствам, которые дали бы тебе второе дыхание.

— Ты уже который раз зовёшь Далиля недостойным. Да, он не воин, он мудрец. Но этот человек подарил мне то, что никогда бы не смог дать никто другой. И то, что пытаешься отнять ты. Не было ни дня, когда бы я была несчастлива с ним…

— Газаль, во имя Аллаха, ты снова врешь себе! — горячо воскликнул Кемаль. — Ты действительно считаешь, что математика и твои открытия в этой сфере — счастье для женщины? Это не так. Это хобби, которое делает тебя живой, но истинное счастье — любовь. Любить науку невозможно. Она никогда не заменит любовь к мужчине.

— Вот поэтому я никогда не захочу остаться с тобой, Кемаль. Ты так легко обесценил все, чем я жила. Я снова вижу в тебе того самоуверенного мальчишку, что однажды в детстве, во время приближения песчаной бури, наотрез отказался играть с девочкой, которая умела слагать числа в уме и высчитывать скорость ветра!

— Я помню тот день, — Аль Мактум был поражён. — Удивлен, что и ты тоже. Тебя это задело?

— Нет. Тогда я еще не знала, чем вызвано твоё недовольство. И меня воспитывали с установками во всем угождать мужчине. Желая мною обладать, ты хочешь отнять у меня все, что мне дорого. Мою реализацию, мою свободу, мои мысли! А ведь знаешь, если бы ты не был таким жутким шовинистом, я бы подсказала, как усовершенствовать твою шахтёрскую конструкцию. Но явно же её проектировал мужчина, которому тебе проще довериться!

— Я не отниму у тебя то, чем ты живёшь и в чем достигла успеха, Газаль. Не делай врага из того, кто не хочет с тобой воевать. Если тебе необходимы книги, вычислительная техника и время, чтобы этим заниматься, ты все это получишь. Простой просьбы было бы достаточно.

— А как насчет свободы?

— Надо уметь довольствоваться малым, — строго сказал Кемаль. — Её ты пока что не получишь. Смирись.

Он натянул поводья, лошади в такт замедлили шаг. Из-за горной гряды показался серп месяца.

— Придётся завязать тебе глаза, — Кемаль спрыгнул на землю и помог мне встать.

— Что? Зачем? Руки, надеюсь, не надо?

— Доверься мне, Газаль.

— Да зачем? Здесь темно, как на дне глубокого колодца…

— Ты увидишь это, когда мы будем на месте. И поверь, так впечатлений будет гораздо больше.

Грубоватая ткань коснулась моей кожи, превратив темноту ночи в абсолютный мрак. И сразу все звуки пустыни стали ярче, громче и тревожнее. Взмах крыла ночной птицы, быстрый бег сайгака, писк летучих мышей. И на фоне этого почти потерялось журчание воды где-то вдалеке, шелест ветра в кронах дерева, всплеск — и снова тишина.

Придерживая меня за локоть, Кемаль задал направление. Я шла, чувствуя, как ноги тонут в песке — но не так сильно, как на бездорожье. К источнику звуков вела протоптанная тропа.

Лошади фыркали, почувствовав воду, Аль Мактум несколько раз отдавал им приказы тихим голосом. Любопытство переполняло меня, да и трудно было не понять, куда именно мы идём. Особенно когда песок показался слегка влажным, и легко пружинил под ногами.

Но зачем было завязывать мне глаза? Что там такое, чего я не должна видеть? Может, где-то есть дорожный знак, огни аэропорта, зарево от освещения населенного пункта? Сильнее, чем мною, Кемаль был одержим контролем над моей свободой. И прекрасно понимал, что при большом желании я стану мыслить логически, а не эмоционально. А логика найдет выход из самой патовой ситуации.

Пять минут я двигалась, ощущая руку Кемаля, в абсолютной тишине и темноте. Только свежесть водоёма уже настолько усилилась, что её нельзя было перепутать ни с чем другим. И вот он велел мне остановиться. Но повязку снять не спешил. Привязал лошадей, властно осадив, когда я сама потянулась к отрезу ткани.

— Это место называют оазисом Влюбленных, — лаская мою шею горячим дыханием, известил мужчина. — Существует древняя легенда. Однажды двое путников заблудились в песках. Их могла иссушить жажда и погубить голод, но как-то в ночи они услышали призыв. Прекрасный женский голос. Этого было достаточно, чтобы оба собрали последние силы и пришли на его зов.

— Один из них должен был умереть, — цинично заметила я. — Иначе оазис носил бы иное название. Оазис кровопролития. Оазис сражения за сердце женщины.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — мне послышалось веселье в голосе Кемаля. — Умереть… Либо оступиться, проиграть, уйти побежденным. Как и в жизни. Меняется время, но не суть.

Я прикусила губу. Нетрудно было догадаться, о чем толкует мой похититель: намекает на Далиля и какую-то тайну, которая должна открыть мне глаза. Стало не по себе оттого, что Аль Мактум прекрасно знает, что наш брак уже давно держался только на взаимоуважении и общих интересах, но не на страсти. Может, это его главный козырь?

— Разговор заводит нас в тупик, — длинные пальцы мужчины коснулись узла на затылке, и ткань упала к моим ногам. — Смотри!

Первое, что я увидела — все те же невообразимо яркие и крупные звезды, которые теперь горели прямо под ногами, как и поднявшийся выше серп молодого месяца. Я даже не сразу поняла, что это ночное небо отражается в неподвижной глади водоёма. Подняла голову, затем вновь опустила вниз, охнув от такой красоты.

Сотворила ли этот уголок рая посреди губительных песков сама природа, либо Кемаль намеренно его облагородил, высадив пальмы по периметру, сделав вход в воду чистым и пологим, не имело значения. Это было так восхитительно, что я не смогла оторвать глаз.

— Кемаль, это… тут невероятно… тут просто нереально красиво! — выпалила я, даже не осознав, как легко обратилась к мужчине по имени, какой восторг испытала от того, что привёз он меня именно сюда. — Возможно ли это?