Деградация (СИ) - "Гетера де Сад" - Страница 33

В новой комнате совсем ничего не было, кроме стола и разложенных на нём листов с номерами один, два и четыре. Подумав, Сати коснулась одного из них.

– Клиент выбран. Пожалуйста, позвольте персоналу приготовить вас для испытания, - проинформировал голос.

Из-за скрытой, в тон стен, двери выступило трое человек в масках. Безмолвно обступив Сати, они заставили её наклониться, и затем на голову рабыне натянули плотный кожаный чехол. Плотно облепив затылок, лоб, глаза, скулы, челюсти он не позволял не издать ни звука; проникновение звуков извне тоже было затруднено, а зрение накрыла кромешная тьма. Единственными отверстиями в нём были лишь отверстие для горла, затягиваемое тонким ремешком, и ещё одна прорезь для носа, обеспечивая свободное дыхание.

Потеряв ориентацию сразу по двум чувствам, рабыня обмякла, буквально превратившись в беспомощное животное. И так, покорную, её сперва уложили на какую-то прохладную горизонтальную поверхность, предварительно связав руки за спиной, а затем, когда Сати опрокинулась на спину, частично лишили подвижности и ноги. Лодыжки, привязанные к бёдрам – классическая “лягушачья” поза, ничего страшного в этом не было. Заслышав в отдалении шаги, рабыня приглашающе развела колени, являя на свет татуированный пах и всё ещё слегка влажную промежность.

Перед мужчиной неподвижно лежало светлое, гармонично сложенное тело, как гарнир на блюде. Не слишком тощее и не слишком мускулистое, не маленькое и не огромное. Пунцовые, вставшие соски яркими ягодами маячили на растёкшихся грудях. Рельефные ключицы находили продолжение в изящной шее, которая оканчивалась минималистичным чёрным обрубком. Мягкий живот едва заметно вздымался в такт дыханию, а чуть ниже его начинал покрывать тёмный пушок, который, впрочем, не мог полностью скрыть нежной розовой кожи. В самом центре этого тела, между напряжённых паховых мышц зияла щель. Мясистая, чуть покрытая прозрачными соками, она являла собой главный смысл этого живого, вдыхающего и выдыхающего воздух объекта. Она манила и приглашала.

Сати почувствовала, как кончики пальцев проводят по её коже – от шейной впадинки до тазовых костей, но как-то небрежно. Затем чужие ладони сжали её ляжки и рабыня ощутила, как внутрь неё уже залезает член. Так как поделать с этим всё равно было ничего невозможно, она лишь постаралась расслабиться, перенося некоторое неприятное трение и зная, что скоро смазки выделится больше. И только стоило ей подумать, что всё не так уже сложно, пусть и страшновато, как её нос без предупреждения пережали прищепкой. От неожиданности Сати вскрикнула – снаружи это прозвучало, как едва слышное уханье – а затем поняла, что не может вздохнуть. Плотный кожаный чехол надёжно блокировал доступ кислорода. От испуга рабыня заметалась, мыча – пытаясь подать знак, что не успела даже сделать полноценный вздох – но в этот момент содержимое её вагины медленно задвигалось.

Со стороны происходящее было пропитано мрачной завораживающей эстетикой: неподвижные бёдра, раздвинутые сильными руками насильника; ствол напряжённого органа, основательно и неспешно изучающего глубину жадной алой мякоти; и оставшееся тело с сигнально колыхающимся сосками – безмолвно извивающееся, то резко выпячивающее вверх грудную клетку, то опадающее. Подрагивающие плечи добавляли ему лёгкой, пикантной вибрации. Этот эротический танец, состоящий лишь из сжатия десятков мышц, имел не только свой ритм, но и кульминацию, проходя путь от томных перекатов до агонизирующих рывков. Но пиком программы по-прежнему осталась вульва: пульсируя вокруг проникающего в неё члена, она истекала соками, являя всем своё податливое, радостно-алое нутро.

Когда Сати начала уже терять сознание, слабея и едва осознавая, что с нею происходит, в лёгкие наконец-то ворвался кислород. Она судорожно закашляла, думая, что вот сейчас-то она и умрёт. Однако пульс выравнивался и лёгкие переставали пылать огнём. Единственный недостаток состоял в том, что насильник больше не трахал её, явно выжидая, пока она придёт в себя. Было темно, почти ничего не слышно, и рабыня чувствовала только жёсткость поверхности, на которой лежала, боль в локтях и застывший внутри себя твёрдый орган.

Чтобы как-то побыстрее закончить с этим, она попробовала сжимать его мышцами лона, как на тренировках, чтобы быстрее заставить кончить. Однако стоило рабыне прибегнуть к этой маленькой хитрости, как ей вновь перекрыли кислород, и испытание продолжилось. На этот раз мужчина пошёл быстрее, явно уже распалённый нутром лежащей перед ним бляди, и рабыня тоже подхватила темп, добросовестно помогая.

Борясь с паникой от удушья, Сати пульсировала всей свой тушкой, бросив все её силы и ловкость на то, чтобы поскорее извлечь из трущейся в ней члена горячую сперму. Напряжённая пизда громко чавкала, покраснев от интенсивного воздействия. В какой-то момент страх, возбуждение и ожесточённые фрикции слились в единый коктейль – рабыня вскрикнула (мысленно, разумеется), пронзаемая острым и нестерпимым желанием. Её связанные ноги напряглись даже под упирающимися в них руками мужчины, и насилуемое на столе тело задёргалось, пытаясь насадиться поглубже на источник мучительного удовольствия.

Вскоре после этого Сати ощутила, как между ног потеплело – очевидно, её конвульсии во время оргазма доставили особое удовольствие клиенту, подтолкнув и его к завершению.

Что было дальше, она не очень хорошо помнила. Но во всяком случае, ей позволили отдохнуть – пока вдалеке приглушённо раздавались крики других проходящих конкурс девушек, Сати лежала в какой-то комнате, и ей даже принесли воды. Горячий шоколад, который она перед этим съела, тоже помогал держаться. А потому, когда за ней вновь пришли, она даже чувствовала себя отдохнувшей.

– Радуйся: ты заняла первое место, – с усмешкой объявил Саргон, глядя на голую девушку, которая, вжавшись, втянула голову в плечи при его приближении. – Поэтому этим вечером ты будешь заниматься тем, что умеешь лучше всего. Иди, приготовься, и потом прими девятую позицию.

Пряча глаза в пол, рабыня быстро просеменила к выходу, не смея перечить. За дверью её уже ждал персонал в масках. Её вымыли, приводя в свежий вид, и снова вывели в комнату, где прежде сидели мафиози. Экран на стене был выключен, зато в помещении прибавилось предметов мебели: Сати с содроганием узнала постаменты для живых подсвечников, а также там была странная металлическая конструкция, рядом с которой располагалась стойка со всевозможными плетьми и розгами. Вспомнив, какие “награды” предназначались другим номерам, кроме первого, Сати и правда вздохнула с облегчением. Уж лучше принимать в себя члены – в этом, в конце концов, нет ничего плохого – чем выть, пока с тебя снимают шкуру.

Поэтому, когда её подвели к столику у стены, она сама залезла на его край, отдаваясь на милость молчаливых работников. Поза девять была её самой нелюбимой: ноги надлежало закинуть максимально далеко, так что пятки оказывались вровень с ушами. Рабыня оказывалась как бы сложенной пополам, из-за согнутого торса не удавалось дышать полной грудью. Все мышцы и сухожилия напрягались, вытягивались до предела. Саргон иногда использовал эту позицию, чтобы как следует наказать сучку за какую-нибудь провинность, так как знал, что она ей неприятна. Но тут, очевидно, ей предстояло ровно так и работать.

Когда лодыжки Сати буквально привинтили металлическими скобами к столешнице, она почувствовала себя замурованной в безвыходном положении. С запястьями и шеей оказалось легче: их всё-таки прикрепили на коротких цепочках, поэтому хоть немного шевелить ими рабыня могла. И тем не менее, в такой нелепой, перекрученной до передела позе она меньше всего напоминала человека. Было в этом нечто жуткое: руки и ноги казались отсоединёнными от тела, перемешанными друг с другом; между ними жалко вертелось покрасневшее от натуги лицо. А вот зато ягодицы с дырками наоборот оказались прекрасно выпяченными, и всё в них было видно – и испуганно сжатое колечко ануса, и сочная полоска половых губ, скрывающих под собой нежную слизистую. Они выглядели слишком беззащитно и в то же время соблазнительно – так и казалось, что они ждут, когда их употребят по назначению.