Колдун (СИ) - Вэрди Кай - Страница 1

Мишка стоял на развалинах разоренного города, почему-то босой. Бетонное крошево неприятно кололо ступни. Ноги мерзли. Ветер развевал обрывки белой занавеси, реющей на остатках перекошенного оконного проема словно флаг погибшего знаменосца, оставшийся на поле боя. Несло гарью и жжёным мясом. Запах ржавого железа тонкой ноткой коснулся обоняния. Мишка повел носом по направлению источника, и взгляд его застыл на собственных руках. Красные, сплошь покрытые кровью по самые локти. Мальчишка тряхнул головой, зажмурился, пытаясь выкинуть из головы увиденное, но все оставалось прежним — хаос и смерть вокруг него торжествовали. Он шарил беспокойным взглядом по изломанным телам, валяющимся тут и там, пытаясь отыскать Тамару. Отчаянье вопило в груди и билось, словно птица в клетке. Он должен ее отыскать. Должен!

Мишка напряг всю свою внутреннюю силу. Девочка появилась, но совсем не там, где он ее ждал. Она, как и Димка когда-то, словно соткалась из предутреннего тумана и света звезд, возникла над чудом уцелевшим газоном с мелкими пестрыми цветами. Серьезно взглянув на него, она молча поманила подростка за собой.

Мишка сделал шаг к ней, еще один… Осколки больно впивались в ноги, оставляя на бетоне темные следы. Девочка все отдалялась, маня его в неизвестность. Он шел за ней, все ускоряя шаг, но никак не мог догнать. Он шел все быстрее, уже не замечая боли, пока не сорвался на бег. Тамара уплывала, растворяясь в лучах поднимавшегося из-за горизонта солнца. Пылающий город остался позади, выбрасывая клубы черного смрада в чистое, ясное небо. А Мишка все бежал. Ему казалось, что еще секунда — и он наконец догонит, обнимет ее… Ведь ему нужно всего лишь коснуться ее — и она будет жить!

Тамара остановилась. Ее улыбка была теплой и печальной. Мишка кинулся к ней, раскинув руки для обьятий. Еще шаг и… он схватил воздух. Тамара исчезла, растаяла, белесой дымкой растворившись в зеленой листве. Мишка огляделся. Он стоял в тайге, окруженный вековыми деревьями. Ноги приятно ласкала мягкая трава, заживляя порезы и оставляя на их месте багровые рубцы. Повеяло приятной прохладой и спокойствием. Тайга лечила израненую душу, но все же что-то ему не давало покоя. Мишка огляделся более внимательно. В неглубоком овражке, на земле, уже кое-где начинавшей покрываться опадавшей листвой, лежало тело мужчины, свернувшегося в калачик. Аура его была слабой и мерцала, готовая отделиться от тела и устремиться туда, куда уходят все, кто покинул этот мир. В этот миг слуха мальчишки коснулся далекий-далекий голос, зовущий его…

— Тома… — прошептал подросток, оглядываясь вокруг. — Тоом… — позвал он девочку громче. — Тамараааа… — закричал он изо всех сил и… проснулся.

Большая черная собака тревожно тыкалась носом в его плечо, чуть поскуливая. Тяжело дыша, старик сел на кровати, спустив ноги на пол. Собака ткнулась мокрым носом в его ладони, лизнула их. Дед Михей погладил ее по голове.

— Похож, кому-то мы с тобой сегодня сильно нужны, — вздохнул он, почесывая подругу за ухом. — Сон мне приснился, Альма… Звали.

— Амм-ууаарр — маа, — буквально проговорила собака, не сводя со старика умных глаз.

— Не знаю, — отозвался тот. — Тамара приснилась. В тайгу вела. Знать, туда нам сегодня надобно. Вот и пойдем с тобой, заодно и травок насобираем.

— Арр-гав! — ответила ему собака, вставая и направляясь к выходу из комнаты. Остановившись у двери, она повернулась и вопросительно уставилась на старика, все еще сидящего на кровати. — Аууаарры? — спросила она.

— Иду… — поднялся на ноги дед. Одевшись и подойдя к ждущей его собаке, он положил руку ей на голову. — Знаешь, Альма, Томка словно живая была… Звала меня за собой, манила… — рассказывая четвероногой подруге свой сон, старик скрылся за дверью.

— Юрич! Юрич, твою мать налево растудыт! — молодой худощавый мужчина, яростно, не разбирая дороги шагая от вагончика управления, ругался последними словами. — Юрич, урод ты недоделанный! Хлыщ хозяйский!

— Чего разорался-то? Чего тебе? — навстречу ему из-за колеса вездехода вышел крепкий седоватый мужчина в рабочем комбинезоне, вытирая ветошью испачканные мазутом руки.

— Это что, скотина ты недорезанная! Что, объясни мне! — тряся зажатыми в руке листочками бумаги и пихая их разве что не в лицо прорабу, орал Алексей. — Это что, за три месяца вахты в тайге? Работы по шестнадцать часов без выходных, без проходных, за гнус, комарье, грязь, отсутствие связи и телевидения? Я какого хера три месяца жил в палатке, без электричества, без нормального мытья, работал как проклятый, жрал солонину и хрен знает что вот за эти сто двадцать тысяч? Да мне за месяц больше обещали! Где мои северные? Где вахтовые? Где переработка, в конце концов? Я что жене привезу в качестве зарплаты?

— Ты чего разорался? Чего заработал, то и получил! Ступай машину заводи, работать пора! Разорался он тут… — поворачиваясь к мужчине спиной и пытаясь вернуться обратно к своему занятию, проворчал прораб.

— Чего? Чего заводи? Работать вот за эти копейки? Да я в своем автопарке, по восемь часов работая и дома ночуя, с выходными и праздниками больше получал! Ты совсем чтоль охерел? Показывай мне журнал работ! Начальству своему звони! — хватая уходящего мужчину за плечо и разворачивая его к себе лицом, в бешенстве орал Алексей. — Давай разбирайся, куда моя зарплата делась!

— Ступай машину заводи, я сказал! Вот закончим вахту, если план перевыполним, будет и премия. А зарплату ты получил. У тебя еще два месяца вахты, вот и работай! — огрызнулся Юрич.

— Не стану я вот за это работать! Объясни, где то, что я уже заработал! — не сбавляя тона, бесился Алексей.

— Объяснить? Хорошо… Перелет сколько стоит? Гостиница, в которой вы неделю жили? Вертолет, что вас сюда доставил? Палатки? Питание? Ты что думал, вас тут на курорт вывезли? Живете на готовеньком, не готовите, не стираете, о том, что жрать будете, не думаете… А оплачивать это кто будет? Знаешь, сколько сюда рейс вездехода, что вам пожрать каждую неделю привозит, стоит? А продукты? А одежда, в которой ты ходишь? Обувь, в конце концов! — разозлился уже и Юрич. — И кто это, по-твоему, оплачивать должен?

— Да ты… Ты… Ты вконец мозгами повредился? Я в контору поеду! У меня контракт еще цел! Я покажу тебе вертолеты и пожрать! Я икры с белугами в белом соусе что-то не видел! — разворачиваясь и направляясь к палаткам, орал Алексей.

— Не выйдешь сейчас на работу, вообще ничего больше не получишь! — вслед ему проорал прораб. — Слышь, Лешка! Ни копейки больше не заплачу!

— Да пошел ты! — Алексей, развернувшись, в сердцах хлопнул себя левой рукой по сгибу локтя правой, продемонстрировав прорабу всем известный жест. — В конторе с тобой пускай разбираются, урод!

Забежав в вагончик управления и содрав со стены табель учета рабочего времени, он, сложив и засунув его в карман рабочего комбеза, заскочил в свою палатку и, достав рюкзак, принялся запихивать в него личные вещи, лежавшие в тумбочке возле кровати.

— Я покажу тебе перелет! И одежду, и жратву! В конец уже зажрались! Я за так работать не нанимался! — бурчал себе под нос мужчина, кое-как запихивая вещи в рюкзак. Застегнув последний карман и накинув на плечи куртку, Алексей, забросив рюкзак за спину, размашисто пошагал к выходу из лагеря.

— Лёха, стой! — раздался ему вослед запыхавшийся голос соседа по палатке. — Да погоди же ты!

— Чего тебе? — зло глянул на него Алексей. — Работай ступай, а то прораб вон нервничает! Лес валить некому!

— Да погоди ты! Ты куда? — догнав его, Борька ухватил мужчину за рукав. — Лёх, ты куда собрался-то?

— В контору я собрался! В бухгалтерию! За заработанными вот этими ручками деньгами! — снова завелся и так не остывший еще Алексей. — Тебе небось как надо заплатили, раз молчишь!

— Так же, как и тебе, сто двадцать. И всем так. Михалыч сказал, потом в конторе еще в конверте дадут сколько-нибудь. И за вторые три месяца побольше будет, — задумчиво сдвинул бейсболку на затылок молодой еще паренек. — Ну и за еду и дорогу вычтут, не без того…