Сезон любви - Джоансен Айрис - Страница 30

• Предыдущая
• 30/37
• Следующая

– На мне нет шляпки.

Взгляд Сэбина блуждал по ее обнаженной груди.

– На тебе вообще мало что есть. Мне с трудом верится, что такой была мода в сороковые годы. Впрочем, я не в претензии.

Он наклонил голову и приблизился к груди Мэлори. Женщина вскрикнула и выгнулась дугой, когда его зубы нежно сомкнулись на ее соске. По всему ее телу пробежал огонь, мышцы живота напряглись.

– Сэбин…

Он поднял голову и улыбнулся.

– Острые углы, говоришь? Я покажу тебе, что значит «острые углы». – Сэбин поднял Мэлори и посадил ее на стол. – Я – настоящая скала, состоящая из одних острых углов. – Отступив на шаг и не сводя глаз с Мэлори, он снял свой серый пиджак, галстук и рубашку. – Снимай все, что на тебе осталось. – Она растерянно смотрела на мужчину. – Ну же! Здесь нет ни камеры, ни Бена. Только я. Сделай это для меня.

Мэлори продолжала внимательно смотреть на Сэбина и тут поняла, что ему это действительно необходимо. Ведь он рассказывал ей, какую ревность, какие муки испытывал, просматривая те проклятые пленки.

– Только для тебя, – сказала она и, нагнувшись, расстегнула застежку, державшую чулок на левом бедре.

Теперь все было иначе.

Когда ее снимал Бен, она изображала соблазнительницу, сейчас она не играла. Каждая клеточка ее тела была заряжена непреодолимым желанием и возбуждением – таким сильным, что оно рвалось наружу из всех пор. Медленными движениями она избавилась от остававшегося на ней шелкового белья. Тяжелый, жаркий взгляд Сэбина сопровождал каждое ее движение, его тело напрягалось все сильнее. Мэлори чувствовала, что под действием этого взгляда тяжелеют ее груди, становится прерывистым дыхание. Закончив раздеваться, с пылающими щеками, она села на стол и посмотрела на Сэбина.

– Ложись, – велел он. Голос его шел из самых недр тела, дрожащие руки расстегивали пояс. Глаза Мэлори удивленно расширились.

– На столе? Но здесь же нет места!

Он сделал три шага по направлению к столу и одним движением сбросил на пол стоявшие на нем вазу и свечу.

– Теперь есть. – Сэбин расстегнул ее заколку, и волосы рассыпались по спине Мэлори. – Ложись, любовь моя.

Не отрывая взгляда от ее лица, он осторожно опустил Мэлори спиной на маленький круглый столик, отчего ее роскошные волосы шелковым пологом свесились почти до самого пола. Ее ягодицы оказались на самом краю стола.

– Здесь слишком тесно, – прошептала она. Сэбин покачал головой и положил ее руку себе на грудь.

– Все будет хорошо, вот увидишь. Затем он широко раздвинул ее ноги.

– А теперь лежи, не двигаясь, – хрипло проговорил он. – Я хочу смотреть на тебя, пока буду раздеваться.

Сэбин отошел в сторону, так, чтобы она его не видела, и до слуха Мэлори донеслось шуршание его одежды. Сердце отчаянно забилось в ее груди, мышцы сжались так, что их напряжение стало невыносимым. Сейчас она видела только лопасти вентилятора, вращающиеся под потолком, и ощущала жаркий свет юпитеров, направленных на ее тело. В этом было что-то невероятно эротичное – лежать на столе обнаженной, знать, что на тебя устремлен горячий взгляд Сэбина, и не видеть его самого. Волосы, спадавшие до пола, были как путы, привязавшие ее к его наслаждению. И к ее собственному. Мэлори начала бить дрожь.

– Сэбин, – беспомощно позвала она.

– Сейчас. – Где-то в стороне от себя она услышала глухой стук отброшенных им ботинок и его глухой волнующий голос, который произнес:

– Думай об этом. Представляй, как это будет. Как ты почувствуешь меня, как хорошо нам будет вместе.

Челюсти Мэлори непроизвольно сжались, в недрах ее тела зародился низкий стон. Она дернулась на столе и тут же услышала его судорожный вдох.

– О Боже! Если бы ты только знала, как ты сейчас выглядишь!

– Сэбин! – позвала она.

– Ш-ш-ш, я здесь.

Обнаженный, он уже возвышался прямо над ней. Его грудная клетка вздымалась и опадала от судорожного дыхания. Мышцы на животе и бедрах были напряжены, возвещая о непреодолимом желании. Ей хотелось протянуть руку и пробежать пальцами по треугольнику курчавых волос на его груди. Ей хотелось хотя бы прикоснуться к нему.

Сэбин приподнял ягодицы Мэлори и подвинул ее поближе к краю стола.

– Обними меня ногами, – пробормотал он, стискивая ее ягодицы. – Боже, ты вся горишь! Ты знаешь, что я испытываю?

Мэлори знала только то, что чувствовала сама. Она обвила его ногами, и он вошел в нее. Дыхание толчками вырывалось из ее груди, голова двигалась взад и вперед по вышитой скатерти.

– Сэбин, я хочу тебя. Я больше не могу…

Он вдвинулся в нее еще глубже – огромный, упругий, великолепный.

Мэлори содрогнулась от пробежавшей по ее телу судороги и облизнула губы.

– Да, – прошептала она, – да, вот, чего я хочу.

Он замер, глядя на нее сверху вниз – с сузившимися глазами и раздувающимися ноздрями. Его ладони крепко держали полушария ее ягодиц.

– Острые углы… – выдохнул он, а затем приподнял и еще раз сильно вдвинулся в нее.

Мэлори закричала, глядя на него немигающими широко раскрытыми глазами.

Он сделал это еще раз. И еще, и еще. Его бедра ходили взад и вперед. Каждый толчок посылал в ее тело импульсы грубого, чувственного наслаждения, сладкой похоти, опалявшей ее плоть жидким огнем.

– Ты хочешь этого?

– Да…

Он двигался судорожно и сильно, взгляд его открытых глаз был таким же невидящим, как и у нее.

– Так на же, бери…

По щекам Мэлори катились слезы.

Слезы ненасытного голода.

Слезы наслаждения.

Слезы безумия.

И наконец слезы удовлетворения.

Тело Сэбина сотрясалось в волнах захлестнувшего их наслаждения, а Мэлори продолжала всхлипывать. Она обняла его за плечи, крепко прижала к себе, и по их телам одновременно прокатывались последние сладкие судороги.

– Я не хочу, чтобы ты плакала, – изменившимся голосом попросил Сэбин. – Мне трудно понять, чем вызваны твои слезы – то ли удовольствием, то ли тем, что я сделал тебе больно.

Мэлори через силу засмеялась:

– Ты не сделал мне больно. Просто я немножко сошла с ума.

Сэбин распрямился, нежно прикоснулся к треугольнику темных волос и осторожно вышел из нее.

– Я тоже, – проговорил он и заботливо помог ей сесть на столе, убрав с ее лица пряди растрепавшихся волос.

Этот нежный жест не мог принадлежать никому, кроме него. Сколько раз до этого Сэбин точно так же гладил темный шелк ее волос!

Затем он прижал ладони к щекам Мэлори и поцеловал ее в губы.

– Просто мы слишком долго этого ждали. Такого больше не должно быть.

Мэлори смотрела на него невидящим взглядом.

– Мне нужно… одеться.

– Зачем? Дверь заперта, сюда никто не войдет. Мне нравится смотреть на тебя. – Сэбин сделал шаг вперед, обнял ее и стал гладить, ласкать.

Ей тоже нравилось смотреть на него. Ей хотелось протянуть руку и погладить ладонью его широкую грудь, узкие бедра.

– Чем мы займемся теперь? Он неохотно выпустил ее из рук и отступил назад.

– Может, перекусим? – В его глазах мелькнул лукавый огонек. – Это даст нам представление о том, на что похожа жизнь в общинах нудистов.

Мэлори отрицательно покачала головой.

– Мне больше по нраву аромат тайны. – Она взяла платье и надела его через голову. – Не хочу надоесть тебе слишком быстро.

Улыбка исчезла с его лица.

– Не думаю, что тебе стоит об этом беспокоиться. – Он повернулся и подошел к столу, на котором оставил корзину для пикника. – И мне не хочется, чтобы ты опять затевала разговор о трех месяцах.

Ей тоже этого не хотелось. Говори, не говори – все равно отведенное им время рано или поздно закончится. Она прошлепала босыми ногами по холодному кафельному полу и подошла к Сэбину.

– Ты не собираешься одеваться?

– Нет, – отрезал он, открывая корзину. – Меня не влекут мистические цифры. Я такой, каким ты меня видишь. И поверь, с сегодняшнего дня и дальше я буду неотлучно рядом с тобой. Мне надоело топтаться на заднем дворе, как все время, пока шли твои съемки.

• Предыдущая
• 30/37
• Следующая