Ивана, водяной конь и птица-огонь (СИ) - Смирнова Ирина "cobras" - Страница 10

Вот как только о матери заговорил, тогда лишь вина послышалась.

– И что теперь делать? – спросила я, не знаю, у кого больше. У себя, у Конора или у вельможи. – Царю ж теперь приспичило, чтобы ему меня на блюде подали.

– Бежать вам надо…

– Не на ту напал! Я без павлина из дворца не уйду! Я вам его притащила, думая, что он будет как сыр в масле кататься. А вы из него кровь пьете… Тоже мне, гуся в молодильных яблоках нашли!

Я, конечно, хитростям женским совсем не обученная, но, когда припрет – соображаю быстро. То, что у вельможи вина лишь перед моей матерью, невооруженным глазом видно. Значит, на ней ездить и надо. Но осторожно.

План у меня созрел отчаянный и без помощи этого козла невыполнимый. Павлина освободить, конечно, нужно, но еще бы как-то царя-кровопийцу обмануть… Иех, жаль, на примете никого на замену не было!

Много подробностей я вельможе говорить не стала, только те, что от него зависят. Красавицу царь-девицу из меня сделать без его помощи не получится.

Весь день псу под хвост… на эту красоту положить пришлось. И косу мне под цвет моих волос подобрали, и губы махрой натерли, и копыта… в смысле обувь на каблуках купили, чтобы потом часа три меня учить в этом всем ходить. Как пава!..

Корова я на льду, а не лебедь белая!.. Но павлина ж надо спасти?! Так что пришлось напрячься.

– Иваша, не дури, главное! Спасаешь и сваливаешь!..

Конор меня хорошо чувствовал, очень хорошо. Только беда в том, что если долго к мести готовиться, а потом выяснить, что тот, кому хотела мстить, – невиновен, а тот, кто виновен, – умер, то желание отыграться хоть на ком-то расцветает, как огненный цветок в ночи на Ивана Купалу.

В царские покои я вплыла, как учили, оглядела все из-под ресниц, голову к царю повернула и улыбнулась, словно солнце увидела.

Я на Коноре эту улыбку сегодня долго отрабатывала. Он от нее дурел просто вмиг!.. И царь тоже в ответ засиял.

– Кто ты, красавица, и откуда в моем дворце появилась?!

Самое сложное было придумать что-то с голосом. Внешность обманчива, да еще когда из конюха вдруг девушка в богатых нарядах получилась. А говорить мне сказали негромко, вкрадчиво. Тогда иначе звучать станет, не похоже.

– Морем приплыла, на ветре прилетела, по солнечному лучу пробежала, чтобы на живого кельпи посмотреть. Не водятся в моей стороне такие дивные кони.

– А зачем тебе кельпи?! – пока я околесицу эту несла, царь ко мне вплотную подошел и на лицо мое уставился. Так что я весь свой опыт поцелуев припомнила и принялась применять, да так, что маньяк коронованный дышать забывал.

Вот ведь царь же, любая девка ему даст, но захотелось ту, в которой загадка есть, да побольше.

– Люблю норовистых жеребцов, необъезженных! – прошептала я, пинками подгоняя царя к постели.

Ох, как я сейчас порезвлюсь… Ох, как повеселюсь!.. Главное – суметь вовремя остановиться. А вернее – остановить. Жертвовать ради павлина своим телом у меня в план не входило. Но возбуждать царя было даже немного весело. Словно игра такая.

Главное – рукам его волю не давать, шептать глупости всякие и уговаривать, как коня необъезженного. А еще думать о Коноре… потому что иначе вся игра коню под хвост.

И когда стало ясно, что уже вот-вот кому-то целоваться надоест и захочется большего, я слезла с кровати, взяла стоящий на столе кувшин с вином и наполнила два бокала.

– Выпьем, ваше величество?

Царь сначала лицо капризное состроил, но потом решил, наверное, что я для храбрости дури в голову добавить хочу. Тут он прав – дурь у меня заканчиваться стала, и храбрость тоже.

Выпили мы с ним, само собой на брудершафт, и опять на кровать целоваться отправились. Ненадолго. Вскоре маньяка сон сморил, крепкий, на травах настоенный.

Перстень у моей матушки был с секретом, с тайником. Очень удобно. А главное, царь у нас очень самоуверенный – даже не подумал, что его отравить кто-то решиться сможет. Особенно девчонка, которую он первый раз в жизни видит. Неосмотрительный у нас правитель, избалованный и наивный.

На всякий случай я царя еще и к кровати привязала, ну чтобы уж точно лежал тихо и не мешался. А сама кинулась в дальние комнаты, туда, где павлина держали.

Вбежала и застыла, потому что сердце сжалось от жалости. У жар-птицы даже перья словно поблекли, только злость в глазах сверкает так же ярко, как седьмицу назад.

– Извиняться не стану! – сразу объявила я, подхватывая с пола клетку. – И спрашивать, как ты тут жил-поживал, тоже. Уговор такой – я окно открываю, тебя отпускаю, ты сваливаешь!

Угу… Нечисть, обиженная, психованная, в близкородственном скрещивании с ослом замешанная. Собралась и спокойно улетела по своим делам. Не на ту птицу я напала!..

Едва я клетку распахнула и с размаха попыталась павлина в окно выбросить, как он обернулся, извернулся, ухватился за подоконник и обратно в комнату влез. Причем меня убивать не стал, просто в сторону отпихнул так, что я полкомнаты пролетела, на задницу шлепнулась и со свистом до стены доехала.

А псих к маньяку пошел, явно не целовать его спящего!..

Вот, с одной стороны, согласна я, что царя нам менять пора, а с другой… Спит же!..

– Не смей! – подбежала и со спины напрыгнула на павлина, зажмурившись, потому что этот факел ходячий снова засверкал после оборота. – Он спит! Я его усыпила, чтобы тебя освободить. Проваливай прочь!..

– С чего вдруг такая доброта? – парень остановился, резко плечами повел, расправил их, попытавшись меня скинуть, но я крепко вцепилась.

– С того, что нам обещали тебя холить и лелеять, – немного соврала я. Не обещал ведь никто, сама придумала. – А потом выяснилось, что нас обманули.

– Обманули?! Значит, держать свободную птицу в клетке и кормить зерном от пуза можно?!

Я все же отцепилась от спины павлина и встала между ним и царем:

– Нельзя… Но и спящего убивать нельзя!

– Тогда разбуди! – карие глаза сверкнули упрямо и зло. – Куда ты мои мечи дела?!

Вот странно, нечисть меня сразу узнал и то, что я девушка, понял. А люди даже не задумывались.

– Мечи спрятала. Если сваливать не хочешь, значит, помоги! – внезапно решилась я. – Не ты первый пострадал от царя и его семьи, но ты можешь стать последним.

– Я этого и хочу! – усмехнулся зло парень. – Пришибу его и… Тебя, так и быть, не трону.

– И на трон неизвестно кто сядет, возможно хуже этого. Как его отец… И изведет всю нечисть.

– Мне-то что… Мы улетим из вашей дурной страны.

– Ты уверен? – если мне не удастся его уговорить стать союзником, то придется вызывать помощь. Чертов павлин не должен убить коронованного маньяка, потому что я и правда не знаю, кем тут его заменят. А вдруг все только хуже станет?

– У вас тут гнезда, – внезапно вспомнила я слова Конора. – Ваш дом…

– Найдем другой! – уже не так уверенно процедил павлин. Как-то мой кельпи его называл, по имени…

– Райан, нельзя все время бегать. Что вы станете делать, если на новом месте окажется такой же дурной царь?

Павлин замер, уставившись на меня, потом развернулся и пошагал к двери. Я, скинув мешающие быстро бегать туфли, ринулась за ним, стараясь обогнать. В конце концов пришлось снова повиснуть на спине:

– Нельзя! Там охрана! Улетай и не мешай, если помочь не хочешь…

– Где он?! – прорычал на мое предложение Райан и буквально содрал меня с себя, отшвырнув в сторону. – Где Конор?!

– Потом подеретесь, – мне надоели все эти психованные мальчишеские разборки. Я встала с пола, тряхнула головой, скидывая вплетенную в волосы косу. – Мы тут страну спасти пытаемся, а ты балаган устроить хочешь? Сваливай. Потом подеретесь, когда все закончится. Прилетишь мечи свои забирать и получишь копытом… А пока кыш! – и я указала рукой на окно.

Взгляд у меня тоже вполне может быть и упрямым, и злым, а сама я еще тот псих, последнее время – особенно.

Но павлин меня удивил. Склонив голову набок, очень по-птичьи, он почти минуту смотрел на меня, а потом плюхнулся в кресло и выдал: