Сделка с Чернокнижником (СИ) - Лебедь Виктория - Страница 47

— Ты куда? — не отпускал он.

— Вообще — то, мы сегодня отправимся домой, надо принять душ.

— Подождет, — посадил меня Дима обратно и поцеловал. — Я еще не наелся.

Спустя час, уже в спальне, мы наконец — то оторвались друг от друга и тяжело дыша, упали на спину. Я смотрела в потолок и тихонько радовалась. Рядом сильный мужчина, снаружи чудесный курорт, с родными все в порядке, что еще надо? Кстати, на счет близких, Дима сделал мне ну просто противоречивый в связи со сделкой подарок. Он сказал, что после случая с отцом ни его, ни Нику теперь ни одна нечисть не увидит. Не знаю, что именно с подвигло так поступить, но я поверила, потому что черноглазый поклялся и на моих глазах скрепил свое слово, что не отменит решение, проведя ритуал с каплей крови. И за это я была ему благодарна. Еще он рассказал, что папа ничего не помнит. Ему внушили, будто все это время он находился дома и отсыпался после тяжелой поездки. Поэтому сейчас в добром здравии он уже отправился в следующий рабочий рейс. Ну, а Ника, вернется домой сегодня, как и мы с Димой. И мне не терпелось, ее увидеть. Единственное, из-за чего моя радость тускнела — это предстоящая встреча с Максимом. Я переживала. Так как существовала одна достаточно волнительная проблема. Я не знала, что почувствую, к нему. И это пугало. Поскольку сожаление о том вечере у меня отсутствовало. Словно все было правильно. Но это совершенно неправильно. Ведь я теперь с Димой. И какое-то хотя бы минимальное чувство вины должна была испытывать, но — нет.

— Я в душ, — произнесла, как можно спокойнее, чтобы колдун не заметил нервозность.

Соврать если спросит в чем дело не получится, а любое упоминание о Максиме, Диму выводило из себя. Несмотря на установившееся здесь, между нами, перемирие, он, оставался все таким же серьезным, иногда холодным, твердым. Поэтому лучше вовремя сбежать, чтобы не нарваться на очередной красноречивый хмурый вид и полностью испорченное на полдня настроение.

Примерно через полчаса, завернувшись в широкое полотенце, я вошла в комнату и меня тут же обняли.

— Не могу долго без тебя, — просто сказал Дима, теснее прижимая к сильной груди.

Я чуть отстранилась и встретилась с обволакивающим нежным взглядом.

— Я тоже, — вздохнула, вкладывая в эти несколько слов все бушующие в душе чувства.

Он припал к моим губам в жадном поцелуе, которым мы оба не могли насытиться. Время остановилось и исчезло для нас. Не существовало ничего, кроме страсти и нежности ласк. И лишь, когда поцелуй закончился, мы вернулись в реальность.

— Я не смогу тебя оставить, — хрипло прошептал Дима, зарываясь рукой в мои влажные волосы и заглядывая в глаза. — Ты нужна мне. Ты моя, Оля.

И, устало вздохнув, опустил голову, касаясь моего лба, словно отчаявшийся путник, наконец — то нашедший свое место в этом огромном мире.

— Ты все время это повторяешь, даже не спрашивая меня. А могу ли я сказать ты мой?

— Что за вопрос, малышка. Я уже семь дней в твоей власти.

А как на счет дальше? Пронеслась в голове грустная мысль.

— Ладно, я тоже в душ, — Дима чмокнул меня в нос. — Только никуда не уходи.

— Да куда я денусь, — фыркнула я.

Он кивнул и оставил одну.

— Оль, покорми Грома, — крикнул Дима из ванны. — Он на пляже, чаек гоняет.

— Пусть их и ест, — крикнула я в ответ надевая белье. Накинула полупрозрачную тунику, благо Дима позаботился о летних вещах, и спустилась вниз.

Выйдя на пляж, я огляделась в поиске четвероногого.

— Гром, — позвала его.

Песик не показывался. Перед глазами стоял пустой пляж.

— Гром, — повысила я тон и подошла к воде, намочила ноги.

Да где он? Осмотрелась еще раз, собаки не было. Ну и фик с тобой, сам прибежишь. Глубоко вздохнула, приподнимая лицо ближе к небу и закрыла глаза, освобождаясь от непонятного напряжения. Спустя несколько секунд на мои плечи неожиданно легли чьи — то теплые руки.

Дима? Так скоро?

— Не открывай глаза, — прошептал он мне на ухо.

Я расслабилась и улыбнулась. Одна рука уже обняла за талию, подталкивая к мускулистому телу, вторая заскользила по бедру. Потом он медленно развернул меня, зарываясь пальцами в волосы и прижался губами в необузданно страстном поцелуе. Это было очень приятно, но все же слишком напористо. И если он не остановится, боюсь нам с ним придется задержаться на пляже еще на пару часов.

— Подожди.

Я открыла глаза, отстранилась и ахнула. Максим?! Тело тут же обдало холодом, остудив голову и заставив вернуться на землю. Это действительно был он.

— Я пришел за тобой, — сказал он спокойно. На лице ни одной эмоции.

И прежде, чем исчезнуть, я успела оглянуться и увидеть, как Дима выскочил из дома. Он побежал в нашу сторону, но вдруг какая-то невидимая сила откинула его назад.

— Зачем ты это сделал? — уперлась я кулаками в грудь Максима. — Отпусти.

Колдун убрал руки и освободившись, я сделала несколько шагов назад, подмечая неважный вид. Залегшие от усталости темные круги под глазами, встревоженный вид и сожаление. Внутри колыхнулась жалость.

— Оля, — выдохнул он и потянулся ко мне.

Отрицательно мотнув головой, не дала ему прикоснуться, отступив еще немного.

— Да сколько можно, — рассердилась я. — Я вам не трофей, кто украл, тот поимел.

— Оля, что ты такое говоришь? — опешил Максим дернувшись вперед, в глазах мелькнула обида. — Ничего подобного и не собирался делать.

Я отскочила.

— Не смей даже приближаться ко мне и верни обратно пока еще не поздно, иначе ваша ссора плохо кончится. Господи, я вообще, не понимаю, почему стою тут и забочусь о гармонии в семье Романовых. Делите меня, как оставшийся лакомый кусок пирога, перетягивая на свою сторону. А обо мне вы подумали в своих шахматах? Что чувствую я в конце концов? Думаешь легко вначале переспать с одним, потом с другим? Или ты, как и Дима, скажешь бывает и предложишь запрыгнуть в постель? Так вот, я не шлюха и то, что между нами было это уже в прошлом, Максим.

Выпалила я на одном дыхании закипая, еще больше. Я понимала, что своими резкими словами делаю ему, возможно, больно, но честно, братья достали.

Максим замер.

— Значит он не рассказал тебе?! — сказал он это таким тоном мол и не удивительно. — Дима продолжает разочаровывать.

— Нет, это вы меня разочаровываете. Что за детский сад? Неужели нельзя просто поговорить и расставить точки. Всем. Нам. Поговорить, — уточнила я.

— А что ты мне выговариваешь? — в серых глазах мелькнула злость, но она так же быстро исчезла, как и появилась. — Хоть раз я давал повод думать о себе, как о моральном уроде. По — моему, я только тем и занимался, что разговаривал, разряжая обстановку. Но Дима глух, как тетерев, а я не дятел, чтобы долбить пока не вскроется железная кора эгоизма.

— Но ведь ты сейчас показываешь себя таким же эгоистом.

— Да, — развел он руки. — Да, Оля. Да. И это оказывается приятно. Делать что хочу, как хочу, когда хочу. Не смущает, ни одного сожаления, ни капли вины. Только удовольствие от свободы действий.

— Что с тобой случилось? — я не верила своим ушам. Максим изменился и стал подобием Димы, когда второй наоборот вышел на тропу исправления.

Колдун ошарашенно замер. Потом его лицо скривилось от невыносимой муки и из горла вырвался стон.

— Прости, — произнес он тихо, закрывая ладонями лицо и усаживаясь на светлый кожаный диван. — Прости, Оля, прости. Я не хотел. Это все связь, она делает из меня монстра. Тяжело себя контролировать. Особенно сейчас, когда Дима в бешенстве. Я его чувствую. Хотя не должен.

— Ты чувствуешь его?

— Да.

Я подошла и присела на диван. Захотела прикоснуться, убрать руки с лица, сжать их, как-то поддержать, но сдержалась. Лишнее движение с моей стороны, Максим в таком состоянии мог расценить по-своему. А я не хотела давать пустую надежду. Не хотела и не могла. Потому что сейчас, находясь рядом, понимала — Дима был моим светом (пускай и темным) в жизни. И только он, а не младший. Я заблуждалась, когда думала, что испытываю к Максиму намного больше, чем симпатию. Ох, как сильно я ошибалась тогда, но и подобрать объяснения не получалось своим чувствам. Ведь они были такие яркие, осознанные, да, с долей сомнения и все же они были. Я глубоко вдохнула, испытав безмерное облегчение. Будто освободилась от раздираемой на части ноши. Но избавившись от одного, ко мне пришло другое. Теперь боязнь обидеть усилилась вдвое. И как бы не опасалась усугубить между братьями отношения, я должна была объясниться с младшим.