Время разбрасывать камни (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 23

А ведь мы столько с Ирой наговорили за это время, что поймать меня на вранье было теперь легче лёгкого, однако они этого почему-то не сделали. Решили, чтобы я наговорил ещё или поставили их только сегодня? Ответа на этот вопрос не было, а проверить время постановки жучков можно было только одним способом. Если они сделали это только сегодня во время обыска, то я ещё и выигрывал в этой ситуации. Подойдя к телефону, я набрал номер.

— Иван? — удивился генерал с которым мы виделись утром, — что-то случилось?

— Да, полное свинство случилось, — в сердцах бросил я, — я к вам с открытым сердцем, а вы мне квартиру обыскивать и жучки ставить?! Всё, ноги моей у вас больше не будет! Сами ищите всё!

Не слушая его неубедительные возражения, я повесил трубку и затем вытащил провод из розетки.

— «Крючок с наживкой закинут, осталось только ждать, — я постарался унять бухающее от волнения в груди сердце и бросив небольшие чёрные коробочки на пол, раздавил их ногой».

Три дня с того разговора прошли спокойно, арестовывать меня никто не приехал, но лезть за деньгами было точно опасно, поэтому я отложил это мероприятие до лучших времён, а пока решил изобразить из себя возмущённого несправедливостью молодого человека. На базу я так и не вернулся, но зато позвонил в свою школу-интернат и спросил готова ли смета на ремонт. Директор сначала не понял, о чём речь, но, когда я представился, он тут же стал говорить, что он и думать о моём предложении забыл, но смету конечно подготовил. Сумма на косметический ремонт составляла пять тысяч рублей, а на капитальный пятнадцать. Я тут же договорился ему её перевести через Сберкассу и не слушая его удивлённые возгласы, запросил счёт куда перевести. После чего отправил почти все средства, что у меня были ему, а следом дозвонился в районный отдел КГБ посёлка и попросил к телефону того офицера, который сопровождал меня прошлый раз по школе-интернату. Когда он ответил, мгновенно меня узнав, я рассказал, что час назад перевёл деньги, полученные за Олимпийские медали на капитальный ремонт школы и потому очень прошу его проследить, чтобы вся сумма была потрачена по назначению. Он тут же заверил, что обязательно это сделает и мне не о чём волноваться. Поблагодарив офицера, я повесил трубку.

— «Ну вот и второй заброшенный крючок готов, — с усмешкой выходил я из кабинки переговорного пункта, — хрен вам теперь, а не покупка драгоценностей. Уж о таких больших переводах вы точно узнаете первыми».

С чувством хорошо выполненного дела, остаток дней до выписки Иры, я просто провалялся, лишь вечерами выбираясь на пробежку. Утром же следующей морозной январской пятницы я вызвал такси и отправился по адресу больницы.

На входе пришлось показать удостоверение личности офицера и меня записав, попросили подождать. Через полчаса появился сухонький улыбчивый доктор и провёл меня в свой кабинет, пахнущий лекарствами и стерильностью. Посадив напротив себя, он стал рассказывать мне в каком состоянии поступила пациентка, и какие усилия им пришлось предпринимать, чтобы удерживать её в палате.

— Вот такие дела молодой человек, — закончил он, — психика Ирины крайне нестабильна, срыв возможен в любой момент.

— Доктор, простите что подвергаю ваши слова сомнению, но я ни разу не видел, чтобы она вела себя как-то ненормально, не считая пьянок и случайных связей, когда она стала свободна от своего отца-извращенца.

Он грустно улыбнулся, и встал с места.

— Думаю проще показать вам, чем рассказывать. Пойдёмте.

Мы пошли по коридору, и он продолжил говорить.

— Сейчас ей сказали, что вы скоро придёте, посмотрите на её поведение, когда она вас не видит, — он показал зайти мне в комнату, в которой было стекло, за которым виднелся кабинет, где сидел ещё один врач и Ира на стуле.

Она постоянно озиралась в сторону двери, трогала губы, поправляла волосы, а на все вопросы доктора, либо грубила, либо вообще его игнорировала.

— Это с ней было первые пять дней, — он показал мне на неё, — пока вы не позвонили и не поговорили с ней, чтобы она вела себя хорошо.

— На сколько хватило? — нахмурился я, поскольку да, поведение было не очень нормальным.

— На пять дней, — он покосился на меня, — вы для неё якорь, как только вас нет рядом, сознание начинает перемешивать реальность и её выдуманный мир, в котором она скрывалась от насилия и побоев.

— Хотите сказать, что мне лучше не оставлять её теперь больше чем на пять дней? Это проблема, — нахмурился я.

— Вы сами согласились стать её опекуном, — напомнил он, — такая сильная к вам привязанность образовалась из-за вашей близости? Вы занимаетесь с ней сексом?

— Да.

— Тогда понятно. Она без алкогольного дурмана вообще никого к себе не подпускает из мужчин, даже не позволяет дотронуться. Только он может снять стопы с её самой себе наложенных ограничений, но сами понимаете, к чему ведёт алкоголизм.

— Спасибо доктор, что показали.

— Идёмте молодой человек, — грустно улыбнулся он, — сейчас своими глазами увидите, как она преобразится, когда вы войдёте в комнату.

Если у меня и были какие сомнения в его словах, то они исчезли, когда я вместе с ним вошёл в кабинет. Ира закричала от радости, бросилась обниматься и стала без умолку рассказывать, какие тут хорошие врачи и как к ней все хорошо относятся. Слушая её, я не видел ни грамма ненормальности в её поведении, и если бы не стал лично свидетелем пять минут назад сцены в кабинете, что она едва не матом крыла доктора, то точно бы думал, что с девушкой всё нормально, а врачи на неё наговаривают.

Наше общение происходило под внимательными взглядами психиатров.

— Спасибо вам, — я повернулся к докторам, — я ведь могу вам позвонить, если у меня возникнут вопросы?

— Конечно молодой человек, — улыбнулся тот, что меня сюда привёл, затем стал спрашивать Иру, что она делала с утра, что ела, какие таблетки принимала. Она в ответ мило и спокойно с ним разговаривала, держа меня при этом за руку.

— Ну вот, похоже и правда вы пошли на поправку, — улыбнулся он, — Вениамин Николаевич, выписываем нашу пациентку?

— Конечно, — не моргнув глазом ответил тот, и обратился ко мне, — Иван вы сможете заехать к нам через пару недель с Ириной? Просто проверим её текущее состояние? Посмотрим на раны, ну вы понимаете.

— Ты не против? — спросил я у девушки.

— Нет конечно, — удивилась она, — ты чего Вань, доктора же просто хотят поговорить.

— Хорошо, мы приедем, — я повернулся к ним.

— Тогда сейчас выпишу вам лекарства, рекомендации и будем прощаться, — улыбнулся врач.

— Спасибо вам, до встречи, — взяв бланки и рецепты, я с Ирой отправился обратно к выходу. Там мне вручили её паспорт и остальные сопроводительные документы.

— Доктор сказал, что ты теперь мой опекун? — поинтересовалась она у меня, пока мы ждали, как такси развернётся и подъедет к нам.

— Угу, — я показал бумаги, — так что приедем, буду тебя теперь бить и насиловать уже я.

Она вздрогнула всем телом, но наткнувшись на мою усмешку, возмутилась.

— Ваня, ну что ты за гад такой?! Что в этом смешного?

— Я просто не понимаю, почему тебя волнует этот вопрос, — я посмотрел на неё сверху вниз, — что тебя пугает в этом статусе?

— Не знаю, как-то странно это, — пожала она плечами, — мы одного возраста с тобой.

— Слушай, надо было это сказать до того, как я согласился, — притворно возмутился я, — что я теперь своей девушке скажу? Варя прости, я тут удочерил свою подругу детства?

Она недоумённо на меня посмотрела и рассмеялась. К этому времени машина встала перед нами. Всю дорогу мы понятное дело молчали, но когда приехали ко мне, я приложил палец к губам, когда мы вошли в квартиру и пока она испуганно осматривалась, я проверил все оставленные маркеры, всё было чисто, в квартиру если и входили, то ничего не трогали.

— Всё, можешь нормально говорить, — закончив, я стал переодеваться.