Б....д 2 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 28

— Сделаю — кивнул мужчина — Еще вопрос?

— Как сделать ставку? Я вообще могу сделать ставку в тотализаторе?

— Хмм…в принципе, можете — пожал плечами распорядитель — Но только на свой выигрыш.

— А почему только на себя? — ухмыляюсь я, в общем-то зная ответ, но решив потроллить этого типа.

— Только на себя — тоже усмехнулся мужчина, оглядываясь на коридор — Вдруг вам уже все равно, вы поддадитесь, позволите, чтобы вас убили. И ваша семья получит крупный куш. А это мошенничество. Вы хотите сделать ставку?

— Да. Сто золотых — снимаю с пояса тяжелый мешочек (взял денег у Содии, плюс к своим), протягиваю распорядителю — Принимаете?

— О! — тот удивленно таращит глаза — Вы так в себе уверены?

— Я люблю делать рискованные ставки. Кстати, какие ставки сейчас?

— Эмм…один к двумстам — признается распорядитель, пожимая плечами — Не обижайтесь, но вашего соперника все знают, а вас…нет, так-то знают, но не как бойца. Потому…вот так. И кстати, возможно, что ставка против вас еще увеличится. Может дойти и до двухсот пятидесяти.

— Как сделать ставку?

— Я приму — распорядитель берет мой кошель, развязывает, содержимое высыпает на столик у входа. Пересчитал очень быстро, только монеты мелькали. Кивнул:

— Сто монет. Рисковая ставка! — смотрит на меня серьезно, и ему точно наплевать, что я сейчас думаю. Главное — бизнес.

Пишет что-то на деревянном квадратике свинцовым карандашом, подает мне:

— Вот. После окончания боя обратитесь ко мне, или…это может сделать ваш представитель

Больше ничего не сказал. Отговаривать не стал, оно и понятно — зачем ему это надо? Бизнес, есть бизнес.

Парнишка моих лет провел меня в раздевалку, поглядывая на меня искоса, и со странным выражением на лице. То ли его подмывало что-то спросить, то ли сказать что я болван, раз связался с таким монстром, как Сенрак. Но не спросил. И не сказал. Спросил его я сам:

— А где раздевалка Оссана?

— В другом конце Арены, господин! Чтобы вы не столкнулись и не поубивали друг друга раньше времени! — охотно ответил мальчишка, и все-таки не выдержал:

— А вы знаете, что на вас ставки уже один к двести тридцать?

— То есть если поставить на меня одну монету, получишь двести тридцать? — усмехнулся я.

— Ну…да! — слегка опешил парень, хотел что-то сказать, но я его перебил:

— Вот иди, и поставь на меня все, что у тебя есть. Вдруг я выиграю! Представляешь, сколько ты получишь?

— У вас никаких шансов, господин — вздохнул парень — Сенрак всегда выигрвает. У нас даже шутка такая есть: «он выйдет против Сенрака» То есть…

Парень осекся, а я продолжил за него:

— То есть — дурак?

— Ну…я этого не говорил! — парень потупил взгляд, а я ухмыльнулся:

— Поставь на меня, не будь ослом.

Парнишка снова покосился — не сержусь ли я? Убедился, что нет, и торопливо пожелав мне удачи, быстрым шагом, почти бегом вышел из комнаты. Я остался один.

Переодевание много времени не заняло. Да чего там переодеваться? Штаны остались на мне, сапоги со стальным носком — тоже. Снял камзол, рубаху, и остался по пояс голым. Снадобья я выпил еще дома, перед выездом. Они действуют около суток, так что я ничем не рисковал.

Размялся, потом взял в руки меч и кинжал, проделал несколько фехтовальных приемов. Отложил оружие, сел на табурет, прикрыл глаза входя в состояние транса. Мысленным взором прошелся по всему телу, стараясь не пропустить ни один кусочек плоти, настраивая себя на предстоящий бой и входя в состояние отрешения, полного спокойствия. Бой можно проиграть — если запаникуешь, если тебе покажется, что все проиграно. Я должен быть спокоен — удав, подползающий к своей жертве перед броском. И только так могу победить.

Шаги я слышал, но не придал этому значения. Когда арбалетный болт ударил меня в грудь, чуть ниже ключицы, я собирался встать навстречу распорядителю — думал что это он за мной пришел. Это меня и спасло. Я успел развернуться, потому болт пронзил мышцы, выйдя с другой стороны, а не пробил сердце, и не вошел в легкое. Фактически — случай, а может и вбитое в меня ожидание неприятностей, эдакая паранойя, которую мне усиленно прививали все эти годы. Всегда жду пакости от окружающих, и редко в этом ошибаюсь. Но при всем, притом — какого черта я в незнакомом месте принялся медитировать? Не ожидал, что на меня нападут? Мол, на Арене такого не может быть? А вот поди ж ты!

Стрелок умчался прочь с такой скоростью, что я даже не успел увидеть его лица. И сдается мне, что он не преследовал целью мое убийство. Ранить — вот что он хотел. По правилам дуэли я не могу оттягивать время поединка — даже для лечения раны. Но могу отказаться от поединка — если позволю себя наказать. Например — высечь. Или поцеловать ботинки противника. Или…в общем — все, что он придумает. Сбежать тоже не смогу — меня задержат и выставят на Арену, где меня или убьют, или подвергнут унижению. А может и то, и другое сразу.

Медленно, цепляя ногтями кончик болта, вытягиваю его из раны. Тяжко идет, засел, как гвоздь. Боли не чувствую — снадобье отключило болевые ощущения, и теперь я рад, что его выпил. А то ведь колебался — надо пить, или нет. Кровь течет по спине, по груди, но во рту крови нет, значит ранение не проникающее в грудную полость. А это уже хорошо. Надо только остановить кровь, и я буду в порядке. Насколько это возможно с дыркой под ключицей.

Заглядывает давешний мальчишка — вижу его обалдевшую физиономию. Ну да, зрелище еще то — я весь в крови, выгляжу — меня только к лекарю. Следом заглядывает распорядитель — он тоже в шоке, стоит, вытаращив глаза, будто увидел огнедышащего дракона.

— Господин…что с вами?! Как вы поранились?!

— Гвоздь себе в плечо забил, болван! — холодно отвечаю я, и тут же перехожу к главному — лекарь-маг есть? Ну?! Быстрее!

— Есть, господин! — отвечает распорядитель — Но времени осталось мало!

— Тогда беги и веди его, демоны тебя задери! Скорее!

Маг появился через три минуты — пожилой мужчина с амулетом-накопителем на груди. К его чести сказать — он тут же врубился в ситуацию, и немедля приступил к лечению, сказав только, что после окончания лечения я буду чувствовать слабость, так как потерял много крови, а еще — ему пришлось прибегнуть к быстрому лечению, чтобы зарастить рану, а значит — истратить много жизненного ресурса. Моего ресурса.

Я оборвал лекцию, сказав, что все прекрасно понимаю, и претензий к нему нет. А распорядителю приказал принести хоть какую-то тряпку — оттереть кровь. Потом плюнул, и приказал парнишке вытереть меня моей же рубахой. Черт бы с ней — потом отстирают. Или выброшу нахрен! Если жив останусь.

Меня потряхивало, ноги дрожали, и потому я тут же потребовал от лекаря дать мне что-то возбуждающее. На что тот удивленно посмотрел на меня, и сказал, что ничего такого у него нет, потому что снадобье надо готовить заранее, и оно вообще-то дорогое. Тогда я выгнал всех из раздевалки под предлогом того, что я должен немного помедитировать, достал из кармана камзола «снадобье последнего удара» и выпил его, зная, что с него мне будет не просто хреново, а очень хреново. Но — потом.

«Снадобье последнего удара» — это штука убойная, хуже, чем снадобье ускорения, и поганее снадобья, отключающего боль. После него организм приходит в себя минимум неделю. А если к нему добавить эти два гадких снадобья, тогда все еще хуже. Тут законы поглощения малого срока большим не действуют. Дали тебе десять лет, к ним плюсуй еще пять. Да еще и строгого режима. Вот что такое это снадобье.

Ну а что я мог сделать? Мне надо выжить, а то что мой организм получит бешеную нагрузку, которую возможно перенесли бы лишь единицы из людей — так что с того? Я и есть эта самая единица. Зря что ли меня опаивали всякой дрянью, сооружая из мальчишки машину убийства. Переносимость у меня гораздо сильнее, чем у обычных людей. Нет, благодарности к тем, кто истязал мое тело битых десять лет, у меня нет никакой. Я их всех ненавижу. В том числе и Учителя. Но то что я сейчас ослабленный, раненый могу противостоять сильному противнику — это их заслуга, мерзавцев.