Девичьи грезы (СИ) - Кальк Салма - Страница 21

— Дорогая Арианна, дорогие все, заявляю официально — с девочкой всё хорошо.

— С какой ещё девочкой? — буркнула госпожа Арианна.

— С девочкой Тьяной, родовое имя которой я пока вышептать не смог, — профессор отодвинул стул для супруги, и сел рядом сам. — Клодетт, расскажи.

— Момент. Саважи просили дождаться их, и Дормир, и Патрик.

Ну вот. У них тут жюри заседает, или как?

— Тогда давайте пока про номер, хорошо? — вздохнула госпожа Арианна. — Слушаю всех. Септимус, начнём с вас.

Септимус занимался изучением танцев периода давно, сам перетанцевал всё, что только есть, и время от времени пытался предложить новые версии уже известного.

— Мне понравились девушки из Университета. Хорошая техника, достаточная синхронность, и подход их постановщика мне тоже понравился.

— Потому что они взяли твою версию, которую ты показывал на конференции зимой, вот тебе и понравилось, — фыркнула госпожа Барбара. — Я за приезжих издалека. Безотносительно к вдруг возникшему магическому эффекту. Я наблюдаю их на своём классе, я вижу, как они работают — очень дружно и слаженно. И подготовка у них хорошая, да, немного не такая, как все мы привыкли, но что мы вообще знаем о том, как в их краях готовят танцоров?

— Ничего не знаем, — усмехнулся Жак де ла Мотт. — Можем только судить по тому, что видим своими глазами. Молчу-молчу, я не в жюри.

Оба Саважа и Патрик вошли тихонько и сели у стены. А потом и Дормир подтянулся. Ну вот. Госпожа Арианна не любила, когда их кухня выходит куда-то наружу. Но здесь иначе не получится, увы.

Кто ж её только под руку толкал, когда она вообще соглашалась на участие этих… этих!

— Я за девушек из Университета, — сказала Сесиль Монбазон, хореограф-постановщик Королевской Оперы. — Я понимаю, что они делают, и для чего. Да, они фактически взяли готовый номер и поставили, точнее — Мари взяла и с ними разучила, — о да, Мари — это университетский преподаватель хореографии. — Мне не вполне понятно, что и из чего сделали наши гости издалека. Я смогла прочитать не все шаги, и техника у них отличается от общепринятой.

— Что такое общепринятая техника, Сесиль? — вступила Клэр Убертен. — Мы сейчас говорим не о классической хореографии, где всё точно, чётко и выверено годами практики. Мы говорим о танцевальной реконструкции. Да, я не читала той книги, на которую они ссылаются. Но я бы хотела её прочитать. И я сейчас даже не о книгах, а о том — что мы вообще знаем о технике и манере исполнения, и особенностях? Только то, что смогли предположить, читая текст, и что знаем из живой традиции, какой бы она ни была — за такое-то время. И мне показалась очень интересной эта работа — именно нетрадиционностью подхода. Других таких в программе фестиваля просто нет. Это очень любопытно. И для любительского коллектива издалека у них просто отличный уровень.

Ну а поскольку Клэр ставила спектакли в Опере на десяток лет дольше, чем Сесиль, то Сесиль сникла. И больше не возражала.

Госпожа Арианна вздохнула.

— Патрик, что там за история с гусеницей? Я ничего не поняла.

— Кто-то — я пока намеренно пользуюсь этим местоимением — так вот, кто-то подложил госпоже Тьяне в танцевальную туфлю высохшую шипастую гусеницу. К счастью, госпожа Тьяна догадалась сохранить насекомое, а не выбрасывать, моя сестра обезболила ногу, чтобы госпожа Тьяна смогла выйти на сцену, а профессор Клодетт тщательно осмотрела повреждённую стопу и вытащила оттуда все остатки отломившихся шипов.

— Завтра наша гостья будет в состоянии танцевать. Может быть, с осторожностью, но — у неё получится опереться на ногу, — сказала Клодетт.

— Это хорошо, — кивнула госпожа Арианна. — Но откуда взялась эта гусеница? Она не могла сама забраться в обувь и там скончаться?

— Исключено, Арианна, — холодно сказала Марион де Саваж. — Мне однажды довелось столкнуться… с большим количеством этих насекомых, и с тем, во что они потом перерождаются. Неприятно, и даже одна штука может оказаться неприятной и серьёзно поранить. Хорошо, что боятся людей, и сами ни за что к человеку не приблизятся. Так что единственный вариант — принесли уже дохлую, и подложили в обувь.

— Патрик? — госпожа Арианна повернулась к менталисту.

— Я осмотрел ту самую туфлю, и гусеницу осмотрел тоже. Я знаю, чьи руки положили её в обувь госпожи Тьяны. Мне назвать имя?

— Ты уверен? — нахмурилась госпожа Арианна.

— На всякий случай ту туфлю ещё осмотрела Лина Дюваль. Я слышал, ей доверяет господин министр и кто-то ещё подобного же статуса, — усмехнулся Патрик. — И она здесь, если что.

— И она согласна с тобой?

— Вполне.

— Зови, — согласилась госпожа Арианна.

Ещё бы министр внутренних дел не доверял собственной дочери! И только не хватало, чтобы эта их частная история дошла совсем до верхов!

Лина Дюваль появилась и поздоровалась, и села рядом с Патриком.

— Так что там, молодые люди? — поинтересовался Саваж-некромант. — Мы умираем от любопытства.

— Флоранс Веро, — пожал он плечами.

— Что? — вот так просто? — Но откуда они взяли эту… мерзость? Это ведь приличные девушки, Жоли, ты ведь мне их рекомендовала, — госпожа Арианна была обескуражена.

— Да, это дочери моей кузины, — сказала Жоли. — И я думаю, им нужнее это третье место, чем каким-то там приезжим неизвестно откуда, из такого захолустья, какое даже и выговорить-то не получается!

— Наверное, в таком случае дочерям вашей кузины следовало лучше готовиться? А не травмировать ноги соперницам? — Саваж-некромант сладко улыбнулся.

— Но они не использовали магию! — сказала Жоли.

И в этом Арианна была с ней согласна. И множество зрителей тоже согласятся — эффект видели все.

— А вот тут позвольте высказаться мне, — сказал Жак де ла Мотт.

— Говорите, — выдохнула совершенно обессилевшая госпожа Арианна.

— Когда я увидел госпожу Тьяну в своём доме накануне фестиваля, в ней определённо не было ни капли магической силы. Более того, она утверждала, что там, откуда она родом, магической силой не владеет никто. Я позволил себе усомниться, потому что это свойство природы, а не человека, и если человек предрасположен, то ему и не избежать. Очевидно, госпожа Тьяна была… предрасположена. А магическое окружение и травма подтолкнули её в этом направлении. И когда она заявлялась в качестве участника, она никак не могла заявить себя, как мага. Потому что формально в тот момент магом она не была.

— Подтверждаю, — сказала Лина Дюваль. — Я регистрировала этих участников, никто из них не был магом.

— И что вы можете сказать о её силе, коллега? — живо заинтересовался Саваж.

— Она невелика. Немного стихийной силы, я даже не вижу, чтобы какая-то стихия преобладала над остальными настолько, чтобы её можно было вычленить, и немного ментальной. Такой уровень по нашим меркам — это даже не колледж, а курсы при колледже, это не может быть основанием для магической специальности. Другое дело, что не появись она здесь, то эти силы могли так и не выйти наружу — никогда.

— И что тогда? — нахмурился Дормир.

— Она занимается преподаванием и творчеством, и я полагаю, что это тот самый путь, которым идут не осознающие себя маги там, откуда она родом. Они просто что-то делают хорошо, может быть — лучше других. Кто-то танцует и учит танцевать, кто-то конструирует машины, кто-то пишет книги. Госпожа Тьяна приехала к нам сюда, и её способности перешли в явную форму, и назад уже не отмотать, хотим мы того или нет.

— И что же мне теперь с ними делать? — возопила госпожа Арианна.

— Простите, коллеги, я поставлю вопрос иначе, — покачала головой Марион де Саваж. — Что мы сделали, и как нам теперь минимизировать последствия.

Утром Татьяна проснулась с престранным ощущением. С одной стороны классическое «что это было», приправленное «куда я опять вляпалась». С другой…

Кажется, вчера она стала на шаг ближе к сказке.

Только что теперь будет?