Дети Солнца (СИ) - "Гаранс" - Страница 5

В его голосе было столько иронии, что вопрос походил на издевку. Когда-то Флавий тоже считал, что цель и смысл бунта либертинов — отобрать власть у жрецов Солнца, подмявших под себя все сферы жизни в империи и в сопредельных королевствах. Теперь же он думал, что это — вранье для простаков. Не может каждый быть жрецом.

— Всё я слышал, — улыбнулся Флавий. — Поэтому хочу к тебе в ученики.

— Я тебя не возьму. Ты гордый очень. Пить с тобой будем — это да. Но работник ты никудышный, уж прости за правду. Хотя и хороший врач.

Они помолчали, потягивая темное сладкое вино.

— Ну что ж, — сказал наконец Маркус. — На твоем месте я бы сейчас не открывался Растусу. Кто знает, чем обернется для нас история с разведчиками Ансельма. Вон, погляди. Третий день любуюсь.

Он указал рукой с кубком на одно из окон. Флавий привстал — и увидел угол крепостной стены, а на ней виселицу с тремя повешенными. Сейчас, против солнца, они казались черными силуэтами.

На днях либертины раскрыли группу, шпионившую в пользу Ансельма. С тех пор Растус плотно взялся за своих. Выяснял, как враги проникли к либертинам, что вызнали. Троих нобилей вывесил на всеобщее обозрение, одного зарубил собственноручно.

— Посмотри вокруг: многие приторговывают женами, чтобы получить место потеплее или удержаться на должности. Чем ты лучше? А Магда тебе даже не жена.

— Лучше бы она была мне только женой, — вздохнул Флавий. — Я бы убил ее, и дело с концом.

— Вот оно что… Скажи, ты, идя на кор нексум, о чем думал? Тебя не предупреждали, что это сродни самоубийству? Что даже после смерти вы будете вместе? Сейчас всё, что ты можешь, — взять контроль над своей парой. Если вы — одна плоть, будь головой. Я понимаю, с Магдой это трудно. Но больше-то ничего не остается.

— Ты прав. — Флавий надел браслет, снял плащ со спинки кресла. — Попробую сам разобраться с тем, что натворил. Теперь понимаю, как это выглядит. Я как муж, который не может поставить на место женушку. И сам кругом виноват. Ладно. Надеюсь на твою деликатность.

Маркус кивнул.

— Не волнуйся, никому не скажу. Не хватало еще мне в это лезть.

К Магде Флавий шел как на казнь. Разговор с Маркусом его расстроил. Не то чтобы он так уж надеялся, что связь можно разорвать. Скорее не верил в необратимость судьбы, в то, что попался. До сих пор его устраивало, что они с Магдой единое целое.

С тех пор как указ императора даровал ноблессам, принявшим посвящение в храме Солнца, право занимать чиновничьи и военные должности, для прилипал вроде Флавия открылись новые горизонты. Указ был логичен: посвященный, приобщившийся к силе божества, становится полубогом, и человеческие обычаи его только стесняют. Дети Солнца свободно выбирают себе пол, внешность и прочие физические данные. Магда за свои семьдесят лет дважды становилась мужчиной. Флавий при желании, промучившись пару-тройку месяцев, мог бы метаморфировать в женщину с полным набором всего, что женщине причитается.

Флавий готов был подняться за счет любовницы, но делить любовницу с патроном — совсем другое дело. Отобрать Магду у Растуса Флавий не мог, не мог и бросить. Оставалось последовать совету жреца.

Магда сидела за столом, сервированным стопкой донесений и початой бутылкой. Сосредоточенно читала, наматывая русый локон на палец. Флавий с удовлетворением заметил нездоровую бледность, тени под глазами. Не один он мучился эти дни.

Он снял накидку и улегся на кровать, заложил ногу за ногу — ни дать ни взять одалиска. Пора уже быть честным с собой: для Магды он прежде всего красивая игрушка. Молодой страстный любовник. Хотя она и в семьдесят хороша: гибкая, сильная, гладкая. От зрелости только четкость, определенность черт да умный холодноватый взгляд. Посвященные нобили живут долго, очень долго.

— Плохие новости?

— Я устала, — пожаловалась Магда. — А новости — да, скверные. Жрецам Чары представили доказательства, что Растус замышляет их предать, как только разберется с Ансельмом. Растуса вызвали к храму держать ответ перед народом Чары.

Флавий покачал головой. Всё развивается так, как он и боялся: либертины, получается, оказались в двойной осаде: воинов империи под предводительством Ансельма и горожан Чары, для которых воля их жрецов — закон.

— Доказательства представили разведчики Ансельма? — спросил он.

Магда кивнула:

— Ансельм играет нечестно. Сам понимаешь, достаточно подать факты в удобном свете — и вот ты уже представил противника настоящим демоном.

— Растус очень рискует. Ты едешь с ним?

— Обязательно. Чем больше там будет народу, тем лучше. Я очень боюсь, что это ловушка.

Флавий тоже боялся. Завтра у храма может случиться что угодно. А если Магду убьют? Сидела бы она лучше в крепости, занималась делами снабжения. Но Флавий не имел права указывать ей, что делать, — и очень об этом жалел.

Он начал развязывать ворот рубашки.

— Я-асно. Сколько у тебя забот. Не до меня, да?

Магда открыла рот с явным намерением отчитать за наглость, но осеклась, потому что Флавий снял с руки браслет-змейку и положил на покрывало.

— Три дня я пытался понять, что происходит. Зачем ты возвращаешься к Растусу? Тебе стало скучно?

Во взгляде Магды ему померещилась жалость, но голос ее звучал твердо:

— Наверное. Думай, что хочешь. Только оставь уже меня в покое. Я устала, Флавий.

— Устала от меня? Магда! Мы же друг от друга никуда не денемся. Я не понимаю, почему ты это сделала. И сержусь. Но я не хочу, чтобы ты наказывала себя. Тебе ведь тоже плохо. Я люблю тебя, Магда.

Она опустила голову, рассеянно коснулась своих волос, дрогнула губами.

— Я тосковал по тебе. Я чуть с ума не сошел! Думал, как же мы будем… порознь.

Магда зажмурилась.

Если бы это была неопытная, слабая, нуждающаяся в покровительстве женщина, Флавий схватил бы ее за плечи, покрывая лицо и шею поцелуями. Но поскольку Магда была старше на сорок лет, поскольку она дважды меняла пол и по одному ее слову Флавия могли отправить на виселицу, он… схватил ее за плечи и покрыл лицо поцелуями. А что ему оставалось?

Она всхлипывала, пока он осторожно, шаг за шагом, вел ее к кровати.

— Я думала, ты не…

— А я — да, — шептал он, лаская ее. — Я приму любое твое решение. Только прошу: в следующий раз не отстраняйся. Давай мы все будем решать вместе?

Они медлили над кроватью, как над пропастью. Магда говорила поспешно, словно каждое слово ее жгло.

— Я не хочу тебя унижать. Послушай, Растусу нужна моя поддержка. Очень нужна. Если ты думаешь, что я получаю удовольствие от связи с ним… Просто знай: он вымещает на мне всё, что накопилось. Каждая ночь — как драка.

— Брось, — отвечал Флавий. — Неужели думаешь, я сам не чувствую? Каждый раз, каждую ночь. Мне больно за тебя. Мне больно — как тебе. Но ведь если у нас одна душа, одна плоть — и трудности у нас должны быть общие, верно? Один нексум платит за другого — без этого никуда. Пусть это будет нашим законом, Магда. Мне только нужно знать, за что ты расплатилась мной?

Она долго смотрела ему в лицо, потом высвободилась из объятий и подняла браслет.

— Больше не снимай.

Он улыбнулся, принимая змейку из ее рук.

— Я бы не смог уйти от тебя. Даже если бы хотел. Но почему ты пытаешься уйти? Да еще таким способом! Не надо, Магда. Нам никуда друг от друга не деться.

Она мотнула головой. Слеза, блеснув, выкатилась из-под ресниц и была стерта ладонью. Говорить стало не о чем. Привычно справившись с одеждой, Флавий и Магда нырнули в постель и сплели объятия. У Магды было молодое тело, тугое и гибкое. Она любила, чтобы ее долго ласкали, и Флавий никогда не скупился на ласки. Когда он уже был готов, она отстранилась, перевернулась на живот, а руки вытянула, запустила под подушку. Поза покорная, но попробуй возьми! Лечь сверху, сжать в ладонях горячие груди, прикусить ее ухо. Каждая секунда промедления мучила обоих. Магда подалась спиной навстречу Флавию, выгнулась, трепеща от едва сдерживаемого желания, но перевернуть себя не давала. Ей нужны только ласки — и вот его руки движутся по гладким бокам, по ягодицам, подчиняясь ритму, с которым она приподнимает бедра — а ноги сводит, и ускользает, ускользает — и сзади не овладеешь, и не перевернешь. И остается только гладить, и целовать, и умолять всем телом, всем существом.