Ужас Дикого Леса (СИ) - Горъ Василий - Страница 67

[1] Софья использовала жаргонный вариант названия МАМО — Московской Академии Международных Отношений.

27 сентября 2075 г.

…Во вторник проснулись по будильнику. В коттедже Академии, ибо за несколько часов до этого решили не рисковать и не оставаться в подаренном особняке до установки «Бастиона». Сонное состояние, вызванное очередной излишне загруженной ночью, привычно убрали очищением разума, сбегали в санузел, а на обратном пути столкнулись с «соседками», бредущими к нам в спальню на автопилоте. Будить их по стандартной схеме мы сочли жестоким, так что следующие четверть часа изображали любимые подушки — девчонки вырубились, не успев забраться на кровать. Зато сгребли нас в объятия и, судя по довольным моськам, были счастливы.

Я бы тоже с удовольствием подрых еще немного, но сам спланировал грядущий день, поэтому набрал нашего поверенного, выслушал искренние поздравления и загрузил работой: переслал ему все необходимые документы, поручил принять у Доломановых поместье в Новоалексеевке, установить там самую надежную охранную систему сделать, косметический ремонт и так далее. Само собой, не забыл и про домик, принадлежавший нам с матушкой Радославой. Точнее, о его развалинах — предупредил, что и в них, и на прилегающей территории могут обнаружиться всевозможные «сюрпризы», попросил привлечь специалистов, способных их найти, задокументировать и убрать, демонтировать остатки построек, подготовить место для скромного памятника и, что самое главное, найти толкового скульптора. В тот момент, когда я добрался до ценных указаний, касающихся особняка в Боярском Конце, в своей спальне зашевелились Ольга с Софьей. Пришлось ускоряться — заканчивать монолог, отвечать на уточняющие вопросов и поднимать дам.

Еще через пару минут Лада, взявшая на себя заказ завтрака, рванула встречать дроны системы доставки, так что после водных процедур я пришел на кухню, можно сказать, на готовенькое и, усевшись во главе стола, отдал должное рассыпчатой рисовой каше с изюмом.

Первые звонки от желающих нас поздравить с высокими наградами и имеющих представление о распорядке дня студентов МАО начались минут в двадцать девятого. К этому времени мы успели перебраться в гардеробную и вытащить из шкафчиков броню, так что общались с собеседниками вслепую, то есть, демонстрируя не себя, а анимированные аватарки. Первые несколько бесед — с Еремеем Даниловичем Строгановым, двумя моими постоянными клиентами и бывшими одногруппницами Рыжей — оставили очень приятное послевкусие: эти личности действительно поздравляли и не более. А потом пришлось давить в себе просыпающийся негатив. Ибо и родичи «соседок», внезапно вспомнившие об их существовании, и отдельные коллеги Умницы-Разумницы, и пяток Рюриковичей, невесть как достучавшихся до Софьи через «приватный режим», стремились напомнить о своем существовании. Вот я и разозлился. Поэтому на вызов Петра Антоновича ответил, пребывая в состоянии легкого озверения.

Выслушав монолог Демидова и сообразив, что этот мужчина просит о личной встрече, дабы поблагодарить за спасение внучки и воздать добром за добро, заставил себя успокоиться, прикинул свои возможности и предложил пересечься в одной из переговорных Академии. Эдак часов в восемь вечера по московскому времени. Владельца «Алтая» это устроило, и он отключился. А я, скинув следующий звонок, вырубил комм и вопросительно уставился на Мамбу.

— Пока все, как обычно… — сообразив, что меня интересует, улыбнулась она. — Спускаемся в гараж, загружаемся в машину и едем к нашей проходной.

Я пожал плечами, еще раз убедился в том, что Конвойные дожидаются нас возле «Горынычей», и первым ломанулся к лифту.

Рюриковна продолжила играть в партизан и на территории «двоечки». Первым делом провела сквозь наш спортивный комплекс, спустила в подвал и, прикоснувшись к стене в самом начале коридора, сдвинула в сторону пол в ничем не примечательном тупичке, прячущемся в другом конце огромного здания. Потом провела по подземному ходу, освещенному артефактными светильниками и подняла на полянку в довольно густом лесу. А минут через пять-семь мотаний по буеракам привела к нужному месту. То есть, свернула с самой обычной тропинки, прихотливо вьющейся между могучими дубами, поднялась вверх до середины «самого обычного холма», опустилась на одно колено между корнями «первого попавшегося» зеленого исполина и вжала правую ладонь в «землю».

Мы с Ладой оценили плотность магофона, сочли, что он тянет где-то на две с половиной единицы по шкале Оберта, а затем с большим интересом оглядели участок возвышенности, под которой род Рюриковичей прятал свое самое большое сокровище.

На первый взгляд, в нем не было ничего особенного — вековые дубы с мощными стволами и густыми кронами, слабо выраженный подлесок, склон, местами изрезанный неглубокими оврагами, валуны, покрытые мхом почти целиком, желуди, сырость, правильный запах и так далее. Но я был готов поставить голову против трухлявого пня, что где-то глубоко под землей прячется монолит из магически упрочненного бетона. И что артефакторы Ингвара Ярого вложили в этот «холм» в разы больше труда, чем в стену, возведенную вокруг Академии.

Пока я впечатывал в память приметы этого места, безуспешно пытался увидеть небо сквозь переплетение ветвей и размышлял о тайнах одного из самых известных правителей Российской Империи, Великая Княжна успела поморщиться, отдернуть руку от артефактного сканера, залечить ранки, возникшие на всех пяти пальцах, и выпрямиться:

— Все, проход открыт. У нас есть ровно две минуты, чтобы добраться до нужной расщелины и войти в катакомбы. Не успеем — бронеплита опустится обратно и заблокирует вход на трое суток.

Озвучив последнее предложение, она переместилась скачком вверх по склону, и мы рванули следом. В таком режиме двигались секунд двадцать, затем втиснулись в узкую щель между двух здоровенных каменюг, прошли еще метров двадцать пять и замерли возле грубо обтесанной стены с косой «трещиной», выглядящей более чем правдоподобно.

— Это еще один артефактный сканер… — сообщила Рюриковна, прижала руку к одной из неровностей и снова поморщилась. — Не знаю, что именно он считывает, но идти дальше, не «изобразив донора», очень не рекомендуется. В общем, запоминайте, как должна располагаться ладонь, и «щупайте» стену до едва заметной вибрации.

Мы послушно последовали рекомендациям, «сдали кровь» и получили совет погасить светляки:

— С этого места до первой двери надо идти в полной темноте, касаясь рукой левой стены и обязательно по очереди. Первым должен двигаться тот, в чьих жилах течет кровь Рюриковичей, иначе замок не разблокируется. Да, чуть не забыла: тут можно пользоваться сумеречным зрением. Все, ждите, я вас позову…

Условиям преодоления следующих коридоров, спиральных лестниц и дверей, придуманных артефакторами Ингвара Ярого, мы следовали порядка десяти минут. Зато без каких-либо эксцессов спустились под землю метров на шестьдесят и добрались до крошечной комнатки, вырубленной в сланце. Там Софья не на шутку разозлилась, не обнаружив на полу, выглаженном каким-то магическим навыком, покрытия из пористой резины, помянула среднего брата не самыми хорошими словами и чуть было не рванула дальше.

— Забей! — поймав ее за руку, буркнул я, достав из пространственного кармана три мата для медитаций, прихваченных из нашей пещеры в Диком Лесу перед марш-броском к Барнаулу. — Я ношу с собой все необходимое.

— Отлично… — удовлетворенно выдохнула она, помогла их постелить, прошла в дальний угол и села по-турецки: — Не знаю, заметили вы или нет, но во время спуска к этому месту мы то и дело возвращались в облагороженный естественный «коридор», идущий под постоянным наклоном. Вернее, в дыру, когда-то пробитую в этой возвышенности метеоритом.

Я подобрался и озвучил напрашивавшийся вывод:

— Ты хочешь сказать, что все магические аномалии нашей планеты имеют внеземное происхождение?