Smash (СИ) - "Pocket Astronaut" - Страница 25

Чонгук закусывает кожу на плече у Ви. Дыхание сбилось к чертям, слышно только рваные вздохи, сопровождающиеся тихими стонами.

«Такой красивый, когда снизу».

«И когда сверху».

«Да и всегда в общем-то».

Тэхён добавляет третий палец, и вскоре заменяет их на член. Резко входит сразу до основания, вырывая протяжный стон. Ловит его губами.

— Понежнее, уважаемый, — бормочет Чонгук, содрогаясь всем телом.

Взгляд Ви прямо напротив. Он снова тонет в этих глазах. Постоянно тонет.

Тэхён берёт его то нежно, то грубо. Сильно вдалбливаясь и покрывая лицо поцелуями. Почти сразу попадая по простате.

Чонгук извивается, сладко стонет, запрокидывает голову назад, Тэхён выцеловывает в ответ его шею, оставляя россыпь маленьких засосов.

В малом, как обычно, так тесно, что Тэхён после десяти минут уже едва сдерживается. Собственные стоны и извивающийся под ним Чонгук электрическими разрядами посылают волны возбуждения до самых кончиков пальцев.

Чонгуку хорошо. Тэхён знает каждый сантиметр его тела и каждый уголок его сознания. Он выучил его вдоль и поперёк. От этого его прикосновения всегда такие максимально точно нежные, от этого он берёт его каждый раз по-разному, в новой позе, иногда повторяется, но это всегда сносит крышу, от этого всегда самые космические оргазмы.

Чонгук хнычет от болезненного удовольствия, он уже на пике. Он помогает Ви, выгибаясь навстречу, закинув одну ногу на спинку сидения, а второй надавливая пяткой Ви на ягодицы, слегка его направляя.

Ви низко стонет, мелко дрожит всем телом, ощутимо слабеет в руках Чонгука. Он кончил первым, но продолжает вбиваться в него ещё сильнее и быстрее, пока Чонгук не вскрикивает, содрогнувшись всем телом, от накатывающего оргазма. Тэхён заглушает Чонгука, накрыв его губы своими.

Тэхён совершено без сил падает сверху, живот Чонгука влажный от попавшей на него спермы, Тэ приподнимает бёдра и выходит из него.

Жарко постанывая, дышит малому в шею. Тот целует его в висок.

— М-м-м, почему так хорошо, это законно вообще? — тихо шепчет Чонгук.

— Я уже что-то так устал, как сейчас сёрфить ещё, вообще не понимаю, — Ви оставляет влажный поцелуй под подбородком малого.

— Люблю тебя.

— Как банально, после секса, — смеётся Ви.

Чонгук совершенно счастливо улыбается.

— Шутка стара как мир.

Стоп. Сёрфить.

— Твою ж мать, Ви, — открыв глаза, спокойно молвит малой. Как будто бы о погоде говорит. А не мать упоминает.

До Тэхёна доходит. Их вообще-то ждут. Они из дома-то выезжали, уже опаздывая, потому что Чонгук приставал всё утро, и им пришлось задержаться, ввиду этого очень уважительного обстоятельства.

Парни подрываются с сидушек, натягивают шорты, Тэ быстро протирает влажными салфетками сидения. И они выскакивают из машины с одной стороны, чтобы пересесть.

— Ви, стой.

— Малыш, я не выдержу третий раз за три часа, и нас там точно убьют, — хнычет Ви.

— Ой придурок, — смеётся Чонгук, подхватывает ничего не понимающего Тэ на руки и тащит его в воду, отдаляясь от машины.

— Не хочу быть мерзким, но у тебя весь живот в сперме, да и у меня тоже, — зажмурив один глаз наконец обьясняет Чонгук.

— А-а-а, бля, вот я тупой, — усмехается Ви.

Чонгук затыкает ему рот поцелуем, болезненно сжав ягодицу в наказание за мат и оскорбление самого дорогого, что есть у Чонгука — его парня.

Чонгук прыгает в воду, сжимая хохочущего Ви в руках.

***

«Я люблю тебя».

Кто-то скажет, что любовь можно выражать по-разному и совсем не обязательно произносить эти три заветных слова. Может быть, оно и так. Но каждый человек хоть немного, но мечтает однажды услышать именно эту фразу, именно в такой вариации из самых дорогих на свете уст.

На первый взгляд может показаться, что вот так вот просто признаваться в любви для Чонгука — норма.

Но так было не всегда.

Лечение Чонгука первые полгода, и правда, проходило легко и быстро. Все ребята ему очень помогали, Тэхён перевёз жить к себе и топил малого в любви, родители забыли о его существовании, когда он перестал мелькать перед глазами, брат проводил с ним кучу времени, навёрстывая упущенное.

И всё, казалось, было прекрасно. А потом внезапно всё застопорилось. Чонгук снова стал агрессивным, часто нарывался на ссоры со всеми подряд, постоянно молчал и будил Ви ночью, испугавшись кошмара, которые, казалось, оставили малого если не навсегда, то хотя бы надолго.

Минсок долго гадал, в чем проблема. Искал первопричину. Пытался докопаться до истины всеми способами, но агрессирующий пациент то и дело портил один приём за другим. Док терялся в догадках: это нормальная реакция на внешний раздражитель или же всё-таки регресс?

Ответ снова нашёл Хосок. Оказалось, что Чонгука, привыкшего жить своей жизнью, окружив себя любимыми людьми, снова начала донимать мама.

Она раздобыла его номер, названивала с глупыми вопросами, требовала приезжать домой чаще и общаться с родителями. Даже придумала новую традицию: каждый четверг — семейный ужин. Чонгук едва выдержал два таких ужина. Как и все, впрочем. Отношения в этой семье не сложились, а в таких ситуациях проще и безопаснее ограничить контакты, чем позволять друг другу пить свою кровь и питаться энергией.

Чонгука снова начало всё раздражать. Почему его не могут оставить в покое? Чем он перед вселенной провинился?

Но пропускать такие мероприятия не мог. Его в этой семье поддерживал и оберегал только брат. И чтобы не оставлять его одного с этими людьми, Чонгук пытался, понимая, что его отказ отразится на Хосоке. Пытался изо всех сил, но в силу ли характера, или из-за неустойчивости психики, никак у него не получалось наладить взаимодействие.

В отношениях с Ви тоже перестало всё быть гладко. Первое время Ви стоически выдерживал негативный настрой младшего. Пытался его разговорить, просто сидел рядом, баюкая в объятиях, старался ночью в постели. Делал всё, чтобы его губ почаще касалась улыбка.

Но сколько ни делай, если человеку, правда, что-то доставляет дискомфорт, нужно полностью убрать первопричину, а не заглушать её чем-то другим. Даже таким приятным.

С каждым днём ситуация накалялась. Безмолвные ссоры, если их можно так назвать, продолжались. Чонгук чувствовал, что нужно что-то срочно с собой сделать, чтобы не приходилось каждый вечер, перебесившись, подползать к Ви, устраиваться у него на коленках и снова, и снова извиняться за своё поведение. За каждый проступок — одни искренние извинения. Тэхён запрещал извиняться по сто раз на дню за одно и то же.

«Чонгук, мне достаточно понять, что ты сожалеешь, и я спокойно приму извинения за любой косяк. Мне неприятно видеть тебя с постоянным виноватым выражением лица. Оно слишком красивое для этого и куда лучше, когда оно улыбается. Давай так, один проступок — одни искренние извинения. Ни больше, ни меньше. За глупости не извиняемся. И я буду действовать также».

Последним ударом стало известие от Хосока, который разведал, наконец, зачем матери снова понадобился младший сын. Она жаждала узнать что-то о его новой девушке, с которой он живёт. Она, оказывается, расслышала в телефонных разговорах Хосока с Чонгуком имя какой-то Ви. И ей не терпелось добраться до информации об этой девушке. Это ведь очень важно, а вдруг она ему не пара, не подойдёт. Вот к чему затевался этот цирк.

Чонгук сидел тогда в гостиной и неистово жалел себя. Он уже почти поверил, что мама таким странным и раздражающим способом хочет, наконец, наладить контакт. Но не тут-то было. У неё всё так же на уме только какие-то свои игры. Отец продолжал игнорировать. Присутствовал при встречах только физически, ментально путешествуя где-то в далёких мирах. Его семейные проблемы не интересовали.

Ви пришёл домой поздно и заведомо в плохом расположении духа. У него были небольшие проблемы на работе, из-за которых ему нужно было присутствовать там до позднего вечера. Он извёл себя мыслью о том, что малой тут один, завтра ведь должен был быть злосчастный четверг, и он, наверное, расстроен.