Доля ангелов (СИ) - Брай Марьяна - Страница 49

— Хочешь сказать в этих вот кувшинах в земле сейчас вот такое вино?

— Да, если не прокиснет.

— Вино другое Лора, оно…, - он не мог подобрать слова.

— Да, ваше вино, оно с газом, оно еще бродит — оно бражное.

— Что значит бражное?

— Ну, оно пахнет прокисшим немного.

— Да, а это почему как сок?

— Потому что оно закончило свой путь брожения, его процедили, охладили и отстояли. Оно сейчас благородное. От него не будет болеть голова, от него не будет болеть живот… Ну, если, конечно, у меня получилось, Карл, — я виновато посмотрела на собеседника и на его живот — он за него не держался, и то хорошо!

— У тебя очень хорошо получилось. Можно мне еще попробовать? Я не помню вкус. Мне казалось, что я пил сок.

— Погоди, давай ты сначала мне все расскажешь.

— Да я только глоток, не бойся ты.

Я налила ему пару глотков. Он как истинный сомелье, понюхал, опустив нос в кружку, отпил совсем чуть, проглотил, отпил побольше и подержал во рту. Мои брови поднимались.

— Чего ты там ищешь? — я хотела найти объяснение его поведению, но не находила.

— Я ищу чем это отличается от сока. Теперь понимаю, что оно другое на вкус, и не такое сладкое как сок, и даже от такого глотка у меня немного потеплело в груди.

— Значит, все правильно получилось.

— Откуда ты это знаешь?

— От верблюда, Карл, и тебе лучше никому не рассказывать. Это будут наши деньги на долгие годы.

— И очень большие деньги, девочка, даже слишком большие! Сейчас я не переживаю, что пригласил сюда девять человек. Им точно есть что охранять. Только вот им знать о том, что они охраняют — нельзя.

— Карл, я, мне кажется, снова слышала шаги, — я виновато посмотрела на него, но пыталась донести, что я не шучу.

— Я буду спать теперь в вашем шалаше. Завтра приедут мои ребята, и их я размещу у себя.

Днем Карл забрал все самое необходимое и переехал в наш шалаш. Я предлагала ему место в доме, но он сказал, что пока тепло, а потом увидим. Лошадки теперь стояли вместе, и мне кажется, так им было веселее. После обеда топот копыт мы услышали все. Я старалась не бежать, чтобы не быть смешной. Нетерпеливо подошла от дома к дороге. К нам подъезжали верхом восемь человек. Пыльные и уставшие. Я поняла, что они не спали всю ночь.

Народ высыпал на улицу как горох. Отлично, как раз соберем делегацию в соседнюю деревню, где глава проведет собрание и озвучит новые правила. Пока Карл расквартировал путником, а Дин отнес им еду, я подошла к нескольким адекватным жителям нашей долины, и предупредила, что завтра, как только поднимется солнце, мы выезжаем. Они поедут с Дином, который вернется с людьми, а мы с Карлом поедем дальше. Нас с ним, пока бродит вино, за которым посмотрит Шати и Дин, ждет поездка в Альдербан. Нужно попробовать донести вино до стола знати.

— Как проснутся, мы все с ними обсудим, Лора, а сейчас, нужно подготовиться и нагрузить телеги. Ты не переживай, если не получится пробраться к городу, мы на рынке скоро станем знаменитыми. К нам еще очередь встанет из хозяев хороших харчевен, — он тронул меня за плечо и пошел помогать Дину с рыбой, которую нужно было хорошо пожарить в дорогу.

— Только вот я боюсь. Эти незнакомые бандиты могут обидеть Дина и Шати? Или залезть в марани и засунуть нос в мои вина…

— Нет, Лора, даже не переживай. Я доверяю им больше, чем всем жителям этой деревне. Но, чтобы довериться им, ты должна доверять мне, — он посмотрел на меня внимательно, и цыкнул языком.

Очень уж неожиданно он заговорил о доверии — так неожиданно, что я не успела сделать свой покер фейс. Ладно, время все покажет, а теперь выхода все равно нет — ехать надо, деньги нужны, чтобы содержать всю эту рать. Шати и Дин получили от меня столько советов и предостережений, что просто обязаны были выжить, даже если начнется война. Шати предложила мне пригласить в дом с ночевкой Нариту и Стоута — так они смогут наблюдать, чтобы эти бандиты не лезли к вину и всем нашим тайнам.

— Шатиль, Карл обещал, что они не притронутся ни к чему, вы просто проследите, а мне еще нужно кое — что сделать, — я решила попутно разрешить еще одно дело, но меня могли послать ко всем чертям с моим предложением.

— Бабушка Лимара, вы дома? — я медленно шла от тропки к ее домику, который был сегодня закрыт. Очень странно, потому что ее двери закрывались только на ночь, чтобы не дуло. Дом у нее был большой, один из самых основательных здесь — каменный, обмазанный изнутри и снаружи глиной, да так, что ничего не трескалось, не обшелушивалось. Комнат, кроме общей кухни с большой печью было три, не считая вместительного чулана и пристройке на улице. Она хранила в ней дрова.

— Это ты, девочка? — она открыла дверь ровно на столько, чтобы вошла голова и повертела ею в проеме.

— Да, это я, а ты чего это закрылась? Неужто замерзла уже?

— Нет, доченька, ты видела сколько бандитов приехало в деревню? Я спрятала всю муку, но они ведь, подлецы, быстро все найдут! — она страшно переживала и боялась.

— Бабушка, это не подлецы, это знакомые Карла, они приехали по нашей просьбе, чтобы охранять наши деревни, — я довела ее до стула и усадила. — Я тебе обещаю, все будет хорошо, и у тебя скоро станет больше работы — хлеб то они тоже едят. Чувствуешь выгоду?

— Нет, не чувствую, девочка…

— Ну, есть что-то, что ты хочешь купить, но у тебя нет на это денег?

— Да, конечно, я очень хочу новые ткани на платья и на передники, сапоги вон совсем износились, да и куртки хорошей на зиму нет — выбегаю за дровами в дырявой шали и обратно домой бегом.

— Вот, а если у тебя будет больше покупателей на хлеб, значит, и денег больше!

— Да разве их тут есть куда потратить?

— А вот завтра с нами поедешь, и с Дином на рынке все купишь, а я заплачу тебе за хлеб, которым ты мужчин кормить будешь заранее.

— Вот это да, а чего это ты за них платить будешь?

— Потому что они на нашу деревню будут работать, чтобы безопасно здесь стало.

— На всю деревню?

— На всю!

— А за хлеб одна платить станешь, так?

— Да, так, — я знала куда она клонит, но пока играла в дурочку. Даже хорошо, что завели такой разговор.

— А эти лентяи не станут платить, да? Ох уж и стыд, и позор на мою голову на старости лет. Живу с лентяями и трусами, которые даже благодарности не ведают, только вот обвиняют и ждут, что им принесут, и на тарелочке дадут, — она очень походила на Бабу Ягу в исполнении Милляра, особенно хорошо получались губы. И это меня умиляло — я ловила глазами каждое ее слово и грелась о них.

— Бабушка, я пришла к тебе по другому вопросу, и хочу, чтобы ты ответила мне честно. Не для того, чтобы угодить мне, а просто по-честному. А лучше — ничего не отвечай, а утром, как поедем с тобой в деревню за тканями, ты мне и ответ дашь.

— Не томи давай, рассказывай свой вопрос, обещаю подумать и ответить сердцем, — старушка была заинтригована, и нетерпеливо мусолила верхнюю губу.

— У тебя большой дом, который нужно топить, нужно покупать дрова. Ты живешь одна. А если мы подселим к тебе на зиму двух женщин и одного мужчину? Добрых и трудолюбивых. Помоложе тебя, но не сильно, — теперь нужно было продолжить, но я боялась.

— А они кто?

— Муж с женой — хорошие люди, это моя кормилица с мужем, а еще одна женщина — не знаю, поедет ли она, но я бы очень хотела, чтобы они у нас в деревне жили. Она знахарка.

— Колдунья? — бабушка вскочила, и словно начала искать иконы, глядя по углам дома, но здесь икон не существовало. Значит, она тоже боится. Ну ладно, не заставлять же ее.

— Бабушка, это не колдовство. Вот ты тоже свои травки собираешь и пьешь — эта от головы, та от ног, а третья и вовсе — для сна. Значит ты колдунья что ли?

— Дак это травки, я ведь внутрь человека не залезаю, а они поют сонной травой и разрезают животы!

— Это врачи, бабушка, они лечат. Внутри мы все одинаковые, и, если знать — что внутри находится, можно научиться лечить это место, — сейчас нужно было оставить ее одну, и я решила уйти. — Все, ты подумай, а мне пора. Завтра не забывай, тесто на раннее время не ставь, ты только к вечеру вернешься с тканями то. Пока к Марене сходишь, она выкройки с тебя снимет, закажешь сразу несколько платьев новых. Ты не переживай — я сама с ней рассчитаюсь, надо заботиться о людях в своей деревне.