Пекарь-некромант 3 (СИ) - Федин Андрей - Страница 5

На время ужина я отправил мастера Потуса в чёрный список, убрал из друзей воображаемой соцсети: делал вид, что перестал призрака и видеть, и слышать. Хотя кое-какие высказывания старого пекаря всё же запоминал, делал пометки в памяти обдумать их позже. Вести со стариком дискуссии у меня сегодня не осталось желания. Да и лень было объяснять ему своё видение ситуации. Тем более что пытался сделать это уже не однажды. Решил, что мастер Потус сам поймёт, чего я добивался; и сделает это уже скоро — когда запущу производство хлеба.

В свой дом на площади Дождей мы вернулись затемно. И сразу же разбежались по комнатам. Клифы облюбовали гостиную, разлеглись там на груде новеньких одеял. Ушла в свою спальню Шиша — пожелала мне на местный манер спокойной ночи. Обозлённый моим невниманием призрак старого пекаря удалился в пекарню (продолжал брюзжать, поминать меня нехорошими словами). Я попытался сегодня лечь спать пораньше: завтрашний день обещал быть насыщенным событиями. Вот только уснуть мне не позволили.

Громкие, наглые, надоедливые удары по входной двери разогнали успевший сгуститься в моей голове туман дремоты. Заставили замолчать мастера Потуса. Разбудили волкодавов (те перестали похрапывать; я услышал их тяжёлые шаги в коридоре). Вынудили меня встать с кровати, одеться. Вставил ноги в холодные сапоги, побрёл к лестнице на первый этаж, зажигая по пути новенькие настенные фонари. Увидел, как выглянула из своей комнаты юная атаманша.

«Кого это там принесло?» — проворчал призрак.

«Надеюсь, это не соседи пришли со мной знакомиться», — мысленно проворчал я.

Почему-то представил сцену из голливудских фильмов, где к новосёлу обязательно являлись жители соседних домов и норовили угостить его пирогом или пирожками.

Добавил, уже спускаясь по лестнице:

«Хотя, с парочкой симпатичных соседок я бы не отказался… побеседовать за чашечкой чая».

«А с двумя здоровенными волосатыми мужиками, етить их, ты, парень, чай попить не хочешь?» — сказал мастер Потус.

«Это не по моей части, старик».

«Ну, тогда эти соседи тебе не понравятся».

Я распахнул дверь. Ощутил на коже дуновение прохладного вечернего ветерка. И понял, что призрак старого пекаря не пошутил, когда описал мне гостей. Те совсем не походили на похотливых соседок — скорее на душегубов. Окинул взглядом бомжеватые наряды застывших у моего порога бородатых мужиков. Отметил, что оба при оружии — ножи, что висели у них на ремнях, не выглядели игрушечными. Погладил по шерсти Барбоса и Надю (клифы принюхивались к незнакомцам).

— Здравствуйте, уважаемые, — сказал я. — Что привело вас ко мне?

Мужчины перестали пялиться на волкодавов, взглянули на меня.

— Где кулинар?

— Я за него.

— Чего?

— Кулинар, кулинар, — сказал я.

Показал гостям кольцо с эмблемой поварской гильдии.

— Я — кулинар. Дальше-то что?

— Тебя хочет видеть Шляпа.

— Замечательно. Что с того?

— Он хочет видеть тебя прямо сейчас, — сказал бородатый. — Поехали.

Мимо меня неторопливо проплывали уличные фонари. Нечастые и не всегда исправные. В домах светились окна: горожане не торопились укладываться спать. Жители столицы явно не привыкли вставать на утреннюю дойку. А потому не спешили с наступлением темноты укладывать головы на подушки. Позволяли себе вечерние прогулки. Голоса многочисленных прохожих временами заглушали топот лошадиных копыт. Цокот подков о камни мостовой эхом отражался от стен, носился по улице. Вливался в какофонию звуков ночной столицы.

Наш экипаж нещадно скрипел, угрожая развалиться на части (этими звуками он напомнил мне о стареньком автомобиле, что был когда-то у моего отца — «Москвич-408»: тот тоже ежесекундно жаловался на жизнь). Коляска подпрыгивала на неровной дороге. Я то и дело ударялся плечом о сидевшего рядом со мной в коляске бородача. Тот не обращал на это внимания. Оставался неподвижным, смотрел вперёд, не мигая, будто каменный истукан. Вот только попахивало от мужика вовсе не камнем — густым перегаром и жаренным луком.

«И зачем ты поехал к энтой Шляпе, парень? — бурчал застывший рядом с возницей призрак старого пекаря. — Неймётся тебе. Так и тянет по бабам, етить их. Всё никак не угомонишься. Делом сейчас надо заниматься. А не искать на жопу приключения».

«Так приключения меня сами находят, — сказал я. — А на счёт баб — кто бы говорил! Это ведь ты разносчицам в декольте заглядывал, когда я беседовал с трактирщиком».

«Никуда я не заглядывал!»

Я не сумел сдержать улыбку.

«Ну конечно. Ты ещё скажи, что проверял у тех пышногрудых девах частоту сердечных сокращений. Видел я, куда ты совал свой нос. Можешь не отнекиваться, старикан».

«А что мне оставалось делать, парень? Не слушать же ваши пьяные бредни, етить их!»

Мне показалось, что призрак обиженно скрестил на груди руки.

«Если бы ты тогда нас послушал, старый, то не говорил бы сейчас ерунду. И знал бы, что Шляпа — к сожалению, не женщина. Во всяком случае, так утверждал трактирщик».

Стая бродячих собак устремилась за нашей коляской, звонким многоголосым лаем подгоняя лошадь. Мохнатые, коротконогие — яркие представители породы столичных дворняг. Мне, привыкшему к виду клифских волкодавов, все эти громкие шавки показались щенками. Вознице пришлось трижды приголубить дворняжек кнутом, прежде чем те растеряли задор и отстали.

«Тогда я тем более не понимаю, зачем понадобилось вытаскивать меня из дома, — сказал призрак. — Мужик энтот твой Шляпа, или баба — энто только его проблема. Я только-только закончил осматривать наши печи, етить их!»

Призрак покачал головой.

«Негодные они. Совсем негодные, етить их! Старые. Грязные. И маленькие. Не влезут туда сорок два каравая. Никак не влезут! Понимаешь, парень? Даже если разложишь их так, как придумал энтот лодырь Полуша».

«Успокойся, старый. Я со всем разберусь. Вот увидишь».

Коляска резко вильнула, разразилась жалобным скрипом. Едва разминулась со встречным экипажем. Я снова врезался в плечо бородатого — тот опять словно не заметил этого. Возницы погрозили друг другу поводьями. Поприветствовали один другого цветастыми ругательствами. Я невольно заслушался. Лексикон столичных жителей явно был побогаче, чем у провинциалов.

«Ну и чего тогда ты на ночь глядя прёшься к этому Шляпе, если он даже не баба?» — спросил мастер Потус.

«Визит вежливости. Себя показать. На него поглядеть».

«На Шляпу, етить его?»

«Да».

«И на кой тебе на него смотреть?»

«Всегда интересно знать, кому будешь отстёгивать десять процентов выручки».

Коляска снова подпрыгнула, наехав колесом на камень — призрак не подпрыгнул вместе с ней.

«Так Шляпа — энто бандит, етить его?»

«Местный вариант вашего Рела Музила, — сказал я. — Берёт с торговцев плату в нашей части города. Криминальный авторитет средней руки, как я понял. Ужасный и беспощадный. Но не женщина. Трактирщик заверил, что мне предстоит платить за крышу именно этому товарищу».

«Ну… тогда ладно, — сказа мастер Потус. — Взглянем на поганца».

Привидение замолчало.

Я порадовался этому событию: в последние дни голос старого пекаря стихал в моей голове не часто.

Но вскоре призрак снова спросил: «И что ему от тебя понадобилось?»

Я пожал плечами.

Сказал:

«Для того чтобы узнать это, мы с тобой, старый, к товарищу Шляпе и едем».

Бородатые привезли меня во вполне респектабельную часть города. Не в трущобы и не в припортовые кварталы, где по моим представлениям обитали бандитские авторитеты. Дома здесь не походили на дворцы. Но выглядели солидными и добротными. Их окна прятались за густыми ветвями невысоких лиственных деревьев. На клумбах пестрели цветы. Пахло травами, а не помоями. Тут едва ли не на каждом шагу светились фонари. По дороге сновали богато украшенные кареты.