Пекарь-некромант 3 (СИ) - Федин Андрей - Страница 49

Завершил покраску очередной палочки. Очередной, но далеко не последней. Печально вздохнул, окинув взглядом фронт работы. Вытер руки о кусок мешковины. Поморщил нос, взглянув на свои разноцветные пальцы — пальцы не большого начальника, а простого работяги.

— Убери своих шавок, пекарь! — проорали внизу. — Иначе я покромсаю их на куски!

Дежавю. Что-то похожее я уже слышал — в Персиле.

Раздался собачий лай, от которого задрожали стёкла на окнах — по голосу узнал Надю.

— Вниз не ходи, — сказал я, — чтобы там ни случилось. Сиди здесь тихо, как мышка. Слышишь меня? И не волнуйся: всё будет хорошо.

— Я поняла, — ответила Шиша.

Потёрла деревянным кончиком кисти окрашенную в жёлтый цвет щёку.

В её глазах увидел отражение окна и своё лицо с изогнутыми в мерзкой ухмылке губами.

— Кулинар! Спускайся!

Выбрался из-за стола.

— Да иду, — произнёс я, — иду…

И прокричал:

— Сейчас спущусь!

Я не обознался: с лестницы увидел, что у порога моего дома действительно топтался бандитский атаман Шляпа. Лицо столичного бандита раскраснелось — должно быть, сказались последствия «слабого живота». Он размахивал тесаком перед мордой преградившей ему путь Надежды; скалил зубы, но походил при этом не на хищника — на большого грызуна. Его бесформенная серая панама чуть съехала на бок, обнажив часть лысины. Маленькие глазки мужчины уставились на меня грозно, злобно и, в то же время, с затаённой обидой.

— Убери собак, пекарь! — прошипел атаман.

Я спустился по ступеням, положил руку на спину Надежды, загородившей вход в дом (собака не оставила гостям надежды протиснуться между ней и дверным косяком — невредимыми она бы их точно не пропустила). Прижался к её тёплому боку — ощутил мощную вибрацию. Пригладил вздыбившуюся собачью шерсть. Надя отреагировала на моё появление взмахом хвоста — сообщила, что рада моему приходу. Но не отвлеклась — продолжила следить за гостями и рычать, демонстрируя бандитам наше гостеприимство.

— Всё хорошо, Надя, — прошептал я. — Молодчина.

Бросил взгляд за спину криминального авторитета. Обнаружил, что Шляпа явился не один — в компании двух усатых громил. Парочка усачей щеголяла пышными шевелюрами, а не панамами — в отличие от своего атамана. Как и их предводитель, бандиты ощетинились ножами: тыкали острыми железками в направлении Босса и Веры, что поджимали их с флангов. Сквозь сжатые зубы цедили ругательства. Которые были моим волкодавам явно не по вкусу: грозный рык клифов становился всё громче.

— Здравствуйте, уважаемый! — сказал я. — Что привело вас ко мне? Неужто решили купить хлеба? Я угадал? Хорошее желание — правильное и понятное. Вот только пекарня пока не работает. К моему великому сожалению. Приходите дней через пять. А лучше — через шесть. Не раньше.

— Убери собак, кулинар! — повторил Шляпа.

— Конечно, конечно, уважаемый. Один момент.

«Действуй, мэтр».

Спутники Шляпы замерли. Будто чему-то сильно удивились. Закатили глаза, уронили на грудь головы. Выронили оружие — ножи звякнули о камни. Следившие за непрошеными гостями клифские волкодавы удивлённо повели ушами, чуть склонили на бок морды. Наблюдали за тем, как бандиты безвольно опустили руки, подогнули колени и, не проронив ни слова, повалились на землю. Мужчины распластались позади своего атамана, уткнувшись лицами в землю и неловко разбросав конечности. Погрузились в навеянный магией глубокий трёхчасовой сон.

Шляпа сместился в сторону. Ловко, будто опытный танцор. Стараясь не выпускать меня и Надю из виду, покосился на своих спутников.

— Что ты с ними сделал, кулинар?

Кончик ножа сместился — теперь он указывал на мою грудь. Я покачал головой, прогоняя воспоминания. Действительно: дежавю.

— Ну почему, чуть что, так сразу — кулинар? — спросил я.

Развёл руками.

— Ребятки, быть может, просто устали, — сказал я. — Набегались на службе — все силы растеряли. Вот и отбросили копыта… то есть, уснули. Такое случается. Разве нет?

На губах бандитского атамана запузырилась слюна. Взгляд мужчины показался мне слегка безумным. Только сейчас я заметил, что глаза Шляпы воспалены от недосыпа; они блестели, как у сумасшедшего или наркомана (от «ингаляций?). Подумал, что после проведённых на горшке суток иного и не могло быть: со «слабым животом» некогда спать, если не хочешь оскандалиться.

— Ты не понимаешь, кому перешёл дорогу, кулинар, — прошипел Шляпа.

— Это вы не понимаете, что творите, уважаемый, — ответил я.

— Ты вспомнишь свои слова…

— Непременно. У меня хорошая память.

Лезвие ножа, что смотрело теперь мне в живот, задрожало.

— Я сгноблю тебя в своём подвале, пекарь. Сломаю тебе руки и ноги. Отрежу тебе уши, заставлю их сожрать. А потом…

«Опять то же самое, — подумал я. — В этом мире у бандитов есть методичка с угрозами?»

— Зачем вы пришли? — перебил я. — Чего вы от меня хотите, уважаемый?

Шляпа показал мне левую руку (на которой ещё остались целых четыре пальца!). Снова оскалился. Уронил себе на грудь пару капель слюны.

— Вытащи из меня эту гадость, пекарь! — проревел он. — Вытащи её сейчас же. Или я… или я!..

— Да, да, сгнобите меня в подвале. Помню. Боюсь.

С ближайших деревьев взлетели стайки испуганных птиц.

— Ладно, входите, раз пришли, — сказал я. — Поговорим в доме. У меня к вам тоже есть пара вопросов.

Я велел клифам впустить бандитского атамана в дом.

— Проходите в торговый зал, уважаемый. Это вон туда: дальше по коридору. Видите дверь? А наверху у меня не прибрано. Простите, но я не готовился встречать гостей.

Криминальный авторитет зашагал в указанном мной направлении, так и не зачехлив тесак. Настороженно озирался, будто боялся угодить в засаду. Я последовал было за ним, но вдруг услышал за спиной журчание водной струи. Остановился, обернулся. Отыскал взглядом источник звука — то Надя присела над лежавшим в шаге от порога бандитом. Одежда на груди бесчувственного мужчины стремительно темнела от влаги.

Я покачал головой: Надежда снова не обошлась без дурацкой проказы. Взглянул на Барбоса. Хотел призвать того проследить за порядком. Но пёс отвернул морду: показывал, что высматривал в ближайших кустах врагов, не замечал выходку подруги. Явный сговор с целью дискредитации моего гостеприимства. Я махнул рукой. Подумал: «А кто сказал, что я гостеприимный?» И поступил подобно Барбосу: оставил поступок Нади без внимания.

Я взглянул на свои разноцветные пальцы — вздохнул. Неподобающий вид для владельца преуспевающего предприятия. А ведь мне не один день придётся ходить разукрашенным. Провожусь с артефактами еще как минимум сутки. Хоть из дома не выходи.

Жестом показал клифам, что обойдусь без их помощи. Кивнул в сторону лестницы — попросил Босса присмотреть за Шишей. Вере и Наде велел сторожить вход, присматривать за спящими усачами. Сам — поспешил за бандитским атаманом. Пока тот не разгромил магазин.

Шляпа и словом не обмолвился о шикарном интерьере торгового зала. Будто не заметил ни необычных новеньких витрин, ни ярких полосатых стен, ни больших по местным меркам окон. Он метался по магазину, заглядывал во все углы, будто гонялся за галлюцинациями. То и дело кромсал воздух тесаком.

Атаман что-то бормотал себе под нос, ронял на пол слюну. Потеря пальцев, бессонная ночь (или не одна?), «слабый живот» и «ингаляции» плохо сказались на самочувствии бандитского атамана. Или же в такое состояние криминального авторитета привели мысли о симбиозе с мохнатым трупным глистом?

Бандит завершил осмотр помещения, замер между колонами. Плотно сжал губы. Помахивал тесаком. Наблюдал за тем, как я не спеша зажигал над прилавком фонарь. Тот загорелся, яркими точками отразился и в глазах столичного атамана, и в оконных стёклах — создал в зале почти новогоднюю атмосферу.