Сделка с чудовищем. Наследник (СИ) - Ильина Настя - Страница 17

Смотрю на Али, сидящего на кровати со скрещёнными по-турецки ногами. Братец ехидно улыбается, глядя на меня, делает затяжку кальянной смеси и медленно выдыхает дым. Глаза брата бегают: видно, что он находится под какими-то препаратами, кроме этой, обволакивающей лёгкие дряни.

Есть ли смысл общаться с человеком, который находится под действием запрещённых препаратов?

Скорее всего, нет.

Можно просто вызвать полицию и определить Али туда на суток пятнадцать, а когда всё выветриться из его больного мозга, то поговорить уже по-мужски.

Несколько охранников, преданных шавок моего брата, выступают вперёд. Они напряжённо глядят на меня, словно ждут команду «фас», но я их не боюсь. Во-первых, я надел бронежилет. Конечно, он не спасёт, если стрелять решат в голову, но обычно они не так умны, а мой брат слишком жесток и решит бить сначала по болевым точкам, чтобы насладиться моей гибелью.

Скорее всего.

Али точно не удовлетворит моя смерть: она жаждет наблюдать за моими мучениями, как его почивший посыльный наблюдал за муками Анны. Есть люди, которым чужая боль доставляет удовольствие, и такие люди омерзительны мне.

— Саид, я даже не сомневался, что ты примчишься сюда, — мерзко хихикает Али. — Лейла потрудилась на славу. Следует поблагодарить эту девочку. Она большая умница. Ей бы светило прекрасное будущее, если бы она решила играть в фильмах… Тебе так не кажется? Мне повезло с людьми, работающими на меня, правда, брат?

— Я тебе не брат, — рычу я сквозь зубы. — Я пришёл сюда не для того, чтобы спасти обиженную и обездоленную Лейлу. Ты ошибся, Али! Я явился сюда для того, чтобы покончить со всем этим фарсом. Мне надоел спектакль, который ты затеял. Твои детские игры слишком затянулись, и я хочу понять, какого дьявола ты пытаешься добиться от меня? У меня нет ничего твоего, я даже за брата тебя не считаю и не претендую на наследство отца. Какого чёрта ты отравляешь мою жизнь? Что я тебе сделал, что ты не можешь просто отпустить меня и живёшь одной только местью? Когда я перешёл тебе дорогу? Только говори мне правду и не увиливай. Я хочу знать всё прямо сейчас.

Я не уверен, что Али тут же развяжет язык и начнёт делиться со мной своими мыслями, но он может хотя бы подтолкнуть меня, намекнуть, кто именно стал его подельником.

— Я думал, что наш разговор будет складываться несколько иным образом, — хохоток вновь слетает с губ Али. Брат щурится, а потом недоумённо почёсывает затылок.

— Мне плевать, что ты там думал. Мне нужна правда, и я никуда не уйду, пока не получу ответы на все свои вопросы.

— Ты слишком нудный, Саид… — фыркает Али. — Признаться честно, меня это расстраивает. Я придумал немало вариантов развития событий, но ни в одном из них не было вот такого наглого вторжения на мою территорию с требованиями раскрыться здесь и сейчас. Ты удивил меня, брат.

— Говори со мной по-мужски, Али, а не как тряпка какая-то. Отвечай на мои вопросы, а если нечего ответить, то просто исчезни из моей жизни.

— Хочешь поговорить по-мужски? — Али чуть вздёргивает подбородок. — Ну давай поговорим по-мужски, братец… — Возьми пистолет и убей одного из моих охранников… Любого, кто не понравился тебе. Сделай это, и тогда… Возможно, я поверю в то, что ты готов к разговорам по-мужски. Если боишься и не способен сделать это, просто смирись с тем, что родился не в том теле.

Я достаю из кармана ствол и навожу его на одного из охранников. Мужчины стоят, не дёрнувшись: они не посмеют сделать что-то без приказа моего братца. Почему они всё это терпят? Почему ещё никому не пришло в голову просто избавиться от него? Они таскаются за Али как собачонки и делают то, что нравится моему братцу… Даже сейчас стоят и ждут моих действий. Вижу, что тот, на кого наведён ствол, уже изрядно взмок, но не решается даже просто пошевелиться. Просто стоит и трясётся под дулом. Ему страшно, потому что я могу отнять его жизнь… Но Али ещё страшнее, чтобы пойти против его воли… И я лишь сильнее убеждаюсь, что за моим братцем стоит кто-то ещё. Слишком страшный, значимый для них.

Перевожу ствол на своего брата и некоторое время просто смотрю на него, впитывая все его страхи.

— Кто за всем этим стоит, Али? Кто заставляет тебя всё это делать? Можешь не говорить, что ненависть движет тобой, потому что это не так. Отвечай!

Палец нажимает на спусковой крючок, но не до конца.

Я хочу испугать Али, но в его взгляде не вижу ничего кроме азарта.

Он не верит, что я выстрелю, поэтому и не говорит…

Стреляю в стену над его головой. Пуля пролетает в паре сантиметров, но Али всего лишь вздрагивает, словно произошло что-то само собой разумеющееся и истерически хохочет.

— Ты слабак, Саид! Всегда был слабаком, но я, в отличие от тебя, не такой… — зловеще поглядывает на меня тот, кого я зря называл своим братом раньше…

Я продолжаю смотреть на своего безумного братца, на губах которого становится слишком выраженным звериный оскал. Али улыбается, но напоминает совсем не человека, скорее монстра.

— Ты слабак, который не достоин носить нашу фамилию. Тебе на самом деле интересно, почему я так сильно захотел избавиться от тебя? Что же… Я скажу тебе, Саид. Ты ведь знаешь, что твоя мать, точнее любовь к ней сделала нашего отца пятном, он стал позором для своей семьи, но он не отказался от своей одержимости и женился на той, что была не достойна…

Я стискиваю зубы.

Кто должен решать — достойна она или нет?

Уж точно не мой братец.

Если отец на самом деле любил мать, то они оба были достойны этой любви. Впрочем, после её смерти он довольно скоро позволил склонить себя на сторону семьи и постарался избавиться от всех воспоминаний о женщине, которая любила его всем своим сердцем. Он не избавился только от меня. Всю свою жизнь я служил ему напоминанием и, вероятно, добавлял позора на его седую голову…

Отец мог отречься от меня и изгнать, но он не сделал этого.

Скорее всего, именно по этой причине мой братец и злится, но повлиять на решения отца или оспорить их он не может.

— Ты ведь знаешь, что сейчас наш дядюшка — глава семьи, но он должен будет передать правление нашим кланом и заботу о нём кому-то другому, тому, кто будет достоин этого… Понимаешь, о чём я говорю, братец? У нашего дяди нет сыновей, а передавать дела мужьям своих дочерей он не хочет, поэтому он выдвинул мне предложение… Довольно заманчивое, и я согласился с ним, не сразу, но согласился. Конечно, я долгое время думал, пытался понять — нужно ли оно мне… Несмотря на то, что ты всегда был лучшим для отца, я всё равно любил тебя. Я хотел стать таким же как ты, чтобы отец гордился мной точно так же, но потом ты привёз в дом недостойную. Именно когда твоя избранница появилась в нашем доме впервые, я понял, что ошибался. Я не хотел стать таким как ты. Я решил, что переплюну тебя, и тогда отец точно будет гордиться мною… Именно в тот момент я согласился на предложение дяди. Я должен были избавиться от тебя и доказать, что справлюсь с управлением нашим кланом и сохраню семейные традиции.

Мне становится смешно…

Эта повёрнутость на семейных кланах пошла у нас откуда-то из далёкого прошлого. Уже многие жили в современном обществе, пусть и соблюдали большинство традиций и устоёв, но ни о каких кланах не было речи, а наша семья старалась сберечь эту привычку. В прошлом многим приходилось объединяться в условные кланы, чтобы как-то выживать и выстоять против врагов, но это осталось в прошлом.

Теперь я понимаю за чьей спиной прячется мой братец, вот только он сильно ошибся, доверившись дяде… Возможно, тому и удалось подсадить Али на запрещённые препараты, убедив в том, чего нет на самом деле, но отец всегда оставался в центре. Даже после женитьбы на маме родители не изгнали его… Дядя боится моего отца, потому что он старше. Он видит в нём угрозу, поэтому решил разрушить нашу семью изнутри, но у него ничего не получится.

— Ты несёшь бред, Али… Дядя не сможет передать тебе правление каким-то тайным кланом, потому что у него ничего нет. Он сам зависит от нашего отца, живёт за его счёт, если ты не знал… Наш дядя совсем не тот человек, у которого следует набираться опыта, с которого следует брать пример: он жалкий паразит, пользующийся нашим отцом. Просто опомнись, брат. Ещё не всё потеряно, и мы можем продолжить общаться, как нормальные люди.