Темный орден (СИ) - Хай Алекс - Страница 48

Стоп.

В прошлый раз работала девушка, завербованная Захарией в Изваре. И она точно не была одна. Все они служили Лазарю и его тайной организации. Поначалу я думал, что это была охота на меня, своего рода месть за вмешательство в его дела. Лазарь убедился, что я больше не был его союзником, но и не мог ничего рассказать, поскольку ничегошеньки не помнил о предыдущих деяниях Володи Оболенского.

Желай Лазарь просто от меня избавиться, полагаю, он бы нашел способ сделать это изящнее. Например, все же попытался бы промыть мне мозги и поставить на службу своей организации. Хотя не исключено, что прежнему Володе тоже могли их промыть.

Но что если я не до конца спутал Лазарю карты? И что если игра действительно велась на куда более высоком уровне? Я лишь оказался досадной помехой, но ведь и метили-то не в меня…

Что если вся эта интрига с разорением Оболенских и лишением влияния на самом деле была нужна даже не Долгоруким, а Лазарю? Долгорукие и дядюшка, разумеется, получили бы свое — Владимир Николавич стал бы главой рода Оболенских, отхватил бы денег и недвижимости в столице… Но если предположить, что он был человеком Лазаря, что ж, это открывало для озлобленного колдуна совершенно иные возможности.

И я был уверен, что таких Владимиров Николаевичей у Лазаря в обойме было несколько. А уж вариантов, как использовать столь влиятельных и богатых марионеток, можно было придумать сотни.

— Допустим, вы правы, и осталось две недели до некого важного события, — наконец сказал я Друзилле. — Что думаете делать?

— А ты бы что сделал, Володя?

Хороший вопрос.

— В первую очередь обеспечил бы надежную охрану семье, — даже не задумываясь, ответил я. — И для надежности даже увез бы всех подальше. Если потребуется, влез бы князю в голову, как вы умеете, для пущей убедительности. Словом, обезопасил бы главную ценность — людей. Без подписи князя ни один актив не передать. Разве что только поверенные могут это сделать, но я бы отозвал у них разрешения на проведение сделок и заморозил все активности на месяц, пока ситуация не прояснится. Разумеется, все это нужно проделать осторожно и тихо.

Друзилла одобрительно кивнула.

— Здраво. А еще?

— Поискал бы способ потрясти Долгоруких. В идеале, конечно, натравить на них государевых ищеек, но у меня складывается впечатление, что это не будет эффективно.

— Почему?

— Потому что вы рассказали о происходящем мне, и я уверен, что к князю вы еще не ездили, — ответил я. — Если это так, то предположу, что ваш источник информации либо ненадежен, либо скомпрометирован. Иначе у вас были бы основания обвинить племянника официально или хотя бы дать князю возможность это сделать. Но вы, очевидно, не уверены в успехе официального обвинения. Потому что люди продаются и покупаются. За Долгорукими может стоять некто влиятельный, — я чуть было не сболтнул о Лазаре, но решил пока что держать догадки при себе. — А раз так, то доверять никому нельзя. Опираться нужно только на свои силы.

Старуха откинулась на спинку стула, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.

— Чтож, мой мальчик, переселение душ явно пошло тебе на пользу, — слабо улыбнулась она. — По крайней мере, соображаешь ты куда лучше моего прежнего внучатого племянника. Мы организуем все изящно и красиво. Я придумала, что можно сделать. Это несколько осложнит нашу основную задачу, но особых проблем не создаст.

Я остановился возле камина и обернулся к Приме.

— Что вы предлагаете?

— Сегодня я нанесу визит князю. Как ты уже сказал, я умею убеждать. После нашего разговора семья отправится в дальнюю резиденцию. У меня есть несколько частных лиц, которые смогут приютить семью с небольшой свитой.

— Согласен. Уезжать в одно из собственных имений небезопасно. Там будут искать прежде всего.

— Именно. Один старинный почитатель моих услуг имеет небольшую усадьбу в Лужском уезде. Он мой большой должник и не откажет в гостеприимстве.

Я кивнул.

— Нужна надежная охрана.

— Разумеется. Я отправлю часть своей свиты.

— И Луция, — добавил я. — Я ему доверяю.

— Хорошо. Но Луцию придется вернуться в Петербург, чтобы присутствовать на Общем собрании. К слову о собрании… — Друзилла улыбнулась. — Все будет организовано так, что выборы нового Совета состоятся в день проведения бала у Долгоруких. Это будет твой бенефис, Володя. План красивый и изящный.

Я хорошо запомнил эту дату — вторник, тридцатое августа. Предпоследний день календарного лета.

Осень уже дышала в затылки горожанам, заставляя сменить летние ситцевые платья на наряды из плотной ткани. Ветер стал холодным, дул с востока, с Ладоги. Одна радость — дождя не было.

Впрочем, мне было все равно. В этот день я не собирался особо перемещаться по городу.

Тьма дала срок до зимнего солнцестояния, но все должно было решиться сегодня, в предпоследний день лета. Я даже нашел в этом особый символизм — ведь в допетровские времена Новый год отмечался с первого сентября. Что ж, приурочим свершения к знаковой дате.

— Погодите, почтенный брат, — подал голос Дионисий. — Позвольте мне помочь вам облачиться. Все-таки событие важное. Ваше первое Общее собрание…

Я чуть отступил от зеркала к центру комнаты, давая слуге возможность поколдовать над моей одеждой. Почему-то Дионисий получал от этого самое настоящее удовольствие, словно ему действительно нравилось тратить молодость на служение другим людям. Расправляя складки ткани, доводя узел моего галстука до совершенной симметрии и подбирая подходящие запонки, он казался абсолютно счастливым.

— Спасибо, Дионисий. Что бы я без тебя делал?

— Полагаю, отправились бы на Собрание в мятой сорочке, — улыбнулся юноша. — К слову, я подготовил вашу обувь.

Он помог мне зашнуровать ботинки, и, когда я выпрямился, чтобы еще раз взглянуть на себя в зеркале, Дионисий выглянул из-за моей спины.

— Должен сказать, принятие силы вас изменило, — сказал он. — Ваше отражение стало немного иным, вы не замечали?

Я внимательнее всмотрелся в зеркало. Сперва не понял, о чем говорил слуга, но затем застыл, пораженный осознанием. Теперь я казался старше, хотя поначалу списывал это на то, что черный цвет всегда прибавлял пару лет. Но дело было не в этом. Черты моего лица действительно немного исказились. Самую малость, но… как будто начала проступать моя настоящая, исконная внешность из прошлого мира.

Комплекция осталась той же, «оболенской», да и плечи не усохли. Но именно лицо приобрело прежние очертания: глаза стали чуть больше и стали зеленее. Я унаследовал этот цвет от отца, повезло с генами. Нос и подбородок немного заострились, да и волосы, казалось, потемнели на пару тонов. Это, вероятно, не бросалось в глаза тем, кто видел меня каждый день, но наверняка семья или Ленка заметили бы изменения.

— Действительно, — отозвался я. — Мне кажется, стало даже лучше.

Дионисий улыбнулся еще шире.

— Несомненно. Теперь вы выглядите солиднее, господин.

Что это было?

«Если ты формально больше не Оболенский, то почему бы не позволить себе немного измениться?» — усмехнулась Тьма. — «Считай это моим небольшим подарком. Прежний Хрусталев, только лучше».

Я чувствовал, что эта сила тоже предвкушала грядущее. Даже этот мелодичный женский голос, которым она со мной разговаривала, сегодня звучал немного кокетливо, словно в нем искрились и прыгали пузырьки шампанского. Тьма предвкушала триумф и долгожданное освобождение и потому одаривала меня, чтобы я не сорвался с крючка.

Впрочем, желания ерепениться у меня не было. Я прекрасно осознавал, что делал. И я приготовил для гостей высококлассное представление.

— Четверть часа до начала сбора, — напомнил Дионисий.

— Да, спасибо. Дай мне пять минут, я должен кое-что подготовить.

На самом деле почти все уже было подготовлено — у нас с Друзиллой было время отточить план и продумать детали. И мне самому не терпелось увидеть, что из этого получится.