Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых - Райс Энн - Страница 69

«Где Арман?» – в отчаянии крикнул я.

«Она хотела убить меня, Луи. Она сделала это, она, а не ты! Она должна умереть! – Голос Лестата срывался. – Уберите этот ящик, Луи возвращается ко мне!» Он повернулся к Сантьяго.

Но тот лишь рассмеялся в ответ. Его смех подхватили Селеста и все остальные.

«Вы же обещали мне», – сказал им Лестат.

«Я тебе ничего не обещал», – ответил Сантьяго.

«Они одурачили тебя, – сказал я Лестату. Они уже открыли крышку. – Обвели вокруг пальца! Ты должен найти Армана, он здесь главный».

Но он, казалось, не понимал моих слов.

Я плохо помню, что было дальше. Я отчаянно отбивался, кричал, что Арман этого не допустит, чтоб они не смели прикасаться к Клодии. Меня положили в гроб. Я отчаянно сопротивлялся, стараясь не думать про страшные крики Мадлен; боялся, что вот-вот услышу крик Клодии. Помню, я привстал, из последних сил задержал на мгновение тяжелую крышку, но вот она опустилась, заскрежетали ключи, я понял, что замки заперты. Я вдруг вспомнил насмешливую улыбку Лестата, его слова из прошлого: «Голодный ребенок – это ужасно, но голодный вампир – еще хуже. Ее крики услышали бы в самом Париже». Это было так давно, в том ушедшем безмятежном мире, где мы так часто ссорились друг с другом. Мое тело обмякло в душном ящике, но я повторил себе: «Арман этого не допустит. Он все равно нас найдет».

Я услышал скрип башмаков, гроб покачнулся, значит его подняли с пола. Я уперся руками в стенки и закрыл глаза, стараясь привести мысли в порядок, и первым делом запретил себе двигаться или нащупывать крышку. На лестнице гроб накренился, я прислушался. Крики Мадлен были уже едва различимы, мне показалось, что она зовет Клодию, точно та могла нам помочь.

«Зови Армана, – мысленно просил я. – Он уже должен вернуться домой».

Только мысль об ужасном унижении услышать собственный голос, запертый внутри проклятого ящика, заставила меня сдержать крик.

Но вдруг меня посетила страшная догадка: что, если он вообще не придет? Может, у него есть другой гроб в каком-нибудь отдаленном особняке и он останется там?.. Я бешено заколотил в дубовые доски гроба, попытался перевернуться, чтобы надавить на крышку спиной, но не смог, в гробу было слишком тесно. Обливаясь холодным потом, я бессильно уронил голову.

Крики Мадлен затихли вдали, я слышал только мерные шаги и собственное дыхание.

«Значит, он будет завтра. Завтра им придется все рассказать ему, и он найдет нас и выпустит на свободу». Гроб резко качнулся, волна свежей прохлады проникла даже в душный, запертый ящик. Я почувствовал запах воды и сырой земли. Гроб небрежно бросили на землю, и удар болью отозвался в моем измученном теле. Я осторожно потер локти, стараясь не прикасаться к крышке, чтобы не вспоминать об истинных размерах моей темницы, скрытых спасительной темнотой.

Я думал, что теперь они оставят меня. Но они не ушли. Вдруг я почувствовал новый, незнакомый мне, сырой запах. Затаив дыхание, прислушался и в ту же секунду все понял: это запах цемента, они замуровывают меня кирпичами. Медленно я провел ладонью по лицу, вытирая пот со лба.

«Это ничего», – успокаивал я себя. С каждой секундой в этом ящике становилось все теснее, точно мои плечи делались шире и шире. «Завтра ночью он придет, а до тех пор я буду лежать здесь, как в собственном гробу. Это расплата за все мои ночи».

Так я говорил себе, но мои глаза наполнились слезами, и я снова ударил в крышку гроба. Я представил себе завтрашнюю ночь и все будущие ночи, а чтобы отвлечься от безумных мыслей, подумал о Клодии. Только бы еще хоть раз меня обняли ее руки, только бы хоть на мгновение увидеть ее округлые щечки и длинные, трепещущие ресницы, почувствовать нежное прикосновение губ. Тело одеревенело от усталости, но я из последних сил пинал ногами доски и царапал их ногтями. Вскоре снаружи все стихло, замер вдали звук приглушенных шагов. Я кричал, звал ее: «Клодия!», пока шею не свело от отчаянных и бессмысленных метаний и сон медленно, подобно ледяному потоку, не сковал мои члены. Я пытался позвать Армана, не думая о том, что это глупо и бесполезно: этот мертвый сон не мог обойти стороной и его, он уже спит где-нибудь и не может меня услышать. Последним усилием я надавил на крышку, но в глазах потемнело, силы оставили меня, и я провалился в небытие.

– Меня разбудил голос, далекий, отчетливый. Он называл мое имя. Я открыл глаза и не мог понять, где нахожусь.

«Наверное, это страшный сон, – подумал я, – сейчас я проснусь, и все кончится».

Потерев глаза, я нащупал рукой крышку гроба и сразу все вспомнил. И в ту же секунду с величайшей радостью узнал голос. Арман звал меня. Мой крик ударился о стенки гроба, и я едва не оглох. В страхе я подумал, что он тщетно ищет меня, что он меня не услышит. Но его голос приближался, он говорил, чтобы я ничего не боялся. Раздался громкий шум, треск и грохот обваливающихся кирпичей, они стучали по крышке гроба. Арман снял их один за другим и руками сорвал замки.

Тяжелые дубовые доски заскрипели, и блеснул луч света. Я глубоко вдохнул и вытер пот со лба. Крышка отвалилась, и на секунду мне показалось, что я ослеп. Я сел и закрыл лицо ладонями.

«Торопись, – сказал Арман. – И ни звука».

«Куда мы идем?» – спросил я.

За пробитой Арманом дырой в кирпичной кладке я увидел длинный пустой коридор и двери, замурованные кирпичами. Мое воображение мгновенно нарисовало ужасающую картину скрывающихся за ними гробов, в которых голодали и заживо гнили вампиры, осужденные на мучительную смерть своими собратьями. Арман тянул меня за собой, не давая опомниться, он повторял: «Ни звука». Мы прокрались вдоль коридора, Арман остановился перед дубовой дверью и потушил лампу. На мгновение все вокруг покрыла непроницаемая тьма, но потом я увидел узкую полоску света под дверью. Арман отворил ее так осторожно, что петли даже не скрипнули, и мы очутились в длинном проходе, ведущем к его келье. Я старался не отставать от него. И вдруг мне открылась страшная правда: он спасал меня, и только. Я попытался остановить его, но он еще сильнее потянул меня за собой. Мы выбрались наружу через потайной выход, и я наконец заставил его остановиться. Он посмотрел на меня и покачал головой.

«Я не могу спасти ее!» – сказал он.

«Неужели ты думаешь, что я могу уйти без нее! Они заперли ее там! – Ужас охватил меня. – Арман, ты должен ее спасти! У тебя нет выбора!»

«Зачем ты так говоришь? – ответил он. – Пойми наконец: у меня нет никакой власти. Они восстанут против меня, и ничто их не остановит. Я не могу ее спасти. И не хочу подвергать тебя бессмысленному риску. Тебе нельзя возвращаться туда».

Наверное, он был прав, но я не хотел ему верить. Мне не на кого было надеяться, кроме Армана, но я ничего не боялся. Знал только одно: я должен спасти Клодию или погибнуть. Речь не шла о смелости или трусости: просто я должен был это сделать, вот и все. И я знал в глубине души: Арман не станет меня останавливать. Он пойдет со мной.

И оказался прав. Я повернулся и шагнул в коридор, и он пошел следом. Мы молча направились к лестнице, ведущей в зал. Я слышал голоса вампиров, грохот экипажей, шум театра над головой. Я взбежал вверх по лестнице. Селеста стояла в дверях зала с театральной маской в руках. Она смотрела прямо на меня, но как будто мимо, спокойно и безразлично.

Я думал, что она поднимет тревогу, бросится на меня. Но она молча отступила назад, за дверью грациозно покружилась, глядя на свои взметнувшиеся юбки; покачивая бедрами, вышла на середину зала, подняла маску, спрятала лицо за белым черепом и тихо сказала: «Лестат! Твой друг Луи пришел и зовет тебя. Поторопись, Лестат!»

Она опустила маску, и откуда-то в ответ на ее слова прожурчал тихий смех. Я вошел в зал: там собралось все общество. Одни сидели по углам и вдоль стен, молча предаваясь своим мыслям, другие тихо переговаривались. В одном из кресел я увидел сгорбленную фигуру Лестата. Он увидел меня и отвернулся. Он что-то сжимал в руках, но в полумраке я не мог разглядеть что. Я подошел поближе. Он медленно поднял глаза, спутанные светлые волосы падали ему на лоб. Он смотрел на меня со страхом. Потом перевел взгляд на Армана. Тот неторопливо твердыми шагами двинулся вперед по залу, и вампиры расступались перед ним, ловили каждое его движение. Селеста поклонилась и приветствовала его словами: «Здравствуйте, монсеньор».