О-3-18 (СИ) - "Flora Macer" - Страница 61

— Не смей.

— Что «не сметь»?

— Не говори по-французски.

— Pardon?

— Je t’emmerde!

В целях цензуры перевод опускается. Шайль просто выругалась. Немного некрасиво.

Улицы О-1 такие красивые… пышные. Днем возникает чувство, что само солнце светит на них как-то иначе. Окрашивает все золотом, создает приятную рыжую дымку, уподобляя район миражу. За стенами все гниет, кровоточит и гибнет — но тут жизнь полна свободы. Шайль стоит под цветущим деревом. Курит, притоптывая на месте. Смотрит на здание отеля «Премиум». Раздраженно стряхивает дым и пепел. Малявка задерживается. Но что главное, детективу совершенно не нравится стоящий рядом.

— Может, уже свалишь? — шепчет Шайль.

Она не хочет говорить громко, потому что тогда прохожие примут девушку за умалишенную.

— Куда? — безразлично спрашивает Мэйсер.

— Куда-то. Туда, откуда вылез.

— Моя мать давно мертва, я не могу в нее вернуться, — следователь стряхивает пепел.

Звон колец раздражает. Шайль слышит их уже третий раз за то время, что парень курит.

— Почему я не могу увидеть твое лицо?

— Не знаю, — человек пожимает плечами. — А должна? Его лицо ты тоже не видишь.

Боблин Кузнецов бегает по улице, собирая разлетевшиеся от ветра заметки. Что-то кричит о том, что «не может работать при такой погоде» и «Мэйсер, проклятый засранец, помогите-мне-собрать-это-в-кучу».

Шайль с тяжелым вздохом втаптывает окурок в землю.

— Девушка, здесь нельзя мусорить. Там урна.

Детектив раздраженно дергает щекой, но ничего не говорит. Прохожая, сделавшая замечание, стоит до тех пор, пока Шайль не поднимает окурок и не кидает его в урну. Только после этого женщина сизволила пойти прочь.

— Проклятый район, бесит. В Освобождении…

— Всем плевать на город, — Мэйсер массирующими движениями выдавливает уголек из окурка и кидает опустевший бычок в урну. — О-1 живет по своим правилам. Так было всегда. И ты это знаешь.

— Откуда мне это знать? Я тут почти что в первый раз, — Шайль опирается на ствол дерева и засовывает руки в карманы куртки.

— Уверена? — Мэйсер обращает пустое лицо к детективу.

Пусть глаза его не видны, девушка уверена, что следователь смотрит прямо на нее.

— Уверена.

— Хорошо. Твое право, — человек засовывает руку в карман куртки и поворачивается к боблину. — Все собрали, друг? Пойдемте. У нас много работы.

— Ужасно много! — трясет головой Кузнецов. — До сих пор нет ни одной зацепки… столько убийств… пытки… и ничего! Ничего, Мэйсер! Убийца словно скрыт в другом мире… В астральном мире.

— Не переживайте, коллега. Нет никакого астрального мира, рано или поздно убийца ошибется. Тогда-то мы его и прищучим, — Мэйсер ласково похлопывает боблина по плечу и тянет прочь. — Удачи, Шайль.

Детектив не отвечает, угрюмо глядит себе под ноги и думает. Болезнь шибанула по районам Освобождения, волколюды готовят переворот… все просто. Разгадка простая. Но должна быть еще проще. Что-то детектив упускает.

— Шайль! — Надин торопливо выбегает из здания отеля. — Я готова, пойдем.

— Наконец-то, — девушка закатывает глаза. — Дождалась свиста на горе…

***

Квартира информатора находится в одной из немногих жилых многоэтажек. Судя по размеру здания и единственному подъезду в нем — каждое жилище размером в несколько апартаментов О-3.

— Этот адрес тебе дал Гэни? — уточняет Шайль, докуривая сигарету и глядя на окна.

В одном из них стоит кто-то. Женщина. Тоже курит. Детектив переводит взгляд на Надин.

— Да. Но…

— Не уверена в чем-то?

— Не знаю, — девчонка качает головой. — Я не думаю, что нас там ждут.

— Скорее всего не ждут. Городу каюк, в такое время гостям не рады, — Шайль бросает окурок на землю. — Но надо идти.

— Подожди! — Надин хватается за плечо подруги.

— О великая луна, ты серьезно? Ты шла в О-1 только ради того, чтобы в последний момент задрейфить?

— Дело не в этом. Мы пойдем. Просто знай, что информатор очень странный… и… я написала стих.

— «Стих»? Про странность информатора? — Шайль хмыкает, наблюдая, как Надин просовывает руку под курточку, чтобы достать из внутреннего кармана что-то.

— Про… свои чувства. Я не очень хорошо пишу стихи. Но почитай, пожалуйста.

Сложенный вчетверо листок вкладывают в руку Шайль. Детектив вздыхает, качнувшись на пятках кроссовок, раскрывает бумажку.

— Это не может подождать?

— Нет, прочитай сейчас.

— Чего ты так боишься? — Шайль не торопится вчитываться в стих.

— В прошлый раз меня почти убили, — хмыкает Надин, выдавливая из себя странную улыбку.

Вымученную? Детективу это не нравится.

— Ты говорила, что по носу тебя никто не щелкал.

— А если бы я сказала, что мне приставили к голове пистолет — ты бы с радостью пришла сюда?

— Я бы подготовилась. Хотя бы морально, — Шайль хмурится. — Что-то еще надо знать?

— Нет. Только то, что я правда тебя люблю. И мне правда сейчас страшновато. Но…

— Но ты хочешь, потому что мечтаешь стать зверем. Да?

— Ну да. А ты не хочешь?

— Да плевать мне… — вздыхает Шайль, вчитываясь в стих.

«Я пустая флейта

В мире без отверстий,

Воздуха и слуха.

Мне не хватит духу

Освободить всех шершней

Застрявших во мне где-то.

Подскажи мне путь,

Любимая без сердца!

Открой мне мир мечты,

В котором ты

Незапертая дверца,

А я — не злая ртуть.

Во мне лишь кровь отца,

Мать растворилась без следа,

Умерев в болезнях человека.

Мне не хватит даже века,

Докопаться вновь туда —

В историю без грустного конца».

Шайль несколько раз перечитывает стих. Она не сильна в рифмах, ритме и прочих нужных вещах, про которые слышала от Кузо. Поэтому просто следит за словами, пытаясь правильно понять образы.

— «Любимая без сердца»? Ты про меня, что ли? — Шайль приподнимает бровь, прекращая читать.

— Нет, х-ха… про другую свою девушку… — нервно мотает головой Надин. — Конечно про тебя.

— Мило. А что за «шершни внутри»? Ты чем-то больна?

Девчонка понимает, что легче просто кивнуть, чем объяснять, почему вместо обычных «бабочек», популярного образа среди романтиков всех возрастов, написано про «шершней».

— Ладно, — Шайль складывает листок и протягивает его Надин. — Если ты в отеле задержалась из-за этого, то я рада, что не зря ждала тебя.

— Правда? — Надин воспринимает это как комплимент, но не торопится принимать стих обратно.

— Ёркское да! — детектив улыбается и нетерпеливо дергает рукой. — Забирай.

— Не-а. Пусть с тобой будет. Мой подарок на твой день рождения.

— Ты его не застала.

— Теперь будем считать, что застала, — Надин торопливо идет к подъезду. — Догоняй!

Шайль с тихим рыком пихает листочек в карман штанов и расслабленной трусцой догоняет напарницу.

Время разобраться.

***

Надин говорила, что телохранитель информатора «обычный»? Так вот. Волколюд… огромный. Даже в цивилизованном мире все воспринимают друг друга не только через слова и поступки. Зачастую в разговоре решающей становится так называемая аура — смесь физической силы, манеры держаться и твердости характера. Этот волколюд был выдающимся. Шайль не по себе даже от того, что она просто стоит в шаге перед ним. А Надин приходится еще и говорить: