Печать правосудия (СИ) - Кочеровский Артем - Страница 40

— И как? У него получилось?

В памяти Джинга всплыло изуродованное после молотильни тело. Джинг мог пристрелить его, но так стая лучше запомнит урок — никогда не перечить вождю. Пришлось использовать молотилку. Двадцатью ударами со скоростью иголки в швейной машинке он вбил Юшена в стену. Когда Джинг закончил, в образовавшемся проломе с трудом можно было хоть что-то разобрать. Смешанные конечности, одежда, кирпичи.

— Ещё два ствола — это стволы его приближенных, — продолжил Джинг. — Этих я убивать не стал. Они пошли за Юшеном, потому что были ему верны. Я забрал их стволы и разжаловал до посыльных.

— Ну-у-у…, — Ксан покачал головой.

Будь воля Ксана, он бы всех испепелил.

— Как знаешь.

— Господин Ксан, — Джин опустил голову.

Проверенная временем привычка. Часто на эмоциях Ксан вытворял вещи, о которых потом жалел. Нередко неудачниками становились гонцы плохих новостей. Джинг знал, что лучше предупредить Ксана об этом языком тела, а уже потом произнести вслух.

— Что?

— Юшен понёс наказание, но это не избавит клан от разговоров.

Ксан отвернулся к стене. Он и сам всё понимал, однако ситуацию нужно было проговорить. Когда ведешь дела с Ксаном, даже самые малые недосказанности могут обернуться большими проблемами.

— Наши люди жаждут мести, — продолжил Джинг и смахнул капельку пота со лба. — Никто не хотел бы оказаться на месте Киома. Обник прикончил его и покалечил помощников. Люди не понимают, почему Сыны Си до сих пор не покарали виновного. Лично я понимаю, что терки с правительством — дело опасное, но они хотят что-то услышать.

— Они хотят чего-то от меня? — Ксан откинулся на спинку дивана и поиграл с шаром.

— Верно, господин Ксан.

— Они хотят ответа? Мести? Ну тогда скажи им, что скоро они получат этого обника. Вопросы о том, чтобы его вычеркнули из системы и принесли нам на блюдечке, ведутся на самом верху, — Ксан показал пальцем в потолок. — На САМОМ верху.

— Я вас понял, господин.

— Уходи!

— Всего доброго.

Джинг покинул комнату, а Ксан развалился на диване, прижал шар к лицу. Пламя вырвалось сквозь щели, облизало кожу.

Дракон поел. Дракон хочет играть.

Шел третий час ночи. Шумякин допил третью кружку кофе, положил телефон на стол.

Четвертое «нет» подряд. Плохо. Очень плохо.

С Коломиным он разобрался, хоть и получилось некрасиво. Шумякин поломал доверительные отношения, но вопрос закрыл. Он сделал свой выбор, теперь в его мире не существовало оттенков серого, все делилось на черное и белое. Он либо тащит Майоров до конца, либо тонет вместе с ним. Последствия, перспективы, планы на будущее… Шумякин хреначит по минному полю без миноискателя с закрытыми глазами. Выбор тут небольшой.

Коломина он приструнил. Тот, конечно, не сам придумал слить Майорова, чтобы закрыть вопрос с Сынами Си, но идею выдал за свою. Реальный джек-пот. Одним движением снимаешь с себя все проблемы, находишь козла отпущения в виде Скора и отделываешься только одной сопутствующей жертвой в лице Майорова Никиты.

К счастью, Шумякин был поумнее Коломина и предугадал этот вариант заранее. По экстренной закупке он вызвал в больницу лекаря третьего ранга и перерасходовал бюджет отделения одной подписью. Теперь Коломин оставит Майорова в штате, иначе ему нечего будет предъявить в отдел бюджетирования на годовой балансовой комиссии.

Вот только проблема не решилась. Все как будто сговорились. Вот уже полночи Шумякин через своих людей выходил на более или менее проверенные каналы в центре и отовсюду слышал одно и то же. Майорову не давали защиту. Майорова сливали.

Шумякин обладал властью в рамках своего отделения и мог влиять на местные решения, но вопрос Майорова решался слишком высоко. Разговоры велись за такими дверями, к которым Шумякина и на километр не подпустят. Шумякину лишь оставалось вычеркивать имена из блокнота тех, кто хоть как-то мог помочь.

Он не мог повлиять на переговоры, но должен был что-то сделать. Придумать ответ, решение, разгадку, найти ключ. Самые громкие рты страны сегодня произносили имя Майорова и решали его судьбу, а он находился здесь — в своей квартире. Если ничего не сделать, то всё закончится.

К пятому часу подполковник присел рядом с розеткой, чтобы зарядить телефон, и отключился. Проснулся он в десятом часу от звонка дежурного. Шумякин послал того к Курочкину, а сам умылся и сел на диван, чтобы переосмыслить придуманное. Может, ему это приснилось, а может он придумал спросонья, но кое-что вырисовывалось.

Часовая стрелка клонилась к десяти. Если наверху всё решили, то в одиннадцать боссы в центре обсудят это на планерке, к двенадцати спустят в районные, а к часу Сыны Си получат карт-бланш. Времени в обрез.

Шумякин вылетел из квартиры, попутно набирая номер:

— Годзилыч, здарова, это Шумякин! Поднимай спецназ! Три машины через час возле отделения! Некогда объяснять!

… … …

Если не считать того казуса с близкой кончиной вокзального воришки, то в целом свое первое дело я закрыл на ура. Карманника мы поймали с поличным, быстро нашли пострадавшую. Она опознала подозреваемого, дала показания — дело в шляпе. Сержант Соколова любезно согласилась заполнить протокол. Мне оставалось лишь пожинать лавры в виде уважительных взглядов сослуживцев.

Впрочем, столь замечательный и солнечный день мне испортили. Возвращаясь из кофейни с двумя кружками для себя и Соколовой, я наткнулся на троих очень похожих друг на друга ребят азиатской внешности. Китайцы стояли у входа в отделение и провожали меня взглядами.

Посчитав, что слава о моем подвиге разнеслась слишком быстро и охватила даже национальные меньшинства нашего города, я не принял это близко к сердцу. Но затем мне позвонила Наташа и сказала, что ко мне в гости заходили ещё два китайца. Искали меня, чтобы поговорить. А одному из них так не терпелось со мной увидеться, что он остался на лестничной площадке и вот уже полтора часа ждал моего возвращения.

Сыны Си пасли меня и Наташу. Такие новости спровоцировали несколько последовательных силовых вспышек. Я был готов сорваться и поехать к дому, чтобы отвадить оттуда настойчивых друзей, но вовремя совладал с эмоциями.

Они только этого и ждали. Хотели спровоцировать меня, вывести на драку, чтобы в последующем выставить это как наполовину несчастный случай. Так они сняли бы с себя прямую ответственность. Играть в их игру я не собирался. В конце концов, из объяснений Шумякина я понял, что если Сыны Си захотят, то устроят полноценную войну против целого ОБИНС. Если бы они хотели сделать что-то плохое с Наташей, то уже сделали бы. Сейчас они замерли в ожидании. Где-то велись разговоры, решающие мою судьбу, а я о них даже не догадывался.

Пока Диана заканчивала с протоколом и давала наставления по поводу дальнейших действий пострадавшей, я спустился на минус первый этаж. Там в голых бетонных помещениях за железными дверьми временно содержались преступники. Меня интересовала камера с номером три.

Знакомый охранник любезно открыл мне дверь, тем более, что у меня были все основания задать парочку дополнительных вопросов пойманному воришке.

Он сидел на шконке. Едва разглядев меня, вскочил, прижался к стене. Желтая лампочка под потолком плохо справлялась со своими обязанностями. Я не разглядел выражение лица, но дрожащий трепет внутренней силы почувствовал прямо с порога. Что-то явно изменилось после нашего контакта.

— Что ты со мной сделал?!

— Спокойно! — я вошел в камеру, закрыл за собой дверь.

— Ты… Ты хотел наложить печать?!

Находясь в тесном помещении с раздавленным карманником, я прекрасно понял слова Скора о доминации и превосходстве. Вот она. В чистом виде. Лишь одно моё присутствие парализовало его. Он боялся больше смерти.

Его колени тряслись, он то и дело сползал по стене, но заставлял себя держаться на ногах. Сил в нем почти не было. Вернее, они были, но он не мог использовать даже самый простой выброс, не говоря уже про филигранное исполнение воровских трюков. Он был обездвижен, парализован, сломлен.